Илья Бушмин - Анабиоз
– Полегче.
Тип мельком глянул на меня, что-то пробурчал себе под нос и испарился. А на пороге кабинета уже вырос Щербаков. Лоснящийся здоровьем и успехом тип лет 45. Плотный, с волевым лицом, уверенный в себе. Он сразу протянул руку.
– Вы брат Сергея?
– Алексей. Рогов.
Жестом он пригласил меня внутрь. Жестом же предложил сесть. Я не возражал. Кабинет был шикарный. Хай-тек, минимализм, панорамное окно с роскошным видом. Щербаков уселся в кожаное кресло напротив меня.
– Чем могу помочь?
– Я пытаюсь сообразить, что мне сделать, чтобы найти брата.
Щербаков с сочувствием кивнул.
– Паршивая история. Очень паршивая.
– Спорить не буду. Скажите, зачем вы отправили Сергея в Оренбург? Что он там должен был сделать?
– Цель командировки не имеет к его исчезновению никакого отношения. Насколько я знаю, до Оренбурга Сережа так и не доехал.
«Сережа» резануло слух.
– А все-таки. Или это секретная информация?
– Конечно, нет, – Щербаков пожал плечами. – Наша фирма, «Гермес», занимается инвестициями. Покупкой активов. Мы приобретаем разные перспективные, по оценкам наших аналитиков, фирмы. В основном в регионах. Финансируем, оптимизируем, выводим на прибыль. Доводим до хороших результатов и продаем. Понимаете?
– Чем занимается фирма – да. Зачем мой брат поехал в командировку – не совсем.
– А, ну да. Мы присмотрели там одно рекламное предприятие. Работает оно практически по нулям, но перспективы хорошие. Реклама в лифтах. У нас на примете есть несколько похожих предприятий в других регионах, и возникла мысль… скажем так, сделать сеть рекламных компаний. Масштабировать, оптимизировать. Понимаете?
– Не обязательно каждый раз это спрашивать, – я разговаривал очень вежливо, кстати. – Я вас слушаю.
– Вот Сергей и должен был встретиться с хозяйкой фирмы. Посмотреть бумаги. Баланс. Имущество ихнее. Посетить точки, где стоят их рекламные щиты. Одним словом, посмотреть все на месте. И потом подготовить отчет. Стоит овчинка выделки, или лучше не связываться.
Проблемы. У Сергея были проблемы.
– С этой сделкой было что-то не так?
– Почему вы это спрашиваете?
– Брат говорил, у него неприятности. Незадолго до этой поездки.
Щербаков нахмурился.
– А он говорил… какие именно?
– Если бы.
– Ну, – гендиректор фирмы развел руками. – Может быть, с девушкой. С родителями. С приятелями. Мало ли что. Здесь все спокойно. Никаких конфликтов, никаких неприятностей, как вы выразились. Обычная рабочая обстановка.
– Может, он с кем-то из коллег не ладил?
– У нас тут соревновательный дух. Кто встал первый, того и тапки. Каждый старается урвать свой кусок, понимаете?
– Капитализм.
– Что? А, ну да. Хочешь заработать – выкладывайся. Это мой девиз. И я хочу, чтобы так же думал каждый в моей компании. Пока получается. Но переход на личности недопустим. Я слежу за этим. Так что, если вы думаете, что из-за какого-то рабочего момента кто-то мог… – Щербаков покачал головой. – Это исключено. Да и вообще. Вряд ли работа Сергея связана с тем, что случилось. Насколько я знаю, он благополучно сел на поезд и даже звонил в дороге своей девушке?
– Но до места не добрался.
– Страна у нас большая. Поезд идет через множество регионов, городов, поселков. Останавливается на разных станциях. Люди выходят, новые заходят. Понимаете, о чем я? А ведь вокзалы – это всегда криминал. Это все знают.
Я вспомнил про Дулкина. Опер из отдела пропавших делал вид, что никогда о таком не слышал.
– Николай… Андреевич, – не сразу вспомнил я имя Щербакова. – Еще кое-что. Как-то раз, приблизительно за неделю до командировки, Сергея ночью вызвали на работу. И как раз примерно тогда он сказал о неприятностях.
Щербаков нахмурился, вспоминая.
– Вызвали ночью…? Ничего подобного.
Я насторожился.
– Вы уверены?
– Само собой. У нас такое вообще не практикуется. Мы не экстренная служба, чтоб ночью сотрудников на ноги поднимать. Да и плюс… Сережа перед отъездом не занимался ничем срочным. По крайней мере, настолько срочным, чтобы среди ночи дергать его и вызывать в офис.
Мы говорили еще минут десять, пока не стало окончательно ясно, что здесь я ничего не добьюсь. Кроме того, что узнал уже. У Сергея были неприятности, о которых он не мог говорить даже своей девушке и без пяти минут невесте Жене. Только мне. Но меня в нужную минуту не оказалось рядом.
Я уже уходил, когда в приемную за мной следом вышел Щербаков.
– Алексей. Хотел сказать… Сочувствую, что так вышло. И если я могу чем-то помочь в поисках Сережи или информации о том, что с ним случилось, – Щербаков был чертовски деликатен. – В общем, хоть как-то поспособствовать или помочь. Обращайтесь ко мне.
Он протянул визитку. Я принял карточку. На ней были его рабочий и сотовый телефоны. Я был удивлен. В ответ на мой немой вопрос Щербаков вздохнул:
– Это ведь я согласился отпустить Сережу в эту поездку. Если бы я знал, что так повернется…
– Согласился? – прищурился я. – Что это значит?
– То и значит. Сергей сам вызвался поехать. Даже настаивал. Сказал, что он с огромным удовольствием поедет и развеется.
Я был озадачен. Это многое меняло.
2
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем тебе смотреть вещи Сергея? Что ты хочешь там найти?
Я терпеливо вздохнул, глядя на отца. Он стоял на пороге бывшей детской комнаты, где мы с Сергеем выросли. Стоял, словно цербер, охранявший запретное царство.
– Если найду, ты узнаешь первый.
– Тебе больше всех надо?
– Отец, если ты о том, что никто ничего не делает, то есть вообще ничего, все только смотрят на свои телефоны, как на волшебные кристаллы, как будто эти телефоны живут собственной жизнью и могут заставить Сергея вернуться и позвонить – то да. Мне надо больше всех.
Отец покачал головой.
– Этим полиция занимается.
– Полиция ни хрена ничем не занимается. Я сегодня был там.
– Знаю. Мне звонили. Сказали, ты скандал устроил, – отец говорил устало, всем своим видом давая понять, как он смертельно устал от моих выходок и от меня самого. – Тебя чуть на 15 суток не посадили. Когда же тебе надоест нарываться. Почему ты не можешь жить как все нормальные люди.
Дулкин, сукин сын.
– Нормальные люди смотрят на свои телефоны и ждут чуда.
– А ты, значит, воюешь против всех? Мир и все люди вокруг ничего плохого тебе не сделали. Вокруг нет врагов. Ты сам свой враг.
Он не называл меня по имени. Я забыл, когда слышал последний раз «Леша» или хотя бы «Алексей» из его уст.
Непроизвольно я снова вздохнул.
– Батя, я только хочу понять, о чем мне пытался сообщить Сергей перед тем, как исчезнуть. Для меня это тоже важно. Он мой родной брат. Хочешь ты это признавать или не хочешь, суть не меняется.
Отец поколебался. И отошел от двери.
В нашей с Сергеем комнате, в которой мы жили, росли, спали, делали уроки и общались все эти годы, все было по-прежнему. Сергей съехал лишь пару месяцев назад. Его вещей было много. И я принялся рыться в них. Я знал, где что лежит. Его книжная полка с книгами. Сергей всегда много читал. Шкаф с его вещами. Из большинства он вырос, но мать не позволяла выбрасывать. Письменный стол с выдвижными ящиками, заполненными всякой всячиной.
Отец пялился в одну точку, погруженный в свои тревоги. Мне было жалко старика. Интересно, было ли ему хоть когда-нибудь жалко меня. Или было вообще хоть что-то из чувств или эмоций, кроме усталого равнодушия. Я отогнал всю эту чушь и спросил, роясь в верхнем ящике стола:
– Дулкин только на меня жаловался, или еще и по делу что-нибудь сказал?
– Они ищут.
– Это его слова?
– Они разослали фотографии по всем городам. Фотографии с описанием.
– Это называется ориентировки.
– Тебе лучше знать.
Я пропустил намек мимо ушей.
А потом открыл второй ящик и нашел кольцо. Квадратная коробочка, обшитая атласной тканью. Я открыл ее. Внутри лежало тонкое красивое кольцо из белого золота. Я медленно опустился на старенькое компьютерное кресло, созерцая блеск благородного металла. Кольцо для Жени.
– Не трогай, – подал голос отец.
– Что?
– Положи на место. Ты его не заберешь.
В голосе отца послышалась решимость, похожая на угрозу. Меня как ледяной водой окатили. Знаете, можно осознавать, что ты неуклюжий, но, когда падаешь и ломаешь ногу – это все равно очень неприятный сюрприз. Так и здесь. Я давным-давно знал, каких мыслей обо мне отец, но слышать подобное последнему намеку было все равно за гранью понимания.
– Ты сейчас серьезно?
– Просто положи.
Я так и сделал. Медленно. Чувствуя, как закипает злость.
– П…ц, – произнес я, не сдержавшись. А ведь я никогда раньше не выражался при родителях. – Это перебор, батя. Это серьезный перебор. Ты думаешь… Ты думаешь, я пришел сюда, чтобы спереть что-нибудь? У собственного брата? За кого, б… дь, ты меня принимаешь?
