Уоррен Мерфи - На линии огня
— Они за это поплатятся, — прохрипел торговец.
— Ужасно сознавать, что тебя все бросили, правда? — спросил Римо.
— Кто ты такой? Что тебе надо? Кончай стукать меня головой!
Римо поставил его на ноги. Парень был одного с ним роста, но еще худощавее.
— Я один из воспитанников сестры Мэри Маргарет, — сказал Римо. — Ей не понравилось бы то, что делается в ее парке.
Торговец принялся оправлять на себе одежду.
— Я тебе уже сказал: это парк общественный.
После этого он потер левой рукой макушку, в то время как правой полез за пояс брюк сзади и, выхватив оттуда складной нож, щелкнул фиксатором. Выскочившее лезвие блеснуло при свете фонаря, показавшись при этом хрупким, как стекло.
Римо покачал головой.
— Зря ты это, — сказал он. — А я еще собирался тебя отпустить.
— Черта с два, — сказал негр. — Ты мне дорого обошелся, козел этакий, и теперь я возьму с тебя долг. По кусочкам.
Он махнул ножом, метя Римо в горло. Римо отклонился назад. Нож мелькнул у него перед лицом. Тогда Римо, схватив негра за ноги, снова перевернул его вниз головой и поволок через аллею к скамейке, возле которой стояла урна. Приподняв парня, он сунул его головой в урну. Голова негра стукнулась о бутылки, которыми была заполнена урна, раздался звон стекла. Места в урне явно не хватало, но Римо продолжал давить. Единственный стон был заглушен хрустом стекла. В конце концов из урны остались торчать только уродливые желтые ботинки на двухдюймовой подошве. Тогда Римо согнул ноги торговца, спрятав внутрь и ботинки, и придавил еще разок, утрамбовав так, чтобы ничего не торчало. Теперь все было в порядке. Римо довольно потер руки и вернулся на скамейку.
Через десять минут послышались приближающиеся шаги. Громкие, тяжелые — кто-то, нарочито громко вышагивая, приближался к Римо. И вдруг перед ним возник полисмен. Совсем молодой.
Когда полисмен заговорил, Римо опустил глаза в землю.
— Что вы тут делаете, мистер?
Голос его слегка дрожал от испуга.
— Просто сижу в своем парке, — ответил Римо.
— В своем парке?
— Ага. В нашем с сестрой Мэри Маргарет, — сказал Римо.
Полисмен немного успокоился, решив что перед ним безобидный тихопомешанный.
— Вы и дальше намерены тут сидеть? — спросил он после некоторой паузы.
— Да.
— В этом парке белому находиться опасно, — сказал полисмен.
И тут Римо в первый раз поднял глаза и встретился взглядом с полисменом.
— Только не сегодня, — сказал он. — Только не сегодня.
* * *Прежде чем что-то увидеть или услышать. Руби почувствовала запах и рывком села на кровати.
С силой втянула воздух. Ошибки быть не могло: этот запах она знала с детства.
Пожар.
Соскочив с кровати, она принялась расталкивать свою спящую кузину.
— Ленора, проснись! Дом горит!
Шестнадцатилетняя девушка, хмельная от сна, приходила в себя медленно, и Руби ударила ее по щеке.
Та очнулась, потрусила головой и невольно потянулась рукой к щеке, глядя на Руби, которая уже направлялась к двери.
— Дом горит! — бросила Руби через плечо. — Надо разбудить всех остальных!
Вдвоем они подняли все семейство Джексонов. Все делалось как во время противопожарной тренировки: сначала выходили дети, старшие выводили младших.
Руби подала восемнадцатилетней Молли свой чемодан.
— Отнеси вниз, — сказала она. — Запри в багажник и отведи машину за угол, подальше от дома.
Не дожидаясь ответа. Руби выбежала в коридор и принялась барабанить во все двери.
— Пожар! — кричала она. — Проснитесь! Дом горит!
Горели ступени лестницы, полыхали стены и пол, но совершенно не ощущалось запаха бензина или какого-либо другого горючего, нигде не было видно бумаги или чего-либо такого, чем можно было бы воспользоваться для поджога.
Услыхав топот ног по лестнице. Руби посмотрела вверх и увидела парня с шевелюрой в стиле «афро», который вечером околачивался возле дома. В жокейских шортах и тенниске, он летел вниз, перепрыгивая через четыре ступеньки.
Не сбавляя скорости, он хотел проскочить мимо Руби, но та протянула руку и обхватила его поперек туловища.
— Куда это ты несешься? — спросила она.
— Пожар! Дом горит!
— Верно, — сказала она, — наверху кто-нибудь живет?
— Конечно! Пусти меня!
Схватив ее за руку, он хотел было вырваться, но Руби, запустив правую руку в карман халата, выхватила оттуда короткоствольный револьвер 38-го калибра и приставила ко лбу парня точно между глаз.
— Давай наверх и всех разбуди.
— Ч-черт!
Руби пожала плечами.
— Давай двигай или подохнешь прямо здесь. Что тебе больше нравится?
Она взвела курок. Парень сглотнул.
— Ч-черт! — повторил он.
Руби вдавила дуло ему в лоб, и он, развернувшись, бросился вверх по лестнице сквозь огонь, вопя изо всей мочи:
— Пожар! Пожар! Пожар!
Руби посмотрела вверх и увидала над лестницей огонь. Это поджог, решила она. Подожжено было в нескольких местах. Кому же еще могло понадобиться поджигать этот дом, кроме чокнутой шпаны!
Тут не над чем раздумывать. Она огляделась вокруг. Из квартир начали один за другим выскакивать жильцы, и у нее на какую-то секунду возникло ощущение, будто она сидит в цирке и смотрит, как из одного «Фольксвагена» выпрыгивают целых две дюжины пассажиров. Они выходили по несколько человек: по два, по четыре, протирая заспанные глаза и нетвердо шагая, поскольку еще не успели прийти в себя.
Руби еще какое-то мгновение помедлила, прислушиваясь к доносившимся с пятого этажа крикам «Пожар!», затем, проталкиваясь сквозь поток идущей вниз детворы, сбежала на третий этаж и принялась колотить в двери, поднимая людей.
То же самое она проделала на всех остальных этажах и, очутившись на тротуаре, с удовлетворением отметила, что машины возле дома уже нет.
Откуда-то с другого конца улицы послышался вой пожарной сирены. Языки пламени уже начали выбиваться из окон всех пяти этажей дома.
Подбежала тетя Летти.
— Ох, девочка, а я уж думала, что ты там осталась!
— Все в порядке, — сказала Руби. Пожарные машины были уже в квартале от них. — Все вышли?
Тетя окинула взглядом столпившихся на тротуаре жильцов.
— Да вроде бы, — сказала она. — Дай-ка гляну. — И еще раз оглядела толпу соседей, тыча по ходу дела пальцем, будто пересчитывая. — Гариглов не видно.
Руби стояла, теребя висевший у нее на шее золотой медальон.
— Где они живут? — спросила она.
— На пятом справа, на эту сторону, — ответила тетя. Пожарные были уже совсем рядом. Руби бросилась в дом. Тетя закричала вслед: — Девочка, не ходи туда!
Из дома вышли Гариглы. Руби не появлялась. Тете Летти они сказали, что ее не видели.
Дом спасти не удалось. Через десять минут после прибытия пожарных крыша прогнулась и рухнула вниз, точно развалившееся суфле.
Жильцов оттеснили на другую сторону улицы, где полицейские со скучающим видом стали задавать им вопросы.
Увидев, что рухнула крыша, тетя Летти, закрыв лицо руками, запричитала:
— О Боже! Ах, моя бедная Руби! Ах, моя деточка!
Священник Гораций К.Уизерспул, одетый в итальянский костюм из серого букле, обнял ее за плечи и утешающе проговорил:
— Все образуется, миссис Джексон.
При этом его глаза скользили по толпе жильцов, будто он их пересчитывал.
Часом позже обвалились внутрь стены дома. Пожарные, поливавшие дом с дороги и расположенных по обе стороны соседских зданий, выкачали на него тысячи тонн воды, но к развалинам нельзя было подойти еще часа два. Потом они обшарили руины, и, только когда наступило утро, один молодой пожарный, который копался в полуподвале, нашел тело. Его сопровождал фоторепортер из ньюаркской «Пост-обсервер», которую недавно обвинили в «бесчувственном» отношении к черной общине и которая вслед за этим выделила специального фоторепортера для съемок пожаров в местах компактного проживания черного населения. Для того, чтобы принять решение, какие пожары следует снимать, а какие нет, редакционному совету потребовалось две недели. Нужно было определиться, что считалось «бесчувственным» отношением: то ли отсутствие интереса к пожарам и жертвам — выходило вроде бы так, что трупы негров считались недостойными того, чтобы попасть в обзор новостей; то ли наоборот, желание публиковать подобный материал — тогда выходило будто бы негры удостаивались чести попасть в обзор только после смерти. И главный редактор принял решение: никаких фотосъемок на пожарах с жертвами, если жертв будет менее трех человек.
Этот пожар, похоже, обошелся без жертв, а потому молодой фоторепортер оказался в полуподвале вместе с пожарным-новобранцем в поисках какого-нибудь интересного материала. Там он и зацепился ногой за нечто длинное и округлое, сплошь почерневшее и обугленное, напоминавшее своей формой бейсбольную биту. Фоторепортер нагнулся, чтобы рассмотреть получше.
И тотчас же резко выпрямился.
