Лолита Пий - Город Сумрак
2
— Значит, вы признаете свой провал.
— Я признаю, что задание не увенчалось успехом.
— Это разные вещи.
— Вот именно.
— Колин Паркер погиб. С этим вы спорить не будете.
— Колин Паркер — труп, да. Но если уж говорить о моей ответственности, то вы должны понять, что я мог бы предотвратить эту трагедию, если бы не известная авария электросетей, превратившая весь центр в гигантский аттракцион со стукающимися машинками.
— Вы хотите сказать, что Колин Паркер погиб из-за уличных пробок?
— Я хотел бы знать одну вещь. Какое вам, к черту, дело до смерти Колина Паркера? Он вам что — родственник?
— Мне плевать на Колина Паркера, лейтенант. Речь идет о вас.
Сид напрягся, борясь с болью, которая снова ввинтилась в висок. Он прикусил губы, чтобы не застонать. Ему направили на череп лампу для запаивания тканей, и когда луч попадал на здоровую кожу, наступал конец света. Было девять утра, и он только что очнулся от сна, больше похожего на черный провал. Проснувшись с ватным языком, пробитой черепной коробкой и медикаментозным похмельем, он обнаружил, что находится не в чистилище, как ему казалось, а на больничной койке, а также что мир чудом спасся и жизнь продолжается, а у изголовья его кровати сидит агент Охраны информации. Поступить на работу в Бюро охраны информации все равно что подписать пакт с дьяволом, где первым пунктом значилось отречение от себя. Индивидуум может предать. В БОИ предатели были не нужны. В БОИ не нужны были индивидуумы. Начинали с тела, затем шел разум. Особая пластическая реконструкция. Обнуление личностных характеристик. Банализация лиц до полной неразличимости. У этой процедуры было имя. Она называлась стиранием.
Туман вместо лица.
Порядковый номер вместо личных данных.
По Городу ползли слухи о пытках.
По каплям вливая в себя кофе, Сид восстановил события предыдущего дня и выдал агенту в черном их подчищенную версию. Получая из капельницы легальные амфетамины, он набирался сил — пусть искусственных, но все равно необходимых, чтобы лавировать на минном поле допроса. Он не имел ни малейшего понятия, зачем он понадобился Охране информации. Невыполнением заданий занимался Отдел внутренних расследований, это он знал точно, а уж никак не вершители судеб из БОИ.
Дело наверняка было в другом. Он вспомнил свои последние стычки с БОИ и поморщился. Это началось несколько лет назад — когда он был тридцатилетним дураком с кучей идиотских иллюзий. Он решил, что может выстоять против них. Он поверил в неподсудность своих действий, потому что действовал правильно. Он чуть не лишился глаза. Чуть не лишился жизни. Схлопотал по максимуму и получил категорическое опровержение своей кретинской идеи, будто самые страшные муки — это страдания духа. Давление началось тихонечко. Агент в черном явился к нему в кабинет. Он вежливо попросил его классифицировать дело о пожаре в «Инносенс» как несчастный случай. И закрыть его. Сид отказался. Агент повторил просьбу. Сид повторил отказ. Агент ушел. Ночью они вернулись. Выломали дверь его хаты в буферном квартале. В то время у Сида были жуткие приступы бессонницы, от которых он спасался водкой. Она погружала его в первый сон, тяжелый и без сновидений, потом накатывали волны тоски, сменявшие друг друга до рассвета. Он услышал, как они идут. Их было пятеро. Они запихнули его в багажник джипа. Долгая тошнотворная дорога с неопределенным пунктом назначения.
Он снова глотнул свежего воздуха около четырех утра. Унылая земля на задворках секции, единственное освещение — отсветы окраинных теплиц и красные огоньки электрических изгородей на границе с зонами. Они бросили жребий, кто за кем. Держали его на четвереньках и по очереди били прикладом 45-го и велосипедным рулем. Они доволокли его до джипа и прижали голову к радиатору. В последнюю секунду отодвинули. Пощадили, чтобы продлить удовольствие. Приятней было бить. Сид чувствовал, как ломаются кости. Он глотал кровь, потом блевал ею. Изредка вдали по шоссе проезжала машина, до нее можно было докричаться. Он орал, машины прибавляли скорость.
Он потерял сознание с первыми лучами рассвета.
Пробуждение в больнице, четыре месяца спустя.
Дело о пожаре в «Инносенс» закрыто. Морда всмятку. От пластической операции он отказался. Теперь он изображал крутого, чтобы скрыть то, что чувствовал на самом деле.
Страх.
Агент из Охраны спросил, не были ли пробки также причиной самоубийства Элизабет Легран. Сид ответил, что нет. Что Элизабет Легран обязана вечным покоем его милосердию. Две смерти за три месяца для номера два славной Профилактики самоубийств — это ровно на два случая больше, чем надо. Охрана информации пришла к нему, чтобы помочь.
У него уже была заготовлена тонна байды. Он ее вывалил.
БОИ охраняет информацию при гипердемократии. Профилактика самоубийств — один из самых популярных институтов этой самой гипердемократии. В этой службе Сид — второй человек. Сид женат на дочери Игоря Венса. В данный момент Сид вошел в штопор. Это известно всем. Он бросил Миру Венс. Он даже стал якшаться с людьми из Наружной полиции и донимать их расспросами. Снова начал пить. Его загулы относятся к личной жизни, так что это его дело. Но он позволил подохнуть Лизе Легран, чтобы она спаслась от электрического стула. Пошел на поводу у эмоций и сознательно не выполнил задание. А это уже серьезное служебное нарушение. Он наносит ущерб репутации одной из самых популярных структур Города.
Дело Легран пока висит в воздухе. Отдел внутренних расследований решил спустить дело на тормозах — пока не выйдет срок его брака. Сид ведет беспорядочный образ жизни. Поселился в отеле. Пьет как бездонная бочка. Перестал себя контролировать. Разве он не возвращался семь раз за два последних месяца на крышу башни «Дионисия», откуда с его благословения прыгнула Лиза Легран? Разве не вел на исповеди, не далее как неделю назад, откровенно антигипердемократические речи? Судя по всему, его мысли направлены не в ту сторону. Он упрямо отказывается от всякой психиатрической помощи. Других агентов и за меньшее увольняют.
А тут еще Колин Паркер ухитрился улететь на тот свет.
Короче, Сид в дерьме.
Он в дерьме, но при этом занимает такое положение, что если пойдет ко дну, то всю свою Профилактику утянет за собой, а этого допустить нельзя. Надо замять дело Паркера. Агент вкратце описал обстановку. Часть операции он возьмет на себя. Колин Паркер исчезнет из всех списков. Он исчезнет из Гиперцентрала. И с трейсера Сида, если тот его им предоставит. Они подделают банковскую карточку Паркера и укажут, что он банкотруп с 20-х годов. Его абонементы и счета в этом случае аннулируются сами собой как ошибка системы. Они автоматически отправятся в корзину. Получится, что Колина Паркера вообще не существовало в природе.
Есть только одна закавыка.
В Блоке главный принцип — гласность. Результаты собираются каждые тридцать шесть часов и тут же распространяются по сети с открытым доступом. Как только Колин Паркер исчезнет из Гиперцентрала, он исчезнет и из компьютера Блока, но этого недостаточно. Отделу обработки данных полагалось выдавать отчет. Там проводится двойная сверка. Итог по компьютеру должен совпасть с итогом по архивам, и наоборот. Надо, чтобы Колин Паркер исчез из архивов Профилактики. До полуночи.
— Короче, — сказал Сид, — вы поручаете мне выкрасть официальный документ?
— Нет, — ответил агент в черном, — все, что от вас требуется, — это набрать ваши коды доступа и подержать мне дверь.
— И все это, — опять заговорил Сид, — все это вы, естественно, делаете, чтобы мне помочь?
— Мы охраняем покой абонентов от определенной информации, обладающей потенциалом тревожности. А вы, лейтенант Парадайн, сами ходячая информация с потенциалом тревожности.
Сид поблагодарил за комплимент, вручил ему свой трейсер и назначил встречу в тот же вечер в 23.00 на углу авеню Хайнц и Двадцатой улицы. Агент сгреб аппарат и быстрым шагом вышел из палаты. Сид слышал, как стучат его каблуки, когда он шел по коридору.
Они продолжали стучать у него в голове, пока он осторожно пытался размышлять. Визит БОИ мог означать только одно: ситуация накалилась до предела, так что можно и погореть, и он, Сид Парадайн, вольно или невольно оказался в этом замешан. Он прикинулся дурачком. Изобразил, будто принял все за чистую монету, точнее, позволил агенту вешать себе лапшу на уши и даже сумел удержаться и не упомянуть об остальных. О десятках людей, покончивших с собой накануне вечером, — а ведь для общественного мнения это настоящая бомба.
Он знал. БОИ знало. В сомнительной ситуации БОИ не станет связываться с зятем Игоря Венса, пока тот готов играть в их игры. Надо делать вид, что ни до чего не допер. Со всем соглашаться. Не болтать.
