Владимир Ераносян - Акула шоу-бизнеса
В Москве господин Сулейманов объявился внезапно, ко появление лимитчика из Бишкека в столице произвело фурор з местной тусовке. Трех лет хватило иногороднему боссу, чтобы превратить Центровую Сходку, правящую теневым миром, в послушную структуру. Со своими противниками Сулейманов поступал по-разному. Сейчас, в резиденции своего врага Соболя, когда ко лбу один из прихвостней этого помешавшегося на власти уголовника приставил "волыну", Сулейманов жалел лишь об одном — о том, что не довел до конца разборку с Соболем. Недооценил "Хмыря"…
А Лорд как завороженный мальчишка смотрел на живую легенду и не верил, что именно ему предначертано занести имя председателя Центровой Сходки господина Сулейманова Вагифа Рифатовича в скрижали вечной истории преступной элиты России, а заодно вписать в эту мрачную летопись деяний и войн мафии свое скромное имя. Лорд не верил в это аж до тех пор, пока его палец самопроизвольно не нажал на курок.
— Дело сделано, — подвел итог Магистр, — вы все доказали свою лояльность.
Но ритуал посвящения в организацию не закончился на этом. Кандидатам предстояла еще одна неприятная процедура — клеймение. Нарядный юноша четырежды высовывал из мангала железный прут с приваренным к концу трафаретом в виде короны. Раскаленный металл вонзался жгучей болью в кожу…
Все тот же парень в кожаном пальто отвез Лорда обратно домой. Лорд лег на кровать и тут же уснул. Проснувшись, он некоторое время маялся в поисках подтверждения случившегося с ним вчера. Лорду требовался свидетель, несмотря ни на что, он точно помнил, что был трезв как стеклышко. Зеркало с умывальником помогло проститься с иллюзией, клеймо на правой груди словно кричало: "Это не сон!" Сейчас Лорд искренне жалел, что не склонен к галлюцинациям, а как ему хотелось заточить реальность в розовый дом сновидений, ибо такое могло присниться только в самом страшном сне или произойти наяву, что и случилось.
Метания были недолгими. Уже к обеду, а трапезничал Лорд в ресторане "Прага" на Арбате, он гордился членством в тайной организации "Орден Кесаря". Его переполняло чувство сопричастности к Великому делу. Наконец, ему выпала стоящая карта, с которой стыдно было пасовать. С таким козырем впору увеличивать ставки. Судьбу уголовника Лорда не корректировала родственная протекция, не баловало везение, его жизнью рулила улица, руководствующаяся собственным Кодексом поведения, суть которого — выживание. Этот негласный свод правил жесток, но коль ты выбрал свой путь, то изволь соблюдать законы улицы, точно также, как законопослушный гражданин уважает Конституцию страны, как верующий чтит Евангелие. Так вот, если твоя братва ввязалась в бойню, не мельтеши и скоренько принимай боевой раскрас, даже если силы неравны. В противном случае, если боевой дух на самом деле не что иное, как производное работы органов пищеварения, предваряющее естественный процесс, которого никто не стеснялся, то лучше не признаваться в этом братве под горячую руку. Таким ребятам тяжело существовать в скользком ремесле. Лорд был не из таких. Он с превосходным аппетитом кушал в "Праге" вареную индейку, душа пела, ему не терпелось заняться серьезной работой от Соболя, то есть Магистра.
И возможность реализовать все свои способности у Лорда появилась быстро. Магистр ставил свой спектакль, в котором Лорду отводилась роль ассистента-режиссера. Глава Ордена поручил Лорду кураторство над банками, отсеченными от влияния Центральной Сходки. Со смертью Сулейманова Сходка распалась, оставшиеся в живых паханы залегли на дно, кое-кто решил отсидеться на комфортабельных "нарах" с японским телевизором и ванной "джакузи". Но киллеры доставляли "посылки" от Магистра и в "пятизвездочные тюрьмы".
За несколько лет организация окрепла и разрослась, ее финансовое могущество могло сравниться с резервами Центробанка. В ряды Ордена Кесаря влились сотни новых членов, скрепивших свои обязательства перед Кесарем кровью "изгоев" и добровольным клеймением. Со временем в категорию осужденных на смерть Кесарем стали попадать не только враги, преступники-кустари, сопротивляющиеся банкиры и строптивые милиционеры, — пулю в лоб в резиденции Магистра могли получить и просто неугодные граждане, вся вина которых заключалась в том, что они являлись обладателями приватизированных квартир, расписанных Комиссией Ордена под конфискацию. Риэлтерские сделки и мошенничество в купле-продаже жилья — в этом спектре операций верховодил один из членов Комиссии, созданной Кесарем. Лорд также входил в состав этой Комиссии. Магистр наделил Комиссию статусом некоего парламента, не имеющего в то же время права "законотворчества". Все исходило сверху от Магистра. Каждый член Комиссии имел свой надел, отпущенный Кесарем, и нес ответственность за свой спектр вопросов. Сложные ситуации Комиссия рассматривала коллегиально, но окончательное решение мог вынести только Магистр.
Магистр правил инкогнито. Лишь члены Комиссии и особо приближенные, в том числе несколько наемных убийц, знали его в лицо, так как получали распоряжения лично. Война Магистра с мафией для ФСБ и РУОП выглядела достаточно схематично, поэтому о главных действующих лицах этой войны компетентные органы знали понаслышке. Самой загадочной фигурой для оперативников, безусловно, являлся зачинщик разборки. Все полагали, что войну начал авторитет по кличке Соболь, он же Соболевский Дмитрий Вячеславович 1957 года рождения. И мотивы были налицо — месть и новый передел сфер влияния бандитских структур. Заминка заключалась в том, что на оперативном просторе аналитиков и криминалистов отсутствовала даже тень главного героя, Соболь нигде не засветился, будто бы вовсе не существовал. Спустя некоторое время после бесплодных поисков авторитета фээсбэшники и руоповцы даже начали сомневаться, что Соболь именно тот, кто им нужен. Да и след его простыл после амнистии 1991 года.
А в болтовню вора в законе Голована — последнего оставшегося в живых авторитета Центровой Сходки уже никто не верил. Голован сам сдался властям, попросил защиты у ментов, защиты от Соболя. Единственным, кто прислушивался к показаниям Голована, был следователь по особо важным делам, майор милиции Нефедов. Однажды Нефедов высказал свои соображения полковнику милиции Ларичеву — начальнику регионального управления по борьбе с организованной преступностью.
— Евгений Сергеевич, — делился своими догадками майор Нефедов, — чует мое сердце, что Голован неспроста сменил свои хоромы на СИЗО. Знает, кого боится — Соболя.
— У нас же ничего нет на этого Соболя. Мы даже не знаем, куца он подался после ИТК. Как сквозь землю провалился, может, его и в Москве-то нет? С чего Голован взял, что Соболь хочет его смерти? Мало ли кому Голован кровь подпортил. А как жареный петух клюнул, так сразу к нам под крышу. Теперь ментов не поносит, в ножках ползает. Нюхом свою погибель учуял, — изложил свои мысли полковник.
— Да, вы правы, на Соболевского у нас ничего нет. Но отсутствие улик говорит только о коварности и осторожности преступника, все наши осведомители в один голос твердят о том, что банкиры, платившие дань Сходке, теперь платят кому-то другому. Мне удалось выяснить, что на контакт с президентами банков и АО несколько раз выходил Лорд, тот самый, что отбывал срок за вымогательство в одной колонии с Соболем. Это не все — они жили в одном кубрике.
— А я живу на одной лестничной площадке со скрипачом из "Виртуозов Москвы". От этого мой музыкальный слух не стал абсолютным. "Собачий вальс" — вершина моих музыкальных дарований. — Полковник Ларичев был жесток к своему подчиненному.
— Евгений Сергеевич, я не навязываю свое мнение, я пришел за советом, — нотки обиды подметались в голосовую гамму Нефедова, — стремительное восхождение Лорда как добропорядочного бизнесмена… есть в этом что-то от сказки. Его явно толкает Папа, остающийся в тени.
— Нефедов, ты мне можешь сказать конкретно, что у тебя есть на Соболя? — лопнуло терпение у полковника.
— В компьютерном досье не густо информации. Вот только в архиве раскопал — Дима Соболевский в двенадцатилетнем возрасте стоял на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Инспектора-старожилы рассказали любопытную историю. Играл как-то мальчик в рыцарей, был вожаком отряда ребятишек, штурмовавших крепость. Войнушка, конечно, была ненастоящей, а вот трагедия приключилась ужасная. Один из пацанов взял и струсил, пустился наутек. А Дима Соболевский воткнул в предателя наточенное как лезвие бритвы копье, пацаненок скончался, не приходя в сознание.
Сжалились над малолетним преступником и его родителями — подвели статью под неумышленное убийство, избежал Дима изоляции от общества, определили его в специнтернат. А там вот что произошло. Мать убитого пацана, очумевшая от горя, прохода не давала ни Диме, ни его родителям. Караулила Диму Соболевского возле интерната и как только сталкивалась с ним, заливалась горькими слезами, падала на колени и кричала: "За что ты моего сына убил?!" Дежурила в подъезде, где жили Соболевские, те вынуждены были отсиживаться днями напролет в своей квартире, боялись показаться на улице. Мать убитого мальчика угрожала расправой, орала на весь двор: "Убийцы! Верните моего единственного сыночка!" Метала камни в стекла их квартиры. Диму напугала настолько, что он сбежал из интерната и слонялся беспризорный по Москве. Домой тоже боялся вернуться. Через год сошедшую с ума женщину поместили в психиатрическую лечебницу. Родители Димы уже в земле сырой, Дима Соболевский превратился с годами в криминального авторитета по кличке Соболь…
