Брайан Фриман - Вне морали
Тот кивнул.
Страйд и Серена вышли из машины. Страйд огляделся. Серого цвета трейлер был очень старый, покрытый грязью и ржавчиной. Местами налипший на него песок делал его похожим на крупную наждачную бумагу. От заброшенной дороги к его заднему входу вела протоптанная тропинка – по ней к нему за едой шли посетители. Страйд напряг слух, до его ушей донеслась странная какофония звуков, с усилением ветра становившаяся громче. Жутковатая пародийная мелодия, без всякого ритма, некий переливчатый звон, словно тысячи детей звонили в крошечные колокольчики.
– Что за чертовщина? – тихо произнес он.
– Стекляшки на ниточках, так они звенят на ветру, – объяснила Серена. – У него их с полсотни штук развешано.
Серена пошла первой. Она поднялась по ступенькам в трейлер, который сразу накренился под ее весом. Остановившись у задвигающейся, сделанной наподобие жалюзи дверью, она подождала секунду, затем постучала по алюминиевому боку трейлера. Ответа не последовало. Кругом была тишина, лишь все так же жалобно звенело стекло.
Серена прочитала выведенную кем-то из посетителей надпись на двери: «Всегда открыто». Она обернулась и посмотрела на Страйда, пожала плечами, затем осторожно взялась за ручку и тихо потянула дверь в сторону. Серена шагнула внутрь, Страйд последовал за ней. В трейлере звук был совершенно оглушающим. Через открытое боковое окно в трейлер залетал сквозняк, отчего стеклянные нитки, будто в диком разноцветном танце, кружились, вертелись и сплетались между собой. Страйд и Серена заткнули уши. Серена приблизилась к стене и закрыла окно, ветер сразу утих, а с ним постепенно смолк и душераздирающий перезвон, превратившись в тихое позвякивание.
И тогда они услышали голос:
– Вычислили все-таки.
Они обернулись.
Боб сидел метрах в двух от них, за низеньким карточным столиком, перед покосившейся шторой, отделявшей его заведение от остальной части трейлера. На другом столике, рядом с ним, стояла древняя металлическая касса с выдвинутым ящиком для денег. Футболка Боба висела на нем, словно была на несколько размеров больше. На ногах – полуразвалившиеся сандалии.
Он смотрел на них глазами маньяка, черными, злобно прищуренными, похожими на два мрачных отверстия. Сначала он оглядел Серену, потом Страйда. Он внимательно изучал его, чуть подавшись вперед, словно увидел в лице его нечто странное и неожиданное. Чем дольше Боб изучал Страйда, тем сильнее тот чувствовал себя насекомым, наколотым на булавку в руках коллекционера. Жутковатое ощущение усилилось, когда Страйд встретился взглядом с Бобом. Ему вдруг показалось, что тот кричит ему: «Я знаю тебя».
Но никогда прежде Страйд его не видел.
– Как твое имя? – спросил он.
– Оно написано при входе, – безразлично промолвил Боб.
– Нам не составит труда его выяснить, – сказала Серена.
– И как же вы это сделаете, хотелось бы знать? – Боб криво усмехнулся. – Я нигде не расписывался, не сдавал отпечатки пальцев, у меня нет документов. Откуда вы возьмете информацию обо мне?
– А ты неглупый парень, – заметила Серена. – Я ожидала увидеть спившегося кретина.
Боб нахмурился, ткнул пальцем куда-то себе за спину, в глубь трейлера.
– Весь джин там. Это вам на тот случай, если я выйду из игры.
– Выйдешь из игры? – переспросила Серена.
Боб провел рукой по длинной поседевшей бороде, подергал ее космы, приложил к виску ладонь, как пистолет, и пошевелил указательным пальцем.
– Ты собираешься покончить жизнь самоубийством? Зачем?
Боб вновь оглядел Страйда и мрачно произнес, будто делился с ним им одним известной тайной:
– Ты же все знаешь.
– Откуда? – удивился Страйд.
– Потому что ты мужчина. Ради кого мужчина совершает поступки?
– Ради женщины?
Серена подалась вперед:
– Ты говоришь о Кристи?
Злость схлынула с него. Он обмяк, лицо сделалось задумчивым. Он взглянул на Серену.
– Ты немного похожа на нее, – произнес он надтреснуто. – У тебя такие же зеленые глаза. Но у нее они были холодными. Она разрушила меня, мою жизнь. Видишь, во что я превратился? Но если бы я мог, я бы снова прошел через этот ад.
Глаза Серены сузились.
– Ты так любишь ее? – спросила она. – Что в ней было такого хорошего?
– Ничего. Она была отвратительной.
– Она тебя отвергла? – продолжила Серена.
Боб дико захохотал:
– Если бы все было так просто! Сначала ты чувствуешь себя так, будто тебе дали ключи от двери, а потом ты вдруг обнаруживаешь, что замки в ней сменили. Понятно? И ты смотришь назад и видишь, что сам все уничтожил, бросил все и всех. Ради призрачной мечты.
– Когда ты впервые увидел ее?
Боб нетерпеливо махнул рукой:
– Не трать мое время. Желаешь о чем-то спросить меня? Спрашивай.
Страйд догадался, о чем тот намерен говорить.
– Это ты убил ее?
– Кто-нибудь должен был это сделать.
– Но ты ее не убивал?
– Разве тебе не хотелось бы, чтобы я признался в убийстве? Ведь так тебе будет намного легче?
– Мне нужно знать, что в действительности произошло.
Боб рукой смахнул со стола таракана, отбрасывая его к стене.
– Не нужно. Того, что ты знаешь, тебе достаточно.
– Но я не выяснил почему, – настаивал Страйд.
Боб рассмеялся:
– Для нее все это было игрой. Она забавлялась, разбивая людские жизни. Только когда-нибудь люди в ответ разобьют и твою жизнь.
– Слушай, Боб, может, продолжим наш разговор в другом месте? – проговорила Серена с беззаботной улыбкой, незаметно доставая наручники. – Поедем с нами в участок? Там тебя помоют, переоденут, хорошо накормят.
Глаза Боба заметно вспыхнули и раскрылись, как у хищника.
– Э, нет. Так легко вы отсюда не уйдете! – рявкнул он и с неожиданной быстротой, изумившей их, метнулся к кассе.
Не успели они опомниться, как он мгновенным движением левой руки вытащил оттуда «смит-и-вессон». Боб вскочил, отбросив стул, и вскинул руку вверх, задев за крышу трейлера четырехдюймовым стволом пистолета.
Страйд и Серена отпрыгнули назад, задевая руками нитки, они посыпались на пол с тем же жалостливым звоном. Послышался хруст раздавленного стекла. Страйд приземлился на правый бок, в нескольких местах сильно поранив ладонь о расколотые стекляшки. Невзирая на боль, он сунул окровавленную руку в куртку, вырвал из кобуры «ругер», на ходу снял его с предохранителя, рванулся вперед и, встав на одно колено, прицелился в грудь Бобу.
В метре от него то же самое сделала Серена. Она стояла на коленях, чуть отведя корпус, сжимая двумя руками автоматический пистолет.
Боб не двигался. Он глядел на них с победной ухмылкой, выглядевшей странно. Оружие подрагивало в его руке.
– Ну? И чего же вы ждете? – спросил он.
– Мы не хотим причинять тебе вред, Боб, – произнесла Серена. – Положи пистолет на стол.
– Я выхожу из игры, и вы должны мне в этом помочь.
Страйд увидел, как его пальцы с силой обхватили рукоятку, затем рука медленно опустилась.
– Боб, учти – я буду стрелять, – предупредила Серена.
– Не нужно! – воскликнул Страйд. Он не хотел, чтобы единственное окно, в которое он может увидеть правду, закрылось. – Подожди!
Боб навел черное дуло на голову Страйда, но стрелять не приготовился. Ударник не был отведен назад, указательный палец лежал не на спусковом крючке, а на дужке. Страйд прикинул на глаз траекторию пули, и в ту же секунду грянул выстрел, и его рука, которую уже рвала одна пуля, неприятно заныла. В памяти всплыли и звук выстрела, и ощущение разрываемой мякоти.
– Боб, ты же не собираешься стрелять в меня, – сказал он. – А теперь положи оружие на стол.
Боб покачал головой.
Страйд щелкнул предохранителем, поставив его на место, ослабил пальцы вокруг рукоятки. «Ругер» скользнул в его ладони и повис на большом пальце стволом вверх. Страйд нагнулся и положил его на пол.
– Джонни, что ты делаешь? – раздался голос Серены.
– Ничего особенного. Просто я не собираюсь его убивать, – спокойно ответил Страйд.
Боб застыл в недоумении.
Динь-динь-динь, пропели стеклянные бусинки.
– Это не я делаю, а она. Всегда и всюду она, – проговорил Боб.
Страйд покачал головой:
– Нет, Боб. Теперь уже ты. Она умерла, и винить тебе больше некого. И что ты теперь станешь делать?
Рука Боба дрогнула. Из груди вырвался долгий печальный вздох. Казалось, он уменьшился в размерах, выпустив из себя весь воздух. Рука обмякла, ствол пистолета опустился.
Страйд почувствовал, как его охватывает волна облегчения.
– Клади оружие. Медленно и осторожно, – велел он.
И вдруг лицо Боба перекосилось страхом и отчаянием, глаза широко распахнулись, как у испуганного ребенка. Он раскрыл рот в беззвучном крике, в ужасе отпрянул. Взгляд его устремился куда-то за спину Страйда.
