Джонатам Келлерман - Пациент всегда мертв
— Что за шум?
— Громкая музыка, голоса. Они, видимо, приводили женщин, устраивали вечеринки.
— Видимо?
— Я в основном сижу внутри.
— Но когда-нибудь видели с ними женщин?
— Пару раз.
— Одних и тех же?
Паркс покачал головой:
— Вы же понимаете…
— Что понимаем, сэр?
— О каких женщинах мы говорим.
— Это о каких же?
— Не то чтобы… из высшего общества.
— Девицы для вечеринок?
У Паркса забегали глаза.
— Хэкер платит за квартиру. Я не вмешиваюсь в личную жизнь квартиросъемщиков. После тех первых нескольких жалоб к ним нет нареканий.
— Какова арендная плата за их квартиру?
— Дело связано с деньгами? Какое-то финансовое преступление?
— Назовите арендную плату, пожалуйста.
— Хэкер платит две тысячи двести долларов в месяц. В квартире две полноразмерные спальни и кладовка, две ванные и встроенный бар для напитков. С видом на залив она стоила бы три тысячи.
— А вот женщин, которых вы видели, могли бы узнать?
Паркс покачал головой:
— Я не обращал на них внимания. Здесь все занимаются своими делами. В этом смысл Марины. К нам приходят разведенные люди, вдовцы. Люди хотят уединения.
— Значит, каждый занят своим делом, — кивнул Майло.
— Как и вы, лейтенант. Вы задаете все эти вопросы, но ничего мне не рассказываете. Вы, похоже, здорово умеете скрывать свои дела.
Майло улыбнулся.
Паркс улыбнулся в ответ.
Майло попросил показать парковочное место Хэкера, и Паркс повел нас в подземный гараж, пропахший машинным маслом и мокрым цементом. Черный "эксплорер" стоял на месте. Мы с Майло заглянули в окна машины. Коробки от еды, ветровка, карты, какие-то бумаги.
— Это связано с наркотиками? — спросил Стэн Паркс.
— С чего вы взяли?
— Вы осматриваете машину. — Паркс подошел и тоже заглянул в салон. — Я не вижу ничего подозрительного.
— А где место мистера Дегуссы, сэр?
Паркс указал на "линкольн-таункар". Большой, угловатый, раритетная модель. Хромированные накладки, сверкающая красно-коричневая краска.
— Довольно уродливая машина, как вы считаете? — сказал Паркс. — Вложить все деньги в восстановление, и в результате получить вот такое. У меня есть несколько коллекционных машин, но я ни за что бы не выбрал этот цвет.
"Этот цвет" до мельчайшего оттенка совпадал с цветом высохшей крови.
— Уродство, — кивнул я. — А какие машины у вас?
— "Кэдди" сорок восьмого года, "ягуар" Е-класса шестьдесят второго года, "мини-купер" шестьдесят четвертого. Я ведь учился на инженера-механика, поэтому все делаю сам. Кстати, Дегусса еще ездит на мотоцикле, ставит его там. — Паркс показал на нишу справа с меньшими по размеру парковочными местами, предназначенными для двухколесных транспортных средств.
Там ничего не было.
— За место он платит дополнительно. Хотел за так, но я выставил ему двадцать баксов в месяц.
— Дешево, — сказал Майло.
Паркс пожал плечами:
— Это не самая лучшая квартира.
Мы выехали из Марины, и Майло попросил бумажку, на которой я записал число "805" и имя Коди Марш.
Он набрал номер Марша. Два гудка, и голос сообщил, что его переключают на мобильный телефон. Еще два гудка, и отозвался какой-то мужчина.
— Мистер Марш?
— Да.
— Это лейтенант Стеджес.
— О, привет! — Несколько странная реакция. — Подождите, я выключу радио… О'кей, вот и я. Спасибо за звонок. Я в машине, еду в Лос-Анджелес. Вы можете как-то встретиться со мной?
— Вы где?
— Сто первое шоссе, подъезжаю к… Бальбоа. Движение довольно напряженное, но, видимо, я буду в западном Лос-Анджелесе в течение получаса.
— Кристина Марш ваша сестра?
— Она… была… Так вы можете найти время, чтобы встретиться со мной?
— Конечно. Ждите меня в кафе возле полицейского участка. Кафе называется "Могол". — Он произнес по буквам название и подробно описал, как доехать до места назначения.
Коди Марш поблагодарил его и отключился.
Мы подъехали прямо к кафе, дорога заняла у нас двадцать пять минут. Долго ждать нам не пришлось: когда мы вошли в кафе, за угловым столиком сидел одинокий посетитель и пил разбавленный молоком чай. Это и был Коди Марш. Он выглядел именно так, как должен выглядеть человек, потерявший кого-то из близких.
Майло приветствовал его.
— Спасибо, что пришли повидаться со мной, лейтенант. Когда я смогу увидеть сестру… опознать тело?
— Вы уверены, что хотите пройти через это, сэр?
— Мне казалось, что я должен… У Кристи больше никого нет.
Это был человек лет тридцати, с длинными волнистыми каштановыми волосами, разделенными пробором посередине, одетый в серую рубашку, местами потертый жилет из потрескавшейся коричневой кожи, помятые бежевые брюки и белые кроссовки. Румяное квадратное лицо с толстыми губами, усталые голубые глаза за очками в роговой оправе. Рост примерно пять футов десять дюймов и намечающееся пивное брюшко. Единственное, что было у него общим с убитой девушкой, — ямочка на подбородке.
— В действительности, сэр, — сказал Майло, — вам не обязательно ехать в морг. Вы можете опознать сестру по фотографии.
— О'кей. Куда мне пойти посмотреть снимки?
— Один прямо здесь, у меня, сэр, но я должен вас предупредить…
— Я посмотрю.
— Может, мы присядем?
Коди Марш долго смотрел на посмертный снимок, сощурив глаза и поджав губы.
— Это Кристи, — наконец произнес он и поднял кулак, словно хотел ударить по столу, но его рука остановилась в нескольких миллиметрах от поверхности. — Проклятие.
Приятная женщина в сари обернулась и удивленно посмотрела на нас. Майло никогда не обсуждал с ней какие-либо дела, но она знала, кто он.
Майло улыбнулся ей, и она продолжила свертывать салфетки.
— Сожалею о вашей утрате, сэр.
— Кристи… Как это случилось?
Майло убрал фотографию.
— Вашу сестру застрелили в машине, которая была припаркована на Малхолланд-драйв, вместе с молодым человеком.
— Молодой человек был ее другом?
— Видимо, да. Его звали Гэвин Куик. Знаете такого?
Коди Марш покачал головой:
— Есть версии, почему это случилось?
— Идет расследование… Значит, Кристи никогда не упоминала Гэвина Куика.
— Нет. Правда, мы с Кристи не очень… тесно общались.
Подошла женщина в сари.
— Только чай и прямо сейчас, пожалуйста, — сказал Майло. — Завтра, наверное, приду к вам на ленч.
— Это было бы очень любезно с вашей стороны. У нас будет овощной салат сабджи с сыром панир и севрюга под маринадом тандури в качестве блюда дня.
— Можно… можно забрать Кристи? Для похорон? — спросил Коди Марш, когда женщина удалилась.
— Это зависит от коронера.
— У вас есть его телефон?
— Я позвоню от вашего имени. Видимо, потребуется несколько дней, чтобы подготовить необходимые бумаги.
— Спасибо. — Марш щелкнул по своей чашке ногтем. — Это ужасно.
— Вы ничего не можете рассказать о вашей сестре, что было бы полезно для нашего расследования, сэр?
Щелк, щелк.
— Что бы вы хотели знать?
— Для начала, когда Кристи переехала в Лос-Анджелес?
— Точно не скажу, но сестра позвонила мне с год назад и сообщила, что она уже здесь.
— Вы оба родом из Миннесоты?
— Да, из города Бодетта, мировой столицы пучеглазых. Люди, оказавшиеся там, обязательно фотографируются с Пучеглазым Вилли.
— Это рыба?
— Сорокафутовый макет рыбы. Я сбежал оттуда, как только смог. Учился в колледже в Орегоне, преподавал несколько лет в колледже в Портленде, поэтому собрал достаточно денег на университет, где занимался историей.
— То, что вы находились в Санта-Барбаре, как-то связано с приездом сестры в Калифорнию? — спросил я.
— Было бы приятно ответить "да", но я серьезно сомневаюсь в этом. За весь год мы виделись всего два раза. По телефону разговаривали, может, раза три-четыре. И совершенно перестали общаться еще задолго до отъезда Кристи из Миннесоты.
— Те два раза… Расскажите об этих встречах.
— Я был в Лос-Анджелесе на симпозиуме и позвонил ей. На самом деле я приезжал сюда и звонил ей трижды, но один раз она была занята.
— Чем занята? — спросил Майло.
— Она не сказала.
— Где вы с ней встречались?
— Мы обедали в гостиницах, где я останавливался.
— В каких гостиницах?
— Это важно?
— Все может оказаться важным, сэр.
— Вы специалист… Дайте подумать, одна "Холидей инн" в Пасадене, другая — "Холидей инн" в Вествуде. Мы встречались в кафе, и она приходила одетой совершенно неподобающим образом. В смысле для академического общества. Не то чтобы Кристи участвовала в каких-то встречах, но… но там повсюду были научные работники.
— А она никак не походила на работника умственного труда, — кивнул Майло.
— Совершенно.
— А как это — неподобающим образом? — спросил я.
