Джеффри Линдсей - Дорогой друг Декстер
"О," сказал он, а его сестра кивнула, “Ты останешься на ужин?”
“О, вероятно мне следует уйти,” сказал я, но Рита положила мне руку на плечо.
“В таком состоянии ты никуда не поедешь,” заявила она.
“В каком состоянии?”
“Подвыпивший,” сказал Коди.
“Я не подвыпивший,” сказал я.
“Ты говорил, что подвыпивший,” сказал Коди. Я не помнил, когда последний раз я слышал, чтобы он поместил четыре слова в ряд как сейчас, и очень гордился им.
“Говорил,” добавила Астор. “Ты сказал, что не пьяный, только немного подвыпивший.”
“Я сказал это?” Они оба кивали. “О. Тогда …”
“Хорошо,” вмешалась Рита, “думаю, ты остаешься на ужин.”
Ну что ж. Полагаю, я так и поступил. Я довольно уверен в этом. Я знаю, что в какой-то момент я подошел к холодильнику за светлым пивом и обнаружил, что оно все кончилось. И некоторое время спустя я снова сидел на кушетке. Работал телевизор, и я пытался разобрать то, что говорили актеры, и почему невидимая толпа думала, что это самый веселый диалог на все времена.
Рита скользнула на кушетку рядом со мной. “Дети уже в кроватках,” сказала она. “Как ты себя чувствуешь?”
“Я чувствую себя замечательно,” сказал я. “Вот только бы понять, что здесь смешного.”
Рита положила руку на моем плече. “Это действительно беспокоит тебя? Позволить плохому парню уйти. Дети…” Она придвинулась поближе и обвила меня рукой, склонив голову мне на плечо. “Ты такой хороший человек, Декстер.”
“Вовсе нет,” ответил я, удивляясь, почему она говорит обо мне нечто подобное.
Рита села прямо и посмотрела мне в левый глаз, потом в правый и обратно. “Но ты такой, и ты ЗНАЕШЬ о этом.” Она улыбнулась и устроилась на моем плече. “Я думаю, что это… хорошо, что ты приехал ко мне. Когда тебе плохо.”
Я начал говорить ей, что она совершенно неправа, но мне вдруг пришло в голову: я приехал сюда, когда плохо себя чувствовал. Правда, единственно, чтобы заставить Доакса уйти, после ужасного расстройства от срыва моего свидания с Рейкером. Но в конце концов, это оказалось хорошей идеей не так ли? Старая добрая Рита. Она была теплой, и хорошо пахла. “ Старая добрая Рита,” сказал я. Я притянул ее к себе и прижался щекой к ее макушке.
Мы сидели так в течение нескольких минут, а затем Рита встала на ноги и потянула меня за собой. “Идем,” сказала она. “Отведем тебя в кроватку.”
Что мы и сделали, и когда я плюхнулся под одеяло, и она улеглась около меня, она была такой милой, такой теплой и уютной и так приятно пахла, что –
Отлично. Пиво и впрямь удивительный напиток, не правда ли?
Глава 6
Я проснулся с головной болью, чувством огромной ненависти к себе, и в полной дезориентации. Под моей щекой лежала простыня в розочках. Мои простыни – простыни, на которых я просыпался каждый день в своей постельке, были без розочек и пахли иначе. Матрац казался слишком просторным для моей скромной кровати, и – я был абсолютно уверен, что головная боль тоже мне не принадлежала.
“Доброе утро, красавчик,” произнес голос где-то у моих ног. Я повернул голову и увидел Риту, стоящую в ногах кровати и смотрящую на меня со счастливой улыбкой.
“Нет,” сказал я голосом, более похожим на кваканье жабы и причинившим мне головную боль. Но очевидно это был забавный вид боли, потому что Ритина улыбка стала шире.
“Как я и думала,” сказала она. “Я принесу тебе аспирин.” Она наклонилась и погладила мою ногу. «Mмм», промурлыкала она, затем повернулась и пошла в ванную.
Я сел. Возможно, это было стратегической ошибкой, поскольку усилило боль. Я закрыл глаза, глубоко дышал, и ждал аспирин.
К этой нормальной жизни нужно немного привыкнуть.
Но оказалось не слишком трудно. Я обнаружил, что, если ограничиться одним или двумя бокалом пива, я могу достаточно расслабиться, чтобы гармонировать с чехлом на кушетке. И так несколько дней в неделю я с навеки преданным Сержантом Доаксом в зеркале заднего вида заезжал к Рите после работы, играл с Коди и Астор, и сидел с Ритой после укладывания детей спать. Около десяти я подходил к двери. Рита, ожидала поцелуя на прощанье, и я целовал ее в открытой двери, где Доакс мог меня видеть. Я использовал все приемчики из множества виденных кинофильмов, и Рита была счастлива.
Мне действительно нравится рутина, и я подошел к новым привычкам настолько, что и сам почти начал верить в них. Это было настолько скучно, что я уложил свое истинное Я в спячку. Я слышал, как Темной Пассажир мягко похрапывает на заднем сиденье в самом глубоком, самом темном углу Декстерлэнда, это заставило меня впервые в жизни почувствовать одиночество, и слегка пугало. Но я гнул свою линию, играя в свидания с Ритой, выясняя, как далеко я могу зайти, зная, что Доакс следит за мной и, надеюсь, начинает немного уставать. Я приносил цветы, конфеты, и пиццу. Я все чаще целовал Риту у входа, в рамке дверного проема, чтобы дать Доаксу наилучший обзор. Знаю, выглядело смешно, но это было моим единственным оружием.
В течение многих дней подряд Доакс оставался со мной. Его появления были непредсказуемы, каждое казалось все более угрожающим. Я никогда не знал заранее, когда или где он может появиться, и это заставляло меня чувствовать, что он всегда рядом. Если я заходил в продуктовый магазин, Доакс выбирал брокколи. Если я ехал на своем велосипеде по Олд Катлер Роад, то где-нибудь по пути я видел темно-бордовый Форд Таурус, стоящий под кроной баньяна. День мог пройти без обнаружения Доакса, но я чувствовал его где-то там, кружащего по ветру и выжидающего, и не смел надеяться, что он сдался; если я не видел его, он был или хорошо спрятан или ждал, пока весна не преподнесет мне очередной сюрприз.
Я был вынужден круглосуточно оставаться в образе Дневного Декстера, как актер, запертый в фильме, зная, что реальный мир совсем рядом, только вне экрана, но столь же недостижимый как луна. И как луна, мысль о Рейкере притягивала меня. Думать о нем, беспечно разгуливающим в абсурдных красных ботинках было почти невыносимо.
Конечно я знал, что даже Доакс не может продолжать это вечно. Он, в конце концов, получал щедрую зарплату от народа Майами за полицейскую работу, и время от времени должен был её выполнять. Но Доакс чуял нарастающее внутреннее давление, он знал, что если продержится достаточно долго, маскировка развалится, ДОЛЖНА развалиться, когда прохладный шепот с заднего сиденья станет непреодолимым.
Таким образом мы балансировали на острие ножа, к сожалению, всего лишь метафорическом. Рано или поздно, я должен был стать собой. Ну а пока я продолжал часто видеться с Ритой. Она не могла спасти мой светоч, Темного Пассажира, но я действительно нуждался в своей тайной личности. И пока я избегал Доакса, Рита была моим плащем, красным трико, и поясом – почти полный костюм.
Отлично: я сидел на кушетке, с бокалом пива в руке, наблюдая за «Оставшимся в живых» (* телешоу, в России называлось «Последний герой») и раздумывая о варианте игры, который никогда не покажут по телевидению. Если добавить Декстера к потерпевшим кораблекрушение и интерпретировать название немного более буквально…
Не все было так мрачно, холодно, и сурово. Несколько раз в неделю, я играл в прятки с Коди, Астор и прочими соседскими детишками; что возвращает нас туда, с чего мы начали: Декстер Никчемный, неспособный справиться с нормальной жизнью, зацикленный на стайке детей и равиоли. Вечерами когда шел дождь, мы садились в доме вокруг обеденного стола, пока Рита суетилась, стирая белье, моя посуду, и вычищая до блеска свое семейное гнездышко.
Есть множество игр, в которые можно играть с двумя детьми такого нежного возраста и поврежденным духом как Коди и Астор; но большинство настольных игр были им неинтересны или непонятны, и слишком многие из карточных игр, как оказалось, требовали беззаботной наивности, которую даже я не мог фальсифицировать убедительно. Наконец мы сошлись на «Виселице»; игре образовательной, творческой, и слегка смертоносной, что сделало счастливыми всех, даже Риту.
Если бы мне сказали до-Доакса, что «Виселица» и Миллер Лайт заменят мне чашку чая, я был бы вынужден признаться, что Декстер был несколько более темным. Но дни летели, я углублялся в поддержание своей маскировки, пока наконец не спросил себя: не слишком ли сильно я наслаждаюсь жизнью господина Городского Домовладельца?
Мне было очень комфортно наблюдать за хищным интересом Коди и Астор, к чему-то столь безобидному как «Виселица». Их энтузиазм по поводу повешения маленьких палочных человечков заставлял меня чувствовать, что мы могли бы быть частью одного вида. Я чувствовал определенное родство, когда они радостно убивали своих безымянных повешенных людей.
Астор быстро научилась рисовать виселицу и линии букв. Она стала, конечно, намного более вербальной. “Семь букв,” говорит она, затем прикусывает верхнюю губу и добавляет, “Подождите. Шесть.” Поскольку Коди и я теряемся в догадках, она атакует и провозглашает, “РУКА! Ха!” Коди уставился на нее без выражения, и затем посмотрел вниз к рассеянно рисуемому повешенному. Когда была его очередь, и мы не нашли ответа, он сказал своим мягким голосом, «Нога», и посмотрел на нас с выражением почти триумфа. Когда слово под виселицей наконец разгадано, они посмотрели на повешенного человека с удовольствием, Коди даже несколько раз сказал, «Мертвец», прежде, чем Астор подпрыгнула вверх-вниз и сказала, “Еще раз, Декстер! Моя очередь!”
