Джон Тренейл - Врата Совершенного Знания
— Нет.
Мэт покачал головой, продолжая смотреть вверх.
— Мне показалось, я слышал шаги…
Оба прислушались. Но тишину нарушал только тихий, ровный гул компьютеров. Через некоторое время Мэт раздраженно пожал плечами и спросил:
— А как насчет системы охраны?
— Заверчено круто. Даже офицер охраны «Д. Ю.» ничего не знает.
— Хэйнс тоже?
— Да. Ни у кого нет доступа в эту комнату, кроме меня. И тебя теперь. Вот почему ты здесь: это система охраны.
— Ты бы лучше объяснил.
— Твой отец дал мне инструкции. Как только я получаю результат, сразу должен позвонить, в любое время дня и ночи, и вытащить тебя сюда. Ты ведь — сын директора, заправляющего всей группой предприятий «Дьюкэнон Юнг». Член семьи, одним словом. Единственный человек, кому он может доверять.
— До сих пор он не слишком-то мне доверял. Я только сегодня ночью узнал, что ты изобрел, чем занимался все это время, пока тебя не было дома.
— Вот и прекрасно. Значит, тайна соблюдена. Слушай, я должен отдать тебе все: диски, программное обеспечение, мои рабочие записки. С этого момента все, — Ленни обвел рукой круг, — на твоей ответственности. Ты обязан хранить это до тех пор, пока твой отец не прилетит сюда и не заберет.
— А как же копии? Они здесь?
— Да, конечно. — Ленни отвел взгляд.
— Ленни.
— Что? — Китаец посмотрел на Мэта и покраснел.
— Я же знаю тебя много лет, Ленни. В роли лжеца ты безнадежен.
Ленни помолчал, потом наконец сказал:
— Не спрашивай, Мэт. Копии, ну… пока это очень чувствительная система. Те, что существуют, — в сохранности. Даю слово.
Мэт сунул руки в карманы и сел, привалившись к спинке. Он понимал суть того, что сказал Ленни, вернее, того, что он не сказал. Копии, о которых никто не знает, — это тайна, которую никто не сможет выдать.
— Ты не доверяешь моему отцу?
Ленни ничего не ответил. Пауза длилась целую минуту, и Мэт повторил вопрос, но на этот раз в виде утверждения.
— Почему?
Ленни покачал головой.
— Почему, Ленни? — В голосе Мэта боролись удивление и раздражение.
— Ты знаешь его столько же, сколько и меня. Твои родители работали на моих, в их доме, работали еще до того, как мы оба родились. Саймон Юнг помог тебе поступить в университет, дал тебе эту работу. Он хорошо платит тебе — лучше, чем мне, я думаю!
— О да, — в голосе Ленни звучала горечь. — Все это — благодаря «мистеру Китаю»! Ты знаешь, что его так прозвали? Мистер Китай, повивальная бабка коммерции в Народной Республике, друг бедных крестьян в Серединной Империи…
— Довольно! — Мэт так резко оборвал Ленни, что сам удивился. — Он хорошо с тобой обходится. У тебя нет причин жаловаться.
— Нет.
Мэт внимательно смотрел на китайца, который, сгорбившись, сидел на табуретке, нервно постукивая ногой по ножке рабочего стола.
— Господи помилуй, да что случилось?
Ленни отвернулся.
— Ты его сын, — прошептал он наконец. — Тебе нравится быть его сыном?
— И что это должно означать?
— Я хочу сказать, было время, когда твой отец присоединился к операции, которую «красные» китайцы проводили с целью уничтожить советский Народный банк. Ты что, забыл?
— Ирония тут ни к чему.
— Ты помнишь это время? Помнишь, как «красные» китайцы, когда дела у них пошли плохо, накачали тебя наркотиками, похитили и отвезли в деревню Чаян провинции Сычуань, где заставили грести навоз?
— Помню. И вряд ли забуду.
— Может, и так. Но ты выжил.
Мэт хотел было ответить, но вдруг понял, куда клонится разговор, и продолжал хранить молчание.
— Да, ты выжил. Твои мать и отец тоже выжили. А мои — умерли.
Мэт глубоко вздохнул, пытаясь держать себя в руках.
— Их застрелили, — сказал он бесстрастно. — По приказу человека по имени Цю Цяньвэй. В руках моего отца не было ружья.
— Знаю. Но его он зарядил.
— Не понимаю.
— Он заставил моего отца подписать один из тех документов, с помощью которых был уничтожен банк.
Рот Мэта приоткрылся, он облизнул губы — один раз, второй.
— Повтори.
— Он убедил моего отца поставить свою подпись на одном из документов в качестве свидетеля. Он знал, что может доверять моим родителям. Понимал, что бы ни случилось, родители никогда не отдадут эти бумаги и не скажут, где они. Вот почему их убили: они отказались говорить.
Мэт снова заставил себя смолчать. Выдержав паузу, он сказал:
— Ничего себе воспоминания! У тебя есть доказательства?
— Да.
— И я могу взглянуть на них?
— Взглянуть нельзя. Придется выслушать.
— Не понимаю.
— Твой отец сам рассказал мне эту историю.
Когда молчание стало невыносимым, Ленни спокойно спросил:
— Так ты не знал? — Он видел, что Мэт не в силах говорить, и продолжал. — Твой отец сказал мне, что ему стыдно. Что он не может вернуть их обратно, но попытается кое-что исправить. Вот почему я здесь и получаю деньги, с помощью которых он успокаивает свою совесть. У меня развязаны руки, никто меня не контролирует, я отчитываюсь только перед ним. — Ленни повысил голос. — А теперь твой отец сможет сделать то, что давно замыслил, с самого начала: передать «Апогей» «красным» китайцам.
— Черта с два! — Мэт соскочил с табурета и заметался по комнате, разбрасывая все, что попадалось под ноги. — Никогда мой отец не сделает такое! Никогда! Он сотрудничает с «красным» Китаем, он… он помогает им, да, но если ты думаешь, если ты хоть на секунду всерьез подумал…
— А мне и не нужно думать, я знаю! «Красные» китайцы платят, видишь ли. Двести миллионов юаней, даже больше. Это — для их военно-воздушных сил, — он указал на приборы.
Мэт остановился у стола и положил на него руки, рассеянно глядя на клавиатуру. Он вдруг ощутил глубокую усталость. Ему хотелось отправиться в постель, надолго уснуть, а проснувшись, узнать, что откровения Ленни, словно иглы, вонзившиеся в его голову, всего лишь кошмарный сон.
— Почему именно «красный» Китай? — пробормотал он хрипло. — Сколько помню себя, постоянно: «красный» Китай такой, «красный» Китай сякой. В то время как настоящий Китай, прекрасный, свободный Китай — здесь, на Тайване. В то время как…
Мэт вдруг замолчал. С минуту он смотрел на экран, пытаясь осознать смысл увиденного.
— Ленни, что происходит?
Китаец взглянул на экран своего компьютера и охнул:
— О Господи!
— Это стенограмма. Все, что мы говорили, каким-то образом записалось.
— Да. Мне еще нужно вынуть записывающее устройство. И доработать его. Пока я изготовил только прототип, который более или менее нормально функционирует. «Апогей» уже сейчас почти готов для показа и даже для продажи.
— Сколько это займет времени? — Голос Мэта дрожал от возбуждения.
— Три месяца.
— Так мало?
— Да. Жесткий диск запущен в производство уже давно. Все, что мне нужно, — это закончить программу и скопировать ее. Слушай, только не рассказывай отцу о том, что услышал от меня. Я не имею права…
Но Мэт уже не обращал на Ленни внимания.
— Три месяца… Значит, самое раннее — в августе. Через несколько недель я должен вернуться в Бангкок. Может быть, сумею убедить отца изменить…
Неоновые лампы вдруг потускнели до бледно-оранжевого света, а потом неожиданно опять вспыхнули в полную силу. Молодые люди молча посмотрели друг на друга. Ленни рванулся к ближайшему дисководу.
— Вынимай их! — заорал он. — Вынимай, вынимай, вынимай!
Но было уже поздно. Когда их пальцы схватили затвор, чтобы открыть его, лампы погасли. Компьютеры перестали гудеть. Наступила тишина. Потом Мэт услышал, как Ленни сказал:
— О… Боже… мой.
— Ленни.
Никто не ответил.
— Ты здесь, Ленни?
Снова тишина.
— Прости. — Китаец говорил едва слышно, но спокойно.
— Я не вижу тебя.
— Я найду спички. Подожди.
После долгого ожидания Мэт увидел огонек пламени, мерцающий на другой стороне комнаты. Ленни зажег горелку и нес ее по комнате, волоча за собой резиновую газовую трубку.
— А как же запасной генератор?
— Тоже не работает.
— Как это могло случиться? — неожиданно похолодев, они уставились друг на друга. — В Синьчу есть своя электростанция, прямо под носом. Триста восемьдесят вольт.
— Да.
— Тогда что же…
— Не знаю!
Мэт судорожно сглотнул.
— И каков ущерб?
— Записи на дисках стерты. Это неизбежно: одна из тех погрешностей, которые мне нужно было исправить. Эта система не выдерживает никаких сбоев в подаче электроэнергии.
— Но ты говорил, что у тебя есть копии. Запасные диски. Ты должен был сделать их!
Ленни ответил не сразу, и Мэт тупо повторил:
— Ты должен был.
— Обычно я делаю, но… я так устал. Я же сказал, что это чувствительное устройство. И последние несколько недель я работал, не делая никаких дубликатов.
