Джеймс Гриппандо - Вне подозрений
— Миссис Марш? — окликнул ее Джек.
Она сдвинула шляпу на затылок и взглянула на гостей. Потом перевела взгляд на «ролекс» и сказала:
— О, вы точны как часы, мальчики. Прошу, садитесь.
Джек уселся в шезлонг лицом к миссис Марш. Тео остался стоять и не сводил глаз с соблазнительной девицы в бикини, что загорала невдалеке. На левой ягодице у нее красовалась татуировка — роза. И пришлось Джеку начать без него:
— Миссис Марш, я Джек Свайтек. Я был адвокатом женщины по имени Джесси Мерил.
— Слышала о вас и о деле. Друзей много, они постоянно держали меня в курсе. Я всегда осведомлена о том, что собирается предпринять муж.
— В таком случае вы должны знать, что он выступал на суде свидетелем.
— Мне известно, что он лечил эту женщину.
— А эту женщину вы знаете? — спросил он.
— Боже, да о чем вы? Ваш друг сказал, что мы обсудим финансовые проблемы моего мужа.
— Об этом позже. И кстати, все в первую очередь зависит от того, в каких отношениях состоит он с мисс Мерил.
— Она шлюха. Связь со шлюхой можно назвать отношениями?
— Лично я назвал бы, — заметил Тео.
Джек метнул в его сторону предостерегающий взгляд.
— И как долго длилась их связь?
— Не имею понятия.
— Она началась до или после того, как мисс Мерил стала пациенткой доктора?
— Лично я узнала об этом уже после. И не могу судить о продолжительности отношений.
— Скажите, а Джесси не могла стать причиной того… ну, что вы расстались?
Она заметно напряглась.
— Вы задаете слишком личные вопросы.
— Извините.
— А что тут такого? — вмешался Тео. — Послушайте, леди, все это в ваших интересах. Мистер Свайтек деликатничает тут перед вами, вытанцовывает, как вошь на гребешке. А ведь речь, повторяю, идет о ваших же интересах. Так почему не поговорить честно и без обиняков, как нормальные люди?
— Все зависит от того, что именно вы хотите знать.
— Давайте скажем так. Ваш супруг внезапно заполучил целую кучу денег. Как минимум пятьдесят тысяч долларов. Неужто вас это не волнует?
— Естественно, волнует. Мы не разведены официально. Я попрошу своего адвоката немедленно заняться этим вопросом.
— Вы, разумеется, хотите получить долю.
— Долю? Ну нет, так дешево ему не отделаться! Двадцать четыре года совместной жизни, четверо детей! Да я разорю этого ублюдка! Будет пахать до девяноста пяти лет только для того, чтобы оплачивать мои счета в барах.
Джек и Тео обменялись взглядами, а миссис Марш, похоже, вдруг спохватилась, что сболтнула лишнего перед этими двумя незнакомцами.
— Думаю, джентльмены, вам лучше обратиться к моему адвокату, — сказала она.
— Еще пара вопросов.
— Нет. Мне, знаете, все это как-то не очень нравится. Я свяжусь с адвокатом — она будет ждать вашего звонка. Телефон найдете в справочнике. Ее имя — Фиби Мартин.
Джек хотел сказать что-то еще, но миссис Марш решительно протянула ему руку, положив тем самым конец беседе. Джек пожал ее, Тео шутливо отсалютовал даме.
— Спасибо, что уделили нам время, мэм.
— Не за что.
Она вернулась к шезлонгу. Джек с Тео зашагали вдоль кромки бассейна к выходу. Как только они отошли на достаточное расстояние от миссис Марш, Джек спросил:
— Ну, что скажешь?
— Бросаю к чертовой матери свой бар и открываю салон тату, — сказал Тео и бросил прощальный взгляд на девушку с розовой розой на загорелой упругой попке.
— Да ладно, я серьезно, — сказал Джек.
Они остановились у стойки служащего. Джек протянул талончик, и широкобедрый паренек в идеально отутюженной белой униформе бросился за их автомобилем.
Тео закурил.
— Думаю, у нас имеется пожилой доктор, которого держит за яйца горячая молоденькая подружка. А опостылевшая жена вцепилась обеими лапами в его кошелек.
— И не собирается отпускать.
— Будь уверен, эта бывшая отхватит ровно половину того, что у него есть. А может быть, и больше.
— Гораздо больше, — заметил Джек. — Если в адвокатах у нее сама Фиби Мартин, наш друг доктор, считай, разорен. Готов держать пари, миссис Марш получит восемьдесят процентов с каждого доллара.
— Ты хочешь сказать — с каждого, который найдет.
— Но не эти полтора миллиона, которые нужны Маршу, чтобы удержать новую подружку. Тем более что старой ведьме никак до них не добраться.
— Что правда, то правда, — кивнул Тео. — Так что пока не поздно, есть смысл переправить эти бабки, полтора лимона, прямиком в какой-нибудь шведский банк.
— Ты хотел сказать — в швейцарский банк.
— Я и сказал — швейцарский.
— Нет, ты сказал — шведский.
— Думаешь, для меня все едино, что банк, что какие-нибудь долбаные тефтели?
— Ладно, проехали. Ты сказал — швейцарский.
Тео выпустил длинную струю дыма.
— И все равно, ненавижу этих гребаных швейцарцев.
— Интересно, за что?
— Да хотя бы за сыр с дырками. Ишь чего удумали! Продавать нам воздух, насквозь провонявший сыром!
— Господи, да ты, похоже, ненавидишь всех подряд.
— Кроме тебя, Джеко, малыш. — Он усмехнулся и пребольно ущипнул Джека за щеку, даже красное пятно осталось. Тут к ним подкатил паренек в «мустанге», и Тео, опередив Джека, уселся на водительское место. — Всех, кроме тебя!
Джек, потирая щеку, уселся рядом. Улыбнулся и покачал головой.
— Господи, помоги!
8
Среди любимых домашних занятий на втором месте у них было приготовление еды. Сам Джек был поваром ужасным, его жена — гением. И он охотно и быстро учился у нее всем премудростям кулинарии. Сегодня он обещал приготовить какой-то совершенно необыкновенный десерт.
— Что это ты там затеял? — спросила Синди, глядя на разделочный столик. Он был заставлен мисками, пакетами — с молоком, мукой, сахаром.
— «Трес лечес», — ответил Джек.
— Ты не умеешь готовить «Трес лечес».
— А вот увидим.
Неделя выдалась тяжелая, и он радовался возможности побыть с женой на кухне, посмеяться, подурачиться и отвлечься от тревожных мыслей. О Джесси со дня окончания процесса они не говорили. Это было его решение, не ее. Полгода назад Синди видела в Джесси лишь несчастную жертву и даже настаивала на том, чтобы Джек взялся за ее дело. Что было очень благородно со стороны Синди с учетом того, какие отношения связывали некогда Джесси и Джека. Возможно, она не хотела показаться ревнивицей, а потому не стала удерживать мужа. Да и как не помочь старой подруге? А может быть, просто хотела, чтобы Джек понял: то, что он представляет интересы бывшей любовницы, никак не может повредить их браку.
— Что, хороший рецепт? — поинтересовалась она.
— Самый лучший.
— И где ты его узнал?
— От женщины, которая изобрела этот торт.
— Серьезно?
Он вспомнил о бабушке и улыбнулся.
— Быть может.
Синди вытерла руки и подошла к стереопроигрывателю. Возможно, сказался негативный опыт общения с Джесси, но Джек старался глаз с жены не спускать.
Играть по правилам. Стало быть, лишь к этому и сводится брак? Господь свидетель, оба они очень старались. Все эти бесчисленные хождения к консультантам по вопросам семьи и брака. Джек уже и счет им потерял. В конце концов выяснилось, что оба они хотят работать над своими взаимоотношениями. А когда дело дошло до самой работы, выяснилось совсем другое. Джек — человек с крайне тяжелым характером.
Да и Синди была далеко не подарок. Когда они устали бегать на консультации, Синди придумала себе задачу: освежить их взаимоотношения. Она постоянно что-то меняла в своей наружности и манерах, и Джек иногда просто диву давался. Действительно ли она пыталась сделать семейную жизнь интересной или по-прежнему продолжала бороться с демонами, чтоб обрести наконец счастье? Сегодня ее светлые волосы были зачесаны назад, прическа скреплялась широким обручем. Образ Куколки, так она это называла. Даже к подбору музыки Синди подходила очень серьезно. Вкусы у нее были эклектичные и отмечены неразборчивостью, но последнее время она демонстрировала мужу пристрастие к Пегги Ли и Перри Комо. Большинство этих романтических мелодий пришло из сороковых годов, но лирическая песня, которую она выбрала сейчас, — это, по мнению Джека, было уж слишком. «Сердце твое наполнено болью», на взгляд Джека, совсем не обязательно рифмовать с «кровью».
— Что ты делаешь, Джек?
Он глянул в миску. Пальцы погружены в густую приторную смесь муки, сахара и сгущенки.
— Черт! Я же яйца забыл!
— Голову ты свою где-то забыл, вот что. И вымазался этим своим «Трес лечес» по самые локти.
— Я все делаю по рецепту. А там сказано: пятьдесят раз сбить вручную.
— А электрическим миксером никак нельзя, Эйнштейн?
Он закатил глаза в притворном ужасе:
— О нет, только не это!
