Джеймс Паттерсон - Переступить черту (сокращ.)
Руни прикрыл шарик ладонью, взглянул на охранявших их бандитов. Самый здоровенный из них, Маленький Джон, сидел на алтарном возвышении, словно на капоте машины, и зевал во весь рот.
Руни развернул записку.
РУНИ, Я НА СКАМЬЕ ПОЗАДИ ТЕБЯ. МЕДЛЕННО СДВИНЬСЯ К СЕРЕДИНЕ СКАМЬИ, ТОГДА МЫ СМОЖЕМ ПОГОВОРИТЬ. ПОСТАРАЙСЯ, ЧТОБЫ МЕРЗАВЕЦ НА АЛТАРЕ НИЧЕГО НЕ ЗАМЕТИЛ.
ЧАРЛИ КОНЛАН
Руни сунул записку в карман. Следующие несколько минут он медленно сдвигался по полированному дереву к центру скамьи.
Через несколько минут за спиной у него прозвучал сиплый шепот:
— Видел, как они обошлись с Хопкинсом?
Руни мрачно кивнул и спросил:
— А что будет с нами, как думаешь?
— Ничего хорошего, — ответил Конлан. — Это я гарантирую.
— Ну а мы что можем сделать? — спросил Руни.
— Драться, — ответил Конлан. — На скамье за мной сидит Тодд Сноу, договаривается с магнатом Ксавье Брауном. С тобой нас будет четверо.
— Но что мы можем? — спросил Руни. — Ты же видел, что они сделали с Хопкинсом, а он всего-навсего рот открыл.
— Пока будем ждать. Терпеливо. Выбирать слабое место. Втроем мы сумеем скрутить одного, а то и двух из них. С этого и начнем.
Бурная радость, с которой журналистка «Нью-Йорк таймс» Кэти Калвин покидала собор, быстро сменилась досадой: ей вместе с остальными освобожденными заложниками пришлось ждать, когда их опросят полицейские. Их всех загнали в универмаг «Сакс» и выпускали по одному лишь после беседы с детективом.
Но потом Калвин заметила антенны телевизионных фургончиков, торчавшие из-за полосатых ежей заграждения. «Постой, а на что ты жалуешься? — спохватилась она. — Ты же оказалась там, куда стремятся попасть все эти журналисты. За полицейским кордоном!»
И Калвин быстренько прикинула стратегические выгоды своего положения. Во время захвата заложников она находилась в соборе. Она стала свидетельницей осады собора, наблюдала ее изнутри, то есть оказалась в положении совершенно исключительном.
Внезапно по толпе прокатился шумок. Все, и Калвин в том числе, вытянули шеи. Она увидела, как приоткрывается центральная дверь храма. Что дальше? Калвин подбежала к выходу из универмага, поближе к самой свежей из новостей.
А затем, во второй или в третий раз за это утро, Калвин, видавшая виды журналистка, не поверила своим глазам. «О боже», — прошептала она.
Я все еще сидел в автобусе командного центра, обсуждал с Мартелли и Мейсоном стратегию переговоров, когда двери собора опять открылись и на каменные плиты ступил, пошатываясь, Стивен Хопкинс. Они отпустили Хопкинса? Но почему?
Еще один неожиданный ход. То, что преступники освободили бывшего президента, замечательно, однако все их поступки были совершенно непредсказуемыми. Или непредсказуемость и была их целью? Лично я в этом сомневался.
Полицейские и толпившиеся за кордоном граждане заорали: «Ура!»
— Действуйте! — услышал я голос Уилла Мэттьюса. — Возьмите президента. Уведите его оттуда. Быстро!
С полдесятка копов подхватили бывшего президента и торопливо увели его за грузовики полицейского заграждения.
Я стоял у окна автобуса, глядя на готические шпили собора. Как же мне разрешить эту ситуацию? Я думал о Мейв, о детях. Я не из тех, кто ищет для себя отговорки, пытаясь увильнуть от ответственности, но разве мало у меня сейчас забот?
Мне на плечо легла рука Пола Мартелли.
— В данных, чрезвычайно тяжелых обстоятельствах вы делаете все, что в ваших силах, Майк, — словно прочитав мои мысли, сказал он. — Вся ответственность лежит на тех негодяях в соборе. Не на нас. Помните об этом.
Юджина Хамфри сидела неподвижно, глядя на мерцающие перед алтарем свечи.
Ведущая популярного ток-шоу по опыту знала: чтобы справиться с любым испытанием, необходимо прежде всего унять свои эмоции. И она перевела взгляд на горящие вдоль стен поминальные свечи. Крошечные дрожащие огоньки за красными стеклами лампадок действовали успокаивающе.
«Я выдержу», — сказала она себе. Снаружи наверняка собралась целая армия спасателей. И журналистов. Ситуация только кажется безвыходной, она разрешится — по той простой причине, что разрешить ее необходимо. Все уладится.
Еще только войдя в собор, она подумала, что мраморные стены его слишком холодны, слишком голы. Однако, взглянув на молящихся, она невольно вспомнила белую баптистскую церковь, в которую мама возила ее каждое воскресенье, — там, в Западной Виргинии.
— Боже мой, — прошептала сидевшая рядом с ней женщина. — Когда же кончится этот кошмар?
Это была Лора Уинстон из нью-йоркского журнала мод. Бедную Лору трясло. Серо-голубые глаза ее выпучились, на подтянутом хирургами лице выступил пот. «Несчастная женщина», — сочувственно подумала Юджина. Мягкая черная ладонь ее сжала белую, костлявую руку законодательницы мод.
— Ничего-ничего, — мягко сказала Юджина. — Все будет хорошо.
— Наверное. Но многие ли из нас доживут до этого?
В это время неподалеку от алтаря возникло какое-то движение.
Там кто-то вставал на ноги!
По спутанной гриве светлых волос и черной мини-юбке в нарушительнице легко было узнать певичку Мерседес Фрир. Мерседес направилась к алтарю, и мраморный пол часовни зазвенел под ее пятнадцатисантиметровыми каблуками.
— Сядь, черт побери! — рявкнул один из охранников.
— Будьте добры, могу я с кем-нибудь поговорить? Лучше всего с вашим боссом, если вы не против, — сказала певица.
Мгновение спустя появился Джек.
— В чем дело? — спросил он. — Давайте, говорите.
Мерседес вынула из ушей бриллиантовые сережки и протянула их Джеку.
— Это «Картье». Я отдала за них четверть миллиона долларов. Тут дело такое, я должна сегодня выступать, а время уходит. Знаете что? Возьмите их себе, пожалуйста. Если этого мало, могу звякнуть моему менеджеру. Договоримся, а?
Джек подержал перед собой серьги, словно оценивая их. А затем бросил их, одну за другой, в лицо девушки.
— Лучше верни свою грязную корму на место!
Лицо Мерседес потемнело.
— Грязную что? — гневно переспросила она. — Да ты понимаешь, с кем говоришь, недомерок?
Джек вытянул из кармана баллончик, схватил певицу за волосы и пустил ей в лицо струю перечного газа. Мерседес завопила. Она упала на колени, и Джек спокойно отволок ее за волосы к двери исповедальни и затолкал внутрь, а дверь захлопнул.
— Кто-нибудь еще желает обсудить свои планы на сегодня? — спросил он у испуганных заложников.
Все молчали, Джек постукивал ногой по полу.
— Значит, никто не желает. Ладно, тогда послушайте. Сейчас мы начнем индивидуальный опрос, поэтому советую вам встать в очередь у двери вон там, справа. Давайте. И поживее!
Юджина встала и покорно последовала за остальными к указанной им двери. Выйдя в проход, она услышала, как в исповедальне плачет Мерседес. Жалко девушку, но какой смысл настраивать против себя этих людей? На что она рассчитывала? Наверное, думала, что Джек ее отпустит. Интересно, кто-нибудь хоть раз сказал «нет» этой избалованной соплячке?
Чарли Конлан ожидал «опроса», стоя в очереди. На его взгляд, все эти маски и рясы выглядели несколько мелодраматично — дешевая тактика устрашения. Похоже, преступники норовили сыграть на готической атмосфере собора, запугать их.
Конлан знал: в большинстве своем закатившиеся рок-звезды вроде него на поверку просто слабаки. Однако таким опытом, как у него, могли похвастать не многие. То, чему не успела научить его голодная юность, было с лихвой восполнено армейской службой.
Конлан внутренне подобрался — дверь исповедальни наконец отворилась, и из нее вышла явно потрясенная «опросом» молодая актриса Мэрилин Рубинштейн. Стоявшие у двери охранники пропустили ее, она перехватила взгляд Конлана и, проходя мимо него, прошептала: «Делайте все, что они скажут».
— Следующий, — скучающим тоном произнес охранник.
Конлан вошел в комнату.
Это никакая не исповедальня, сразу понял он. Просто комнатушка, которую использовала служба безопасности собора. За металлическим столом сидел главный из налетчиков, Джек. Он указал Конлану на металлический стул, стоявший по другую сторону стола.
— Прошу вас, мистер Конлан, присядьте. Кстати, я ваш большой поклонник.
Конлан присел:
— Спасибо.
На столе лежали наручники в прозрачном пластиковом пакете и рулон клейкой ленты. Конлан смотрел на них, стараясь не поддаваться страху, который прорывался наружу помимо его воли.
Джек пощелкал авторучкой.
— Ну хорошо, мистер Чарли Конлан, — сказал он. — Я попрошу вас перечислить имена и телефоны людей, которые ведают вашими финансовыми делами. Любые ПИН-коды и пароли, которые помогут добраться до ваших денег, также будут нам очень полезны.
