Карин Слотер - Вслепую
– Извините, что ударила, – пробормотала она.
– Ничего, – ответил Джеффри сквозь носовой платок. – Бывало и хуже.
Лена облокотилась на ручку кресла.
– Какие у вас версии? Есть подозреваемые?
– Пробиваем отпечатки по компьютеру, – сказал Джеффри. – К утру список будет готов.
Она закрыла глаза.
– Ее изнасиловали?
– Да.
– Жестоко?
– Не знаю.
– Ее зарезали. Религиозный фанатик?
– Не знаю, – откровенно ответил Джеффри.
– По-моему, вы слишком многого не знаете.
– Ты права, – согласился он. – Мне надо задать тебе пару вопросов.
Лена не подняла взгляда, только слегка кивнула.
– Сибилл встречалась с кем-нибудь?
– Нет!
Лена резко убрала руку от лица.
– А в прошлом?
Лена задумалась и ответила уже не так быстро.
– Нет.
– Ты уверена?
– Да, уверена.
– Даже очень давно? Сибилл переехала в наш город шесть лет назад.
– Точно, – огрызнулась Лена. – Она устроилась работать в здешнем колледже, чтобы быть поближе ко мне.
– С кем она жила?
– В каком смысле «с кем она жила»?
– В прямом. – Джеффри бросил платок на стол. – Она была слепой. Полагаю, ей требовалась помощь по дому. Она же не сама справлялась?
Лена надулась, словно размышляя, отвечать или нет.
– Она проживала с Нэн Томас, в доме на Купер-стрит.
– С библиотекаршей?
Теперь понятно, почему Сара видела ее в библиотеке.
– Придется сообщить и Нэн, – пробормотала она.
Джеффри подумал, что той уже все известно. В Гранте новости распространялись быстро. И все же он предложил:
– Хочешь, это сделаю я?
– Нет. – Она бросила на него резкий взгляд. – Пусть узнает от близкого человека.
Джеффри понял намек – Лена опять нарывалась на драку.
– Наверняка что-то она уже слышала. Хотя детали ей вряд ли известны.
– Хотите сказать, что ей не следует говорить об изнасиловании? – Лена нервно дергала ногой. – И о кресте, видимо, надо умолчать?
– Конечно. Некоторые подробности необходимо сохранить в секрете на случай, если кто-то сознается.
– И кто додумается себя оговорить? – пробурчала Лена.
– Сегодня тебе лучше не оставаться одной, – сказал Джеффри. – Позвонить дяде?
Джеффри потянулся к телефону, но услышал очередное «нет».
– Я в порядке. До завтра.
Джеффри с облегчением встал.
– Я позвоню тебе, как только что-нибудь раскопаем.
– Когда брифинг? – спросила Лена.
Он понял, куда она клонит.
– Я не позволю тебе вести расследование. Сама подумай: как можно?
– Что тут думать? Если меня не допустят к этому делу, то у вашей бывшей жены в морге появится еще один труп.
6
Лена стучала кулаками в дверь дома сестры. Она уже собиралась вернуться в машину за запасными ключами, и тут Нэн Томас открыла дверь.
Нэн была ниже Лены и на пять килограммов тяжелее. Благодаря коротким, как шерстка мыши, русым волосам и крупным очкам в ней можно было сразу узнать библиотекаря.
Глаза Нэн опухли и покраснели, по щекам катились слезы.
– А, ты уже слышала, – проговорила Лена.
Нэн повернулась и пошла в дом, оставив дверь открытой. Они никогда не ладили. Если бы Нэн Томас не была любовницей Сибилл, Лена с ней не разговаривала бы.
Жили они в бунгало, построенном в двадцатые годы. Архитектурные детали почти все сохранились: от пола из жесткой древесины до незамысловатого барельефа, обрамляющего дверные косяки. Парадная дверь вела в просторный зал с камином в одном конце и столовой – в другом. За ней – кухня. Незамысловатую планировку довершали две маленькие спальни и ванная.
Лена решительно зашагала по коридору, открыла первую дверь направо и вошла в спальню, которую оборудовали под кабинет Сибилл. Там царил столь необходимый ей порядок: когда вещи лежат на своих местах, их легко найти.
Книги, напечатанные шрифтом Брайля, ровными рядами стояли на полках. Такие же журналы были разложены на кофейном столике перед старым диваном. На столе у дальней стены – компьютер. Лена включила его. В комнату вошла Нэн.
– Куда ты полезла?
– Мне надо просмотреть ее записи.
– Зачем? – спросила Нэн, приближаясь вплотную. Она положила руку на клавиатуру, словно это могло остановить Лену.
– Мне надо узнать, не происходило ли что странное, не преследовали ли ее.
– Думаешь, там это написано? – сердито сказала Нэн, забирая клавиатуру. – Она пользовалась компьютером только по работе. Ты даже не знаешь программы по распознаванию речи.
– Справлюсь как-нибудь.
– Нет, – возразила Нэн. – Это мой дом.
Лена уперла руки в бока и встала из-за стола. Рядом с брайлевской печатной машинкой лежала стопка бумаг. Лена подняла их и повернулась к Нэн:
– Что это?
Нэп подбежала и забрала бумаги.
– Ее дневник, личные записи, – возмутилась Нэн. – Сокровенные мысли.
Лена прикусила нижнюю губу, решив выбрать тактику помягче.
– Ты умеешь читать шрифт Брайля?
– Немного.
– Ты должна помочь мне, Нэн. – Лена кивнула на страницы. – Ее убили. Не исключено, что ее преследовали. Вдруг она боялась чего-то, но не хотела нам говорить.
Нэн отвернулась, опустив голову к листам, прошлась пальцами по линии точек, но Лена догадалась, что она не читала. Лене показалось, что Нэн прикасается к бумаге только потому, что ее когда-то держала в руках Сибилл, словно так можно впитать больше смысла, чем через слова.
– По понедельникам она всегда ходила в закусочную, – промолвила Нэн. – Пыталась быть самостоятельной.
– Знаю.
– Сегодня мы хотели готовить шаурму… – Нэн положила бумаги на столик. – Делай, что тебе нужно. Я буду в зале.
Лена дождалась, пока она выйдет, и принялась за дело. Нэн права насчет компьютера. Лена не знала, как пользоваться программой, а Сибилл действительно диктовала туда только материалы для школы.
Вторая спальня была чуть просторнее первой. Лена остановилась в дверях, рассматривая безупречно застланную кровать. Между подушек сидел плюшевый мишка; плюш местами истерся от старости. В детстве Сибилл не выпускала мишку из рук, выкинуть его было бы равноценно предательству.
Лена прислонилась к двери и представила себе маленькую Сибилл с мишкой, затем закрыла глаза и отдалась воспоминаниям. Ей не нравились детские годы, но картина одного дня прочно врезалась в память. Через несколько месяцев после несчастного случая, из-за которого Сибилл ослепла, они были во дворе, Лена качала сестру на качелях. Крепко прижимая мишку к груди и закинув назад голову, Сибилл ловила ветерок, на лице – широкая улыбка удовольствия. В том моменте было так много доверия: слепая девочка села на качели, зная, что сестра не станет раскачивать ее слишком сильно и высоко. Лена чувствовала ответственность, от которой пело сердце, и качала качели до боли в руках.
Лена потерла лицо, закрывая дверь в спальню. Войдя в ванную, открыла аптечку. Там стояли только витамины и травы. Она заглянула в шкафчик, порылась среди туалетной бумаги и тампонов, геля для волос и полотенец для рук. Лена знала, что ищет. Сибилл ничего никогда не прятала. И смотреть тут было нечего.
– Сибби, – вздохнула Лена и посмотрела в зеркало на аптечке. Она увидела в отражении не себя, а Сибилл, и прошептала: – Подскажи мне, пожалуйста.
Она закрыла глаза и попыталась вжиться в образ слепой сестры. Маленькое помещение. Стоя в центре, можно достать руками обе стенки… Она устало подняла веки. Тут ничего нет.
В зале на диване сидела Нэн Томас, держа на коленях дневник Сибилл. Она даже не взглянула на вошедшую Лену.
– Я прочла записи за несколько дней. Ничего необычного. Переживала за одного ученика, у которого не ладилось в школе.
– Парень?
Нэн покачала головой:
– Девушка. Новичок.
Лена прислонилась к стене.
– За последний месяц к вам приходили какие-нибудь рабочие?
– Нет.
– Почту приносил тот же почтальон? Никого не было из службы доставки или «Федерал экспресс»?
– Ни одного нового лица. Это же округ Грант, Лена.
Лена вскипела, услышав свое имя, но постаралась сдержать гнев.
– Она не говорила, что за ней кто-то следит?
– Нет. У нее все было в порядке. – Нэн прижала к груди дневник. – В школе дела шли прекрасно. Мы строили планы. – На губах появилась несмелая улыбка. – Собирались отправиться на выходные в Юфаллу.
Лена достала из кармана ключи от машины.
– Понятно, – усмехнулась она. – Если что-то всплывет, позвони мне.
– Лена…
Лена остановила ее:
– Не надо.
Нэн хмуро приняла предупреждение.
– Я позвоню тебе, если что-то вспомню.
Ближе к полуночи Лена ехала за чертой города, допивая третью бутылку «Роллинг-рока». Она чуть не выкинула пустую бутылку из окошка, но в последний момент передумала и рассмеялась над своей извращенной нравственностью: пьяной за руль садиться можно, а сорить – нельзя. Где-то же надо провести черту.
