Михаил Март - Мертвецы не тоскуют по золоту
— Художник не явился. Мы его вызывали.
— Придется самим побеспокоиться. Я возьму с собой трех человек и не возражаю против компании Алексея Дмитриевича.
В кабинете появился сержант.
— Тут почтальон к вам рвется. Говорит, срочное дело.
— Пусть войдет.
Старик выглядел взволнованным и говорил торопливо и неразборчиво.
— Милые граждане начальники, у меня тут очередное послание к нашему художнику...
— Нет времени, старик! — оборвал Куприянов.
— Минутку, — Трифонов поднял вверх руку, — говорите.
— Записочку я прочитал. Не выдержал и сразу к вам. Во всем духи виноваты. Этот запах мне всю дорогу покоя не давал. И я вспомнил...
— Говори толком, Трофимыч.
— Опять ко мне краля подходит возле почты и говорит: дядя Кеша, передай, мол, записочку нашему общему другу. Ну и червончик, как полагается, а лицо шарфиком прячет. Тут этот дух до меня и дошел. От деревенских так не пахнет. Гляжу вслед: плащ дорогой и походка гордая. А потом вспомнил. Намедни я к Ветровым заезжал. Ящик газетами забит, и никто не забирает, будто вымерли все. Захожу, а дома одна медсестра. А запах от нее такой сладостный, аж голова кружится. Точно такой же, как от той крали, которая мне сейчас записку передала. Один в один.
— А раньше духами не пахло? — спросил Трифонов, забирая письмо.
— Нет, но голос-то я ее узнал. Она и раньше письма посылала. И тот же червонец. Какая уж тут ошибка может быть!
Трифонов развернул листок и прочитал: "Милый Илюшенька! Кажется, наша взяла! Все хорошо, не волнуйся. Теперь запоминай. У Зеленого мыса, на холме, есть старая ротонда, а чуть выше проходит дорога, старая, проселочная, всеми забытая. Увидишь там машину. Белая "девятка". Стой возле нее и жди. Я подойду не сразу. Надо убедиться, что вокруг тебя не летают коршуны. Извини за осторожность, но видишь, как все обернулось. Нам неприятности ни к чему. Жди послезавтра в десять утра. Люблю, целую, твоя Вика.
P. S. С победой тебя, ненаглядный мой малыш!"
— Теперь можно не торопиться, — сказал Сычев. — Вилла Ветровых опустела.
— Куприянов, гони в Сосновый Бор.
Куприянов выскочил из кабинета. Трифонов сел на стул и опустил руки.
— Знал я о фальшивых записках, черт подери, и медлил. И чего мне еще не хватало?
— Как знал? — удивился Сычев.
— Все очень просто. Когда Трофимыч впервые рассказал нам эту историю, я уже чувствовал подделку. Вика алиби себе и художнику выстраивала. Она точно знала, когда произойдет убийство. Ну начнем с того, что деревенская девчонка с танцулек подходит к нему и говорит: "Передай, дядя Кеша, письмецо Илюше Сироткину". Так дело было?
Старик кивнул.
— Откуда деревенская девчонка знает фамилию художника, когда его близкие соседи по псевдониму только знают? А тут такая осведомленность и лицо прячет. Трофимыч приезжает к дому, хочет позвонить в калитку, а она открыта. Ты всегда звонишь, Трофимыч?
— Всегда. Художник к воротам подходит, и мы там разговариваем.
— Вот-вот, а тут все нараспашку. Заходи и любуйся, как они в кровати кувыркаются. На улице холод, а у них окно открыто, и занавески не задернуты. Какой смысл камин топить, если окна открыты. Нет, тут нужен свидетель, который слышал бы и видел.
— Но комнату могла забыть закрыть Вика.
— Если вспомнить предложенную нам игру, то Вика приплыла на лодке. А потом зажигалку в ней потеряла. Калитка оставлена открытой для свидетеля. Ладно, теперь поздно кулаками размахивать. Вот что, Трофимыч, запечатай конверт как положено и вези его адресату. И смотри, чтобы художник ничего не заподозрил.
— Будет сделано. Я уж постараюсь.
— А вы уверены, что он у себя? — спросил майор Дмитриев.
— Конечно, один он никуда не пойдет. Ему поводырь нужен. Ну а мы к Ветровым заглянем. Наверняка что-нибудь найдем.
3
Возле шлагбаума Вика притормозила. Охранник вышел из будки и поздоровался.
— Вы в четырнадцатый коттедж?
— Бог мой, вы все еще не можете меня запомнить? Удивительный народ.
— Извините, хозяйка, но мы лишь скромные стражи вашего покоя. Стараемся не пропускать чужих и оберегаем вас от неприятностей.
— А почему вы не разгуливаете по заповеднику, не заглядываете на участки? Вы, вероятно, и имен наших не знаете?
Охранник улыбнулся и поднял перекладину.
— Правила не нами устанавливались. Владельцы местных угодий не любят афишировать своих имен. Никто не хочет, чтобы подглядывали в замочные скважины. А чужих опасаться не стоит. Волкодавы гуляют вдоль ограды.
— Надеюсь, они на цепи?
— Разумеется. Как трамваи привязаны к своим рельсам.
— Ко мне брат должен приехать.
— Ради Бога. Оставьте заявку и номер его машины.
— Хорошо, успеется.
Машина въехала на территорию заповедника и помчалась по лесной дороге к побережью. Тишина, сосны, уютные коттеджи на солидном расстоянии друг от друга. Никакого кирпича, только срубы из хороших пород деревьев.
Вика проехала по аллее и остановилась возле дома. Поднявшись на крыльцо, она открыла стальную дверь своим ключом и вошла в дом. На стенах висели шкуры животных, рога оленей, чучела волчьих и кабаньих голов. Окна выходили к заливу, где о причал мягко постукивали волны.
У камина на ковре сидел Максим Ветров. Рядом стояла тарелка с печеньем и бутылка с водой. Левую ногу опоясывал стальной браслет с огромной цепью, которая крепилась за скобу, вбитую в кирпичную кладку камина. Он походил на зверя, попавшего в капкан. Заросшие щетиной щеки, напуганный взгляд и синяки под глазами. Этот человек уже не был похож на олигарха с надменным взглядом и снисходительной улыбкой.
— Ты ничего не ешь, дорогой. Говорят, что звери, попадая в клетку, теряют аппетит.
— Ты допускаешь большую ошибку, Вика. Меня наверняка ищут и наверняка найдут раньше, чем ты добьешься своего.
Женщина захохотала.
— Дурачок ты мой! Тебя уже давно нашли и даже похоронили рядом с женой.
Она достала из сумки газеты и бросила их на пол рядом с пленником.
— Почитай на досуге. Некролог мне не очень понравился, ты достоин более громких эпитетов. Ну а журналисты уже назвали имя убийцы. Они ребята шустрые и все всегда знают лучше остальных. Пышные похороны в закрытом гробу, громкие речи банкиров и слезы вкладчиков. Все бросились на поиски Недды Волковой, которая картечью снесла тебе голову. За ее поимку банкиры назначили вознаграждение в пять тысяч долларов. Я думала, они тебя оценивают дороже.
— Недда не смогла бы этого сделать.
— Я не хочу обсуждать твою смерть. Есть темы поинтересней. Правда, твоя гибель все еще остается актуальной темой, но мы ее затронем в самом крайнем случае. Стоит лишить тебя воды и сухарей, ты сдохнешь. У тебя не хватит воли перекусить себе ногу.
Вика уселась за стол, достала из сумки бутылку вина и разложила на столе разные деликатесы. Выпив бокал красной жидкости, она принялась за трапезу.
— Я хочу знать, чего ты хочешь от меня? — хрипло спросил Ветров.
— Золото, милый, только золото, но не колчаковское, а в слитках, похищенных из хранилищ Центробанка четверть века назад. Я потратила на тебя год жизни, чтобы прожить остальную ее часть так, как я этого заслуживаю. Я устала от нищеты, унижений, грязи и бессмысленного копеечного риска. С меня хватит! Ты завладел таким количеством золота, что за сто лет его не растратишь. Да и некуда тебе его тратить. Ты и так все имел. Я согласна на половину доли взамен на твою жизнь.
— У меня нет никакого золота. Ты ничего не знаешь. Я чудом остался в живых и не получил ни крошки от золотого запаса, который, как мираж, попал к нам в руки и так же легко исчез. Четверо погибли, лишь я один чудом уцелел. Ты приняла мою писанину за действительность, слышала звон, но не поняла, где он.
Вика с раздражением бросила кость от куриной ноги в камин, сорвала с себя браслет и швырнула его к ногам пленника.
— У тебя не хватит фантазии придумать такую историю. Эта безделушка выполнена из золота девятьсот девяносто девятой пробы. Назови мне ювелира, который торгует такими изделиями? Не держи меня за дуру!
— Лев Абрамыч мне звонил, когда ты приносила к нему Настины украшения на оценку. Это я его попросил назвать тебе нужную пробу. Я хотел тебя удержать, чтобы ты была заинтересована во мне и мы закончили книгу. А фантазия тут ни при чем. В романе профилируют твои идеи.
— Врешь! Я только подсказала тебе ход событий, придумала сюжет с последствиями, но о золоте ты знал все. И ювелир не врал. Я обращалась к дантистам. Они знают толк в золоте. Дура! Я думала, что ты держишь его в доме. Мы проверили каждый микрон миноискателем, но ничего не нашли. Сад уже Матвей перекопал, и там ловить нечего. Только теперь я поняла, что ты испугался, что его найдет садовник, и перепрятал металл. Но и тут его нет. Пока ты спал двое суток, я все обыскала. Где оно?
— Матвей искал другое золото. Я только не говорил тебе какое. Я не хотел, чтобы у тебя пропадал азарт. Он искал золото графа. Его нашли комиссары еще в двадцатые годы и обменяли на зерно. Если бы он поинтересовался историей нашего края, то мог прочитать об этом в очерках. На эту тему вышло три альманаха. Настя не хотела ему говорить, что искать в саду нечего. Она издевалась над ним, называя его кротом. Глупец! Он так ничего и не понял.
