Михаил Март - Жизнь, застигнутая врасплох (Сломанные побеги-2)
— С вами?
— Да. Но не хочу вас путать. Сам запутался, а потому и не называю девушку в очках по имени.
— Я берусь за ваше дело. Обещать ничего не могу. Ваша первая жена и моя подруга Алла просила меня присматривать за вами. Она чувствовала приближение своей смерти. Сейчас вы нуждаетесь в опеке. Но я не всесильна. Об этом стоит помнить.
Слепцов написал Насте свой новый номер телефона, поблагодарил ее и ушел.
Он умышленно не рассказал ей о визите представителей Кери и полученном задании, а также о гаишниках, забравших его машину, и о прослушке.
С этими уродами он сам как-нибудь разберется. Нужно ли перегружать своими проблемами Настю? Он хотел только одного. Найти шатенку в дымчатых очках.
7
Записка была прижата к лобовому стеклу «дворником». Он заметил ее, когда сел за руль и включил двигатель. Пришлось выйти из машины и достать ее. На вырванном из записной книжки листочке была написана короткая фраза: «Будь осторожен, эти люди не шутят!»
Написано быстро, небрежно, почерк похож на женский, но утверждать Слепцов не стал бы. Слабый аромат хороших духов, исходящий от бумаги, подтверждал его догадку. Вероятнее всего, записная книжка постоянно находилась в женской сумочке и успела пропитаться свойственным ей запахом.
Странное предупреждение. О ком шла речь? О сумасшедшем, посетившем его дачу, или о милиции, в поле зрения которой он попал в качестве подозреваемого.
— Что же, спасибо за предупреждение.
Слепцов убрал записку в карман. Ему никто не угрожал. Куда интереснее узнать, кто написал записку. Чтобы ее оставить на лобовом стекле машины, надо знать, где машина находится. Он целый день мотается по городу. Значит, за ним следят. Кто-то его сопровождает. И этот кто-то, вероятнее всего, женщина.
Слепцов выключил двигатель и задумался. Что за напасть свалилась ему на голову? Жил человек спокойно, никого не трогал, ни с кем не общался, попивал коньячок и тешил себя воспоминаниями о прошлом. Кому пришла в голову бредовая идея выковыривать его из его собственной скорлупы и вести с ним глупые игры? Трудный вопрос.
На раздумья ушло еще полчаса, наконец, он тронул машину с места и, не торопясь, покатил по старым московским переулкам.
Дорога сама его вывела на улицу Чаплыгина, где его «Лексус» простоял всю ночь, если верить подполковнику Марецкому.
В старом доме напротив было четыре этажа. Арка вела во двор. Чугунные ворота открыты. По словам Марецкого, их запирают на ночь. Слепцов вышел из машины, перешел дорогу и скрылся в подворотне.
Огромный двор, окруженный со всех сторон домами, имел лазейку. Невысокие железные гаражи с правой стороны позволяли выбраться из глухого колодца. Только не ему. Надо обладать силой и ловкостью, чтобы залезть на крышу и перебраться в соседний двор. Лет пятнадцать назад он мог бы рискнуть пойти на эксперимент, но только не сейчас. Возраст свое берет, дыхалка не та, сердечко пошаливает.
С другой стороны, попав в экстремальную ситуацию, человек способен на любые подвиги. Страх придает силу и отвагу любому хлюпику. Оглядываясь назад, не веришь собственным глазам. Неужели ты сделал все сам?
Под окнами второго этажа, где вероятно убили старушку, располагался крепкий навес над лестницей, ведущей в подвал. На решетчатой двери висел амбарный замок. Таким образом, убийца прыгал из окна второго этажа не на землю, а на крышу навеса, а с нее во двор. Слепцов вышел через арку на улицу и осмотрелся. Один вход по левую сторону арки, другой по правую. Его интересовал правый, он вошел в подъезд и поднялся на второй этаж. На двери квартиры номер шесть была наклеена бумажная ленточка с печатью. Тут все понятно. Он позвонил в квартиру напротив.
Дверь открыли сразу. Молодой человек лет тридцати, коренастый, симпатичный.
— Здравствуйте. Извините, не знаю имени-отчества бывшего участкового. Кажется, он здесь живет?
— Вы к папаше? Тимофей Сергеич его зовут. Он уехал с братом на дачу. Будет вечером. Поздно. А вы по поводу…
Он кивнул на запечатанную дверь.
— Вы правы.
— Позвольте, я же вас узнаю. Вы писатель. Павел Слепцов?
— Совершенно верно. Павел Михалыч.
— Так заходите. Извините, у нас не убрано. Урожай сдачи свозим. Участок большой, но далеко. Проще на рынке покупать. Бензин сумасшедших денег стоит. А много ли на «Жигулях» вывезешь? Ходок пять-семь сделать надо.
Хозяин провел его через узкий коридор, заставленный мешками, в небольшую клетушку. Жила семья скудно. Сплошной хлам вместо мебели.
— Как вас зовут? — спросил Слепцов.
— Миша.
Он достал с полки книгу и протянул гостю.
— Подпишите, пожалуйста. Моя жена ваша поклонница. Будьте добры. Нам-то мужикам, газеты читать некогда, а женщины без книг не живут.
— Хорошо, хорошо. Как ее зовут?
— Галина.
Слепцов глянул на книгу. Последний роман о его жене-преступнице. «Конец млечного пути». В новой обложке он ему еще не попадался. Книга выпущена весной этого года. Тираж уже незначительный. Читатель накушался.
Не задумываясь, Слепцов написал шаблонную фразу: «Галине с наилучшими пожеланиями от автора».
— Огромное вам спасибо! Как жаль, что ее нет дома. Она бы с ума сошла от восторга.
— Я хотел расспросить вас о ночном кошмаре.
— Вы о соседке?
— Конечно.
— Несчастная старушка.
— Кто-то из вас видел убийцу?
— Нет. Да и крики не ее были. Так нам показалось. Телевизор орал, какой-то боевик показывали. Отец всполошился. Она же не смотрела боевики и не выводила громкость на всю катушку. Нас это и смутило. Позвонили в дверь пару раз, потом я ударил по ней плечом. Замочек хлипкий, слетел тут же. Грабить-то у нее нечего. Пианино только да несколько фарфоровых статуэток. Но за это не убивают.
— Согласен. Выходит, ваш звонок спугнул убийцу?
— Похоже, что так. Окно на кухне было распахнуто настежь. След на подоконнике отчетливый. Эксперт сказал, будто обувь дорогая. Назвал какую-то итальянскую фирму. Я не запомнил.
— Кроссовки?
— Нет. Осенние ботинки. Думаю, что убийца не предполагал скакать по крышам. Тихо пришел, тихо ушел. Немного не повезло. А вы написали о ней книгу?
Слепцов вздрогнул.
— Я даже не знал вашу соседку.
Парень перестал улыбаться и нахмурил брови.
— Чего уж там. Она сама рассказывала, что вы пишете о ней книгу. Несколько раз бывали у нее, брали интервью. Ее рассказы на диктофон записывали.
— Хорошо, хорошо, вы не распаляйтесь. Скажите лучше, кто еще меня видел?
— Мой отец. Он возвращался домой, а вы вышли из подъезда, перешли улицу и сели в свою машину.
— Давно это было?
— Месяц или полтора назад.
— Он говорил об этом следователю?
— Нет, ничего не говорил. О вас вообще разговора не было.
— А чужая машина возле дома?
— Машина — она и есть машина. Не вертолет же. Таких тысячи по Москве ездят.
— Все правильно. Похоже, что таких, как я, тоже можно встретить на каждом шагу.
— Ну, не скажите. У вас внешность яркая. Одним словом, бабам такие нравятся. Сразу видно, человек искусства. Большой артист или писатель.
— Другими словами, в шпионы не гожусь.
— Ну я-то вас сразу признал. По фотографиям из книги.
— Вы тоже в милиции работаете?
— Нет. В морге. Старший брат пошел по стопам отца. Я в армии служил в лазарете. Вернулся, кончил медицинский техникум. В морге хорошо платят. До этого фельдшером работал на «скорой помощи».
— Ваш отец давно в отставке?
— Лет десять. Ему сейчас семьдесят два. Крепкий мужик, но подслеповат, слышит не очень хорошо, однако все лето на участке пашет от рассвета до заката. Дрова сам рубит. Нам не доверяет.
— Спасибо за разговор, Миша. Не буду вам надоедать.
— Что вы! Очень рад познакомиться. Мне никто не поверит, если я скажу кому-то, будто вы заходили к нам.
— А вы и не говорите. Раз все равно не поверят.
Парень рассмеялся.
— Это точно.
Когда Слепцов сел в свою машину, то глянул на окна.
Широкое лицо Миши смотрело на него со второго этажа. Улыбки он не заметил. Еще бы. Та же машина, на том же месте. Теперь ему рот не заткнешь.
8
До собственного дома Слепцов доехал, что называется, на «автопилоте». Его мучила внутренняя тревога. Надо бы послать всех к чертовой матери и выкинуть дурь из головы, но у него ничего не получалось. Творческие люди мнительны и все воспринимают слишком остро. Предпочитают поглядывать на жизнь со стороны, пропуская события через призму своей фантазии, не затрагивая собственную душу и сердце. Только с холодной головой можно выстроить достойный внимания сюжет. Природная наблюдательность и знание психологии способны создать живых героев. Однако автор всегда должен оставаться в стороне в роли комментатора, но не участника. Интересно копаться в душах собственных персонажей, подобно актерам, скрывающим лицо под гримом. Приятно морочить людям головы, чувствуя над ними могучую власть своего таланта. Лицедейство — удел творческой натуры. Но ты же знаешь, что настанет момент, когда вспыхнет свет в зале и раздадутся аплодисменты. Представление окончено, грим смыт, и все встает на свои места. В романе поставлена точка, и можно о нем забыть. Пора обсасывать новые идеи, лепить характеры и обдумывать сюжетные линии нового творения. Это твоя кухня, в которую никто не лезет. Все, что тебе надо, — тишина, покой и свобода творчества. «Соблюдайте тишину! Идет репетиция!» Только так можно добиться желаемого результата.
