Полина Дашкова - Золотой песок
Сердце продолжало учащенно биться, и по тому, как упрямо подступал к горлу страх, он понял: они сейчас придут.
«Уже? Так скоро? – пискнул у него внутри тоненький голосок. – Я не успел принять душ, выпить чашку чаю, я только что закончил откупоривать мышеловку. Мне надо отдохнуть…»
Он кое-как заклеил кровоточащую щеку куском пластыря, выключил воду. Знать бы, сколько еще времени осталось… Страх подсказывал, что не осталось вовсе. Но страх – плохой советчик. Надо сначала понять; зачем они придут. Если только затем, чтобы убить, то это произойдет не сию минуту. Сначала они должны проверить, дома ли он. А зачем он сам примчался домой? Зачем потратил столько сил, освобождая дверь черного хода? Не проще ли было вообще не появляться в своей квартире?
Нет. Не проще. Для того чтобы исчезнуть, нужны деньги и документы. Но главное, он должен взять из квартиры то, из-за чего его хотят убить. То, что может впоследствии спасти его. Несколько аудиокассет и компьютерных дискет.
Они будут искать в квартире кассеты, дискеты, фотопленки, негативы и фотографии. Они обязательно влезут в компьютер. Вот почему он примчался домой и потратил столько времени, чтобы подготовить себе путь к бегству через черный ход.
Стационарный компьютер приглушенно пискнул, включаясь. На клавиатуре и на мыши остались кровавые пятна. Руки дрожали. За окном совсем рассвело. Он вышел на нужные файлы, переписал на дискету, а затем стал уничтожать большие куски текста.
Вот так. Пусть теперь ищут.
Уходить надо прямо сейчас. Он ведь не сошел с ума, он не собирается сидеть и ждать их, принимать душ, пить чай. Сердце забилось чуть тише, словно специально для того, чтобы он сумел расслышать легкий скрежет в замочной скважине.
* * *Оксана Егорова вместе с детьми посещала группу «Здоровая семья» год, с декабря девяносто третьего по декабрь девяносто четвертого.
Ну не мог же, в самом деле, Иван Павлович связать их, всех троих, жену и двух сыновей, запереть, посадить в бункер. А слова, категорические запреты, уговоры, угрозы, просьбы они просто не слышали. Как будто щелкало у каждого внутри какое-то устройство, и Иван Павлович становился для жены и сыновей неодушевленным предметом, который надо просто обойти, чтобы не удариться.
К декабрю девяносто четвертого группа уже занималась не в физкультурном зале школы, а в Доме культуры. Занятия начинались утром и затягивались до позднего вечера. Дома никто с Егоровым не разговаривал. Оксана перебрасывалась с детьми короткими непонятными репликами, и все трое замолкали при появлении Ивана Павловича.
– Ты, папа, живой мертвец, – спокойно сообщил однажды Славик, – ты питаешься ядом, и все твои слова – трупный яд. У тебя черная мертвая аура. Тебя нельзя слушать. Это вредно для здоровья.
Егорову захотелось ударить ребенка. Но он сдержался. Он знал, что Славик спокойно выдержит удар, не скажет ни слова, не заплачет и молча выйдет из комнаты.
Иван Павлович пытался говорить с Федей, но младший сын отворачивался и молчал.
Оксана давно перестала срывать с него одежду и смеяться русалочьим смехом. Она теперь спала на полу, в комнате мальчиков.
Как-то после рейса, за бутылкой водки, он поделился своими проблемами с бортинженером Геной Симоненко.
– Ну что ты заводишься по пустякам, Иван. – сказал Симоненко. – Брось, не переживай. Сейчас у всех крыша едет. Астрология, черная магия, йога, голодание всякие астралы-фигалы, сейчас только самые некультурные, вроде нас с тобой, этим не увлекаются. Вон, по телевизору показывают колдунов, американские проповедники приезжают стаями, япошку этого, Асахару, сам Горбачев принимал. Оксанка твоя перебесится, не волнуйся. Ей скоро надоест, вот увидишь. Моя Ирка тоже одно время с ума сходила, по утрам выворачивала пятки, на голове стояла по сорок минут каждый день, голодала, пила только воду, которая будто бы целебная, потому что в нее какой-то там великий гуру то ли дунул, то ли плюнул. А потом надоело. Теперь опять стала нормальная. Щи варит, котлеты крутит. Иногда, правда, пилит меня, мол, все это яд. Но, в общем, ничего. Перебесилась. Жить можно.
– У вас с Иркой детей нет, – с тоской заметил Егоров, – мне Оксану не так жалко, как мальчишек. Она-то, может, и правда перебесится, но детей покалечит. У них ведь психика еще слабая, и питаться им надо нормально, а не сырым зерном.
– Это точно, – кивнул Гена, – детей жалко. Когда Егоров, вернувшись из очередного рейса, узнал, что дети перестали ходить в школу, он отправился в юридическую консультацию к адвокату.
– Я не понимаю, чего вы хотите? – пожал плечами пожилой толстый адвокат. – Вы можете подать на развод. Но вряд ли вам отдадут детей. На это не рассчитывайте.
– Моя жена сошла с ума. Она не может воспитывать детей, – упрямо повторял Егоров, – она таскает их в какую-то секту.
– Как, вы сказали, называется эта группа? «Здоровая семья»? – уточнил адвокат. – А кто за ними стоит? Какая организация?
– Да нет там никакой организации, сборище психов, – безнадежно махнул рукой Егоров.
– Ну как же нет? – покачал головой адвокат. – Кто-то ведь их финансирует, оплачивает аренду помещения. Кроме аренды, там есть множество других расходов. Руководители группы получают наверняка какие-то деньги, и не маленькие. А занятия, вы сказали, бесплатные?
– Бесплатные, – кивнул Егоров.
– Скажите, Иван Павлович, а ваша жена сама не предлагала вам развестись?
– Нет. То есть она говорила, что если мне не нравится их образ жизни, я могу катиться на все четыре стороны.
– А квартира хорошая у вас?
– Вроде ничего. Двухкомнатная, в кирпичном доме, от метро недалеко.
– Приватизирована?
– Нет.
– Кто ответственный квартиросъемщик? – Я.
– Она не предлагала вам приватизировать или разменять квартиру?
– Нет. Пока нет. Я вас понял, – обрадовался Егоров. – Я тоже думаю, что в этой их шайке-лейке морочат головы таким дурам, как моя Оксана, чтобы отнять жилплощадь. Сейчас ведь много всяких сект. Людей заманивают, заставляют отказываться от имущества, увозят куда-нибудь в Сибирь, в тайгу, строить рай земной. Я видел по телевизору и в газетах читал. Но тогда этих мерзавцев запросто можно привлечь к уголовной ответственности за мошенничество.
– Совсем не запросто, – вздохнул адвокат, – к сожалению, совсем не запросто. Да, это сейчас распространенное явление, но привлечь кого-либо к уголовной ответственности вряд ли удастся. Бороться с такими вещами крайне сложно. Люди расстаются со своим имуществом добровольно, без принуждения, и готовы подтвердить это в любую минуту. Все документы, как правило, в порядке. Не подкопаешься.
– Да, конечно! – повысил голос Егоров. – Сначала их сводят с ума, а потом они все делают добровольно и что угодно готовы подтвердить.
– Что значит – сводят с ума? Разве кто-нибудь заставлял вашу жену ходить на занятия? Вот вы говорите: она сумасшедшая. Но пока это остается только вашим личным мнением. Юридическим фактом это станет лишь тогда, когда ваша жена будет освидетельствована специальной медицинской комиссией. Вы уверены, что врачи согласятся с вами?
Егоров не был уверен. Оксана со стороны выглядела вполне нормально, только похудела и глаза стали другие. Но какое дело официальным чужим людям до ее глаз?
Он прекрасно знал, если дело дойдет до комиссии, она не станет нести свою обычную ересь про чакры-астралы. Она будет рассуждать о здоровом образе жизни, о диете, гимнастике и закаливании. При теперешней экологии надо особенно тщательно следить за здоровьем детей. Пожалуй, на врачей она сумеет произвести отличное впечатление. Разумная заботливая мать. Разве можно у такой отнимать детей? А что касается школы, так сейчас многие отдают детей во всякие частные гимназии, и там их учат по новым, оригинальным методикам.
– Они признают ее нормальной, – тяжело вздохнул Егоров.
– Разумеется, – кивнул адвокат, – к тому же без ее согласия такое освидетельствование в принципе невозможно.
– Что же мне делать?
– Ваше жена пьет?
– Нет. Не пьет, не курит, все свое время проводит с детьми. Но она их морит голодом или кормит всякой дрянью и обливает ледяной водой.
– Это называется диета и закаливание, – объяснил адвокат. – Она бьет детей?
– При мне ни разу.
– Ну вот видите, – адвокат развел руками, – даже проституток и алкоголичек очень сложно лишать родительских прав. А ваша жена – просто идеальная мать.
– Я понимаю, – кивнул Егоров, – значит, вы ничем мне помочь не можете?
– На вашем месте я бы прежде всего попытался выяснить, что это за секта, кто за ней стоит. Для того, чтобы действовать, надо знать. А вы, простите, пока только захлебываетесь эмоциями.
– Но как? Как я могу это выяснить? Я ходил к директору школы, который раньше сдавал этой группе в аренду физкультурный зал. Он мне сказал: группа «Здоровая семья». Я ходил в Дом культуры, где они занимаются теперь. Там меня принял заместитель директора и сказал то же самое. – Ну а с самими руководителями группы вы не пытались побеседовать?
