Стивен Кинг - Конец смены
— Понимаю, — говорит Ходжес.
— Есть еще одна вещь, по которой мы можем прийти к согласию, — заключает Иззи, — у Хартсфилда уже позади сбивание людей машиной, взрывы, архитектура самоубийств. Поэтому если мы все не попали в фильм «Сын Брейди», то предлагаю оставить дом покойной миссис Эллертон и жить своей жизнью. Есть возражения?
Возражений нет.
7Ходжес и Холли, пропустив мимо себя порыв январского ветра, на мгновение останавливаются на подъездной дорожке, прежде чем сесть в машину. Дует он с севера, прямо из самой Канады, так что его свежее дыхание не приносит того постоянного запаха большого грязного озера, расположенного на востоке. В этой части Хиллтоп-курт стоит всего несколько домиков, а на ближайшем висит табличка «ПРОДАЕТСЯ». Ходжес замечает, что агентом выступает Том Зауберс, и улыбается. Том также был тяжело ранен тем «мерседесом», но он почти полностью восстановился. Ходжеса всегда поражала стойкость некоторых людей. Она не давала ему надежду относительно судьбы человечества, но все же…
Но, на самом деле, давала.
В машине Холли кладет газету на пол, пока пристегивается, потом вновь берет ее в руки. Ни Пит, ни Изабель не возражали, что она взяла ее с собой. Ходжесу кажется, что они этого и не заметили. А с чего бы им замечать? Для них дом Эллертон — даже не место преступления, хотя по букве закона его можно так назвать. Пит нервничал, это правда, но Ходжес считает это проявлением не так интуиции полицейского, как реакцией несколько суеверного человека.
Хартсфилд должен был бы умереть, когда Холли дала ему по голове моим «Веселым ударником», считает Ходжес. Так бы всем было лучше.
— Пит вернется и поищет фотографии с места самоубийства Фриаса и Кантримен, — говорит он Холли. — Должная щепетильность и все такое. Но если он где-нибудь там и найдет Z — на половой доске или, скажем, на зеркале, — я очень удивлюсь.
Она не отвечает. Смотрит вдаль.
— Холли! Эй!
Она немного вздрагивает.
— Да. Просто размышляю, как найти Нэнси Элдерсон в Чагрин-фоллс. С теми поисковыми программами, которые у меня есть, это недолго, но говорить с ней надо будет тебе. Я могу осуществлять звонки без предварительной договоренности, если без этого никак, ты знаешь…
— Да. Ты уже научилась. — И это правда, хотя такие звонки она обычно осуществляет со своей верной коробочкой «Никоретте» под рукой. Не говоря уже о пачке пирожных «Твинки»[8] на столе как резерв.
— Но я не смогу ей сообщить, что ее хозяева (ее друзья, насколько мы знаем) — мертвы. Это надо сделать тебе. Ты умеешь.
Ходжес чувствует, что ни о ком нельзя сказать, что он «умеет» сообщать подобные новости, но пусть будет так.
— А зачем? Эта Элдерсон не была там с прошлой пятницы.
— Она заслуживает, чтобы это знать, — говорит Холли. — Полиция свяжется со всеми родственниками — это их работа, а вот экономке они звонить не будут. По крайней мере, я так думаю.
Ходжес тоже так считает, и Холли права: Элдерсон заслуживает знать эту новость — чтобы, когда вернется, не оказаться перед опечатанной дверью. Но что-то ему подсказывает, что Холли интересуется не только тем, чтобы просто связаться с Нэнси Элдерсон.
— Твой товарищ Пит, и мисс Красивые Серые Глаза практически ничего не сделали, — продолжает женщина. — Я конечно, видела порошок для снятия отпечатков в спальне Мартины Стоувер и на ее коляске, и в ванной, где произошло самоубийство миссис Эллертон, а наверху, где спала она, — нет. Видимо, они просто позаглядывали, проверили, не лежит еще один труп под кроватью или в шкафу, — и все.
— Секундочку. Ты ходила наверх?
— Конечно. Должен же был кто-то внимательно все рассмотреть, а эти двое, видимо, даже не собирались. По их мнению, они уже все знают. Пит тебя позвал просто потому, что был в ужасе.
В ужасе. Точно. Ходжес пытался подобрать именно это слово и не смог, так вот оно.
— Да и я тоже испугалась, — спокойно продолжает Холли, — но головы не потеряла. Здесь все как-то не так. Ну вот совсем не так, не так — и надо поговорить с экономкой. Я скажу, о чем ее спрашивать, если сам не придумаешь.
— Это ты про Z в ванной? Если ты знаешь что-то, чего не знаю я, то я бы хотел, чтобы ты меня просветила.
— Дело не в том, что я знаю, а в том, что я видела. Ты не заметил, что там было рядом с тем Z?
— Маркер.
Она смотрит на него: мол, ты умеешь лучше думать.
Ходжес призывает на помощь старую полицейскую технику, которая становится особенно полезной, когда надо свидетельствовать в суде: он снова смотрит на ту фотографию, только теперь мысленно.
— Там что-то было включено в розетку возле ванны.
— Да! Я сначала подумала, что это электронная читалка, а миссис Эллертон оставила ее там на зарядке, потому что большую часть времени проводила в той части дома. Довольно удобное место, чтобы заряжать устройство, ведь у Мартины в спальне, видимо, все розетки заняты ее оборудованием. Ты так не считаешь?
— Да, может быть.
— Только вот у меня есть и «Нук», и «Кайндл»…
Ну да, конечно, думает Ходжес.
— …и ни у того, ни у другого нет такого провода. Там провода черные. А здесь серый.
— Может, она потеряла родной зарядник и купила новый в «Тэк Виллейдж»?
Это практически единственное место, где в городе можно купить электронику, ведь магазин «Дисконт Элетроникс», в котором некогда работал Брейди Хартсфилд, обанкротился.
— Нет, у электронных читалок вилки узкие. А тут шире, как у планшета. Только у моего айпада есть нечто подобное, но та, что в ванной, значительно меньше. Шнур, похоже, от какого-то портативного устройства. Ну, я и пошла наверх его искать.
— И нашла…
— Только старый компьютер на столе у окна в спальне миссис Эллертон. Я серьезно — древнющий. И к нему подключен модем.
— О Боже, нет! — восклицает Ходжес. — Только не модем!
— Ничего смешного здесь нет, Билл. Эти женщины — мертвы!
Ходжес снимает руку с руля и делает примирительный жест.
— Извини, пожалуйста. Рассказывай дальше. Ты же сейчас расскажешь, как включала ее компьютер.
Холли, похоже, не очень приятно это слышать.
— Ну, да. Но только ради расследования, которым полиция явно не собиралась заниматься. А не чтобы просто порассматривать.
Ходжес мог бы поспорить, но не хочет.
— Пароля там не было, я проверила историю поисков в Интернете миссис Ходжес. Она заходила на несколько сайтов розничной торговли и на множество медицинских, где пишут про паралич. Кажется, ее очень интересовали стволовые клетки, учитывая состояние дочери…
— И это все за десять минут?!
— Я быстро читаю. И знаешь, чего я не нашла?
— Пожалуй, ничего о самоубийствах.
— Да. Но откуда тогда она узнала про эту штуку с гелием? Откуда узнала, что надо растворить эти таблетки в водке и налить в питательную трубку дочери?
— Ну… — пробует что-то предположить Ходжес, — есть же еще такой древний ритуал — книжки читать. Ты, наверное, о нем слышала…
— А ты в гостиной хоть одну книжку видел?
Он восстанавливает в памяти гостиную так же, как фото Мартины Стоувер в ванной, — и видит, что Холли права. Были полочки с какими-то сувенирчиками, картина с глазастыми детьми, телевизор с плоским экраном. На кофейном столике лежали журналы, но больше для красоты, чем от жажды чтения. Ну и ничего подобного «Атлантик-мансли»[9] среди них не было.
— Нет, — говорит он. — Не было в гостиной книг, хотя парочку я видел в спальне Мартины Стоувер. Одна похожа на Библию. — Он бросает взгляд на «Инсайд Вью» на коленях Холли. — А что у тебя там, Холли? Ты что-то сперла?
Когда Холли краснеет, то становится как стоп-сигнал — кровь страшноватым образом приливает ко всему ее лицу. Вот именно это сейчас и происходит.
— Я не крала, — сказала женщина. — Я одолжила. Я никогда не ворую, Билл, никогда!
— Остынь. И что же это?
— То, что было в розетке в ванной.
Она разворачивает газету и показывает ярко-розовый гаджет с темно-серым экраном. Больше электронной читалки, меньше планшета.
— Когда я спустилась, я села в кресло миссис Эллертон, чтобы поразмышлять. Поводила руками между подлокотниками и подушкой. Даже не искала ничего. Просто все само произошло.
Одна из многочисленных техник самоуспокоения Холли, думает Ходжес. Он много подобного насмотрелся, с тех пор как впервые встретил ее в обществе гиперзаботливой мамаши и агрессивно дружественного дядюшки. В их обществе? Да нет — не совсем. Если общество, то между его членами равенство. Шарлотта Гибни и Генри Сируа относились к Холли скорее как к умственно неполноценному ребенку, которого им временно поручили. Холли теперь — совсем другая женщина, но от того ее старого «я» следы все равно заметны. И Ходжес ничего не имеет против. Ведь мы все не идеальны.
