Крис Павон - Экспаты
Кейт не понравилось, что это прозвучало вслух, даже при такой маленькой аудитории. Она-то считала, что только сама имеет право унижать своего вероломного супруга. Но не желала оставлять подобную возможность Джулии. Она его и без того уже достаточно унизила.
— Декстер весь такой правильный, законопослушный, — продолжала Джулия. — Его нетрудно было проверить, вся его жизнь вне подозрений. Он не являлся шпионом, «кротом», чьей-то марионеткой. Он был тем, кем был. И не знал, что ты совсем другая.
— И что ты сделала?
— Все ему рассказала.
— Зачем?
— У меня не было выбора. Именно Декстер был мне нужен. Он мог стянуть эти деньги. Потребовалось довольно много времени, чтобы понять это, и я вовсе не была уверена, что кто-то из других моих кандидатов способен на подобное. Так что с Декстером пришлось идти до конца. И с его планом. Или вытянуть из него все секреты, а потом убить.
Декстер взрывается смехом, но понимает, что это вовсе не шутка. И хмурит брови.
— Однако, конечно же, убийство супруга сотрудницы аналитического отдела ЦРУ вряд ли приемлемый выход из положения. И вместо этого я должна была убедиться, что с тобой Декстер ведет себя предельно сдержанно и аккуратно. Какие бы меры секретности и безопасности он ни принимал, их следует удвоить. Он не должен был лично выходить на контакты со мной, никогда, но точно следовать всем инструкциям, буквально всем, усвоить, что каким бы серьезным ни считал наше предприятие, в действительности все гораздо серьезнее и опаснее.
— Почему ты решила, что он тебе верит?
— Ты же сама видишь, вот она я, сижу здесь, напротив тебя.
— Почему ты ей верил? — спрашивает Кейт.
— А зачем ей было врать про все это?
— Почему ты не мог просто сказать мне?
Вместо него отвечает Джулия.
— Да перестань ты! — фыркает она. — Он что, по-твоему, должен был рассказать офицеру ЦРУ, что мы замышляем хакерскую атаку на банковскую трансакцию, чтоб украсть целое состояние?
— Ценное замечание. Что было потом?
— Потом мы — то есть я — провели всю эту серию трансакций так, чтобы их можно было проследить только до Декстера. Он должен был оставаться единственным человеком, видевшим в глаза хоть один пенни. И на долгое время. Его единственного можно было бы признать виновным в крупных преступлениях и связанных с ними мелких нарушениях закона, например, подделке данных, незаконном проникновении со взломом, мошенничестве, краже средств «Америкен Хелф». Это дало нам некоторую сумму на текущие оперативные расходы, включая обеспечение вашей семьи. Эта кража стала также изначальным преступлением, изначальным предлогом для меня начать расследование и раскрыть его — что, естественно, было довольно легко проделать, — а потом сообщить о нем своему начальству, чтобы меня назначили вести новое дело, новое аналогичное преступление. Эту непрекращающуюся серию электронного увода средств. У меня даже имелся наиболее вероятный подозреваемый, который, как я предсказала, непременно сбежит из страны. Как оказалось, я была права, что и помогло мне застолбить это дело за собой. У меня и впрямь оказался хороший нюх на последствия.
— То есть все зависело от того, что именно ты будешь вести данное расследование, — говорит Кейт. — Почему так?
— Потому что Декстера могли застукать.
— Я могла?
— Конечно, ты. Набралось огромное количество улик, которые могут навесить на тебя, Декстер. Данные о том, как ты открывал счета, проводил через них операции, а потом их закрывал, даже фотографии и записи с видеокамер, свидетельствующие, что ты посещал эти банки, через которые проходили украденные деньги.
Декстер снова пребывает в замешательстве.
— Имеются также данные о твоих связях с той девицей по вызову, которую ты нанял для проституции, мошенничества и кражи. Понятное дело, есть и сама девица, а также ее сокрушительные свидетельские показания, что ты готовил заговор с целью проделать именно то, что проделал и все еще делаешь.
Декстер качает головой.
— Это вполне убедительные свидетельства серьезных преступлений.
— Не понимаю, — говорит он.
А Кейт уже все поняла.
— Это же ее страховой полис, ты, идиот, — замечает она.
Бедный малый!
— Это правда? — Он снова поражен двойной игрой Джулии.
— Мне нужно было полностью удостовериться, что ты доведешь дело до конца, — признается Джулия. — Необходима была возможность на тебя воздействовать, понукать. А кроме всего прочего мне требовалось быть единственным следователем в Бюро, занимающимся этим делом, чтобы никто другой не мог обнаружить то, что мне известно и происходит на самом деле. Поскольку именно я все это и проделала.
Кейт оживляется в конце рассказа, ведь именно это признание и ожидала услышать.
— И тут настала очередь заняться мной, — говорит она, уже предвкушая, как забьет еще парочку гвоздей в крышку этого гроба — в качестве собственного вклада в это дело.
— Да, тобой, — соглашается Джулия. — Ты же могла стать тормозом в созданном мной механизме. Ну а я бы не позволила какой-то жене-цэрэушнице вывести своего мужа из моей игры. Я, конечно, не думаю, что ты попыталась бы это сделать — не могу себе представить жену, собственноручно разрушающую свою жизнь просто потому, что ее муж — вор. В конце концов, он ведь крал у человека, которого считал самым мерзким паразитом на свете, негодяем, убившим его брата. Как говорится, вполне оправданное преступление при смягчающих обстоятельствах. И конечно же, тот первый миллион, который мы увели у сраных краснобаев-защитничков этой гнусной и бессердечной страховой компании, никаких угрызений совести у нас не вызвал.
Но мне следовало быть абсолютно в нем уверенной, понимаешь? А значит, проверить эту его жену. Заманить внутрь нашей схемы, заставить понять, что ее муж — преступник. Что ФБР идет по его следу и его агенты правы в своих подозрениях. Я должна была позволить ей выяснить истину и посмотреть, что она сделает с ней дальше.
— Я польщена, что ты столь серьезно отнеслась ко мне.
— Ну если честно, то у меня была и другая мотивация работать против тебя.
— И какая именно?
— Это был я, — вступает Билл.
Кейт не перестает восхищаться искусными действиями этой женщины, упрятанными в сложную паутину фальсификаций.
— Стало быть, все то время, что вы пребывали в Люксембурге, — говорит она Биллу, — ты полагал, будто ведешь официальное расследование?
— Точно так.
— Ха! — восклицает Кейт, поворачиваясь к Джулии. — Отлично проделано, дорогая! Абсолютно блестяще!
— Спасибо.
— Значит, задание, которое вы вдвоем выполняли, было совершенно законным, должным образом санкционированным начальством ФБР и не вызывало никаких подозрений: вы расследовали дело о краже первого миллиона, который увел Декстер. И ты, Джулия, являлась в вашей паре ведущим следователем. А этот красавчик клоун — твоим партнером.
Джулия кивает.
— И вас направили сюда, в Люксембург. Под видом супругов. Чтобы не спускать глаз с моего бедняжки мужа, отсматривать, какие суммы он тратит, следить за его жизнью. Неужто это тот самый малый, что только что спер целый миллион? Неужто именно он придумал, как красть неограниченные суммы, причем в любое время, по своему желанию?
Кейт в притворном недоумении покачивает головой.
— А он живет в скромной квартирке. Останавливается в недорогих номерах в гостиницах для людей среднего достатка, не летает первым классом, каждый день ходит на работу. Его жена сама чистит туалетные комнаты. Он специально ездил в Эш-сюр-Альзет, чтобы приобрести подержанную «ауди». Миллионеры не ездят в Эш и уж тем более не покупают бывшие в употреблении универсалы.
Та самая подержанная «ауди» по-прежнему служила им семейным автомобилем. Они так и не собрались купить что-то новое. Или, возможно, просто сочли, даже не обсуждая это, что старенькая «ауди» прекрасно им подходит. Машина и машина, в конце-то концов.
— Нет, решили вы в конечном итоге. Это вовсе не тот парень, так хитро задумавший и осуществивший преступление, и эта семья вовсе не богата. И тем не менее ваша работа должна была принести какие-то положительные результаты. Потому что рано или поздно вам следовало вернуться в здание имени Гувера с готовым отчетом, от которого зависела ваша дальнейшая карьера. И как же вы поступили в такой ситуации?
К столику подходит официант с новым графином воды, и Кейт ждет, пока он уйдет, шаркая по парижскому тротуару. Между тем сгущаются сумерки, загораются фонари. Толпы людей, мечтающих об ужине, уже запрудили улицы и перекрестки — проголодавшиеся, веселые, жизнерадостные. Кейт ощущает эту атмосферу всеобщего благополучия, сидя в приятном месте с умными людьми, которых теперь полностью понимает, как и их хитроумный план, которым с каждой минутой все больше восхищается, словно сама была его участником. Вся эта задумка, черт бы ее побрал, совершенно блестящее решение.
