Льюис Пэрдью - Дочерь Божья
— Может, тебе снова пойти преподавать? — предложила Зоя.
— Может быть, — покачал головой Сет. — Но я сомневаюсь. После всего этого — после всего, что я узнал о Страстях Софии и обо всем остальном, — придется выкинуть все конспекты и начать сначала.
Зоя повернулась к нему:
— Может, в этом кроется ответ?
— А?
— Нужно отринуть старую веру и начать сначала. — Она помолчала. — Я так сделала. Я не могла жить с верой, шитой гнилыми нитками. Нужно, чтобы в душе заговорило что-то новое. Может, тебе тоже это нужно.
Сет восхищенно улыбнулся:
— Ну ты даешь. — Он задумался. — Не знаю… мне за всю мою жизнь никогда не было так неуютно… Я как корабль без руля и ветрил.
— Я чувствовала себя так же, когда поняла, что церковь моей матери лицемерна до самой своей сердцевины.
— Но я не хочу, как ты, провести долгие годы в безверии, дожидаясь момента, когда ко мне вернется уверенность.
— Может, твоя уверенность тоже была фальшивой и теперь исчезла, — сказала Зоя. У нее сердце обливалось кровью, когда она видела в его глазах эту боль. — Может, любая уверенность — лишь иллюзия.
— Спасибо, профессор, — сказал он.
— Нет, я совершенно не то…
Он широко улыбнулся:
— Все в порядке. Серьезно. — Он обнял ее, и они поцеловались.
Позади с глухим стуком обрушились дрова в камине. Рев мотора крепчал.
— Может, избавив тебя от фальшивой уверенности, Бог таким образом говорит тебе, что начинать надо было с другого, — наконец сказала Зоя. — Тебе следует отыскать новые идеи для своих лекций, найти истину. Я думаю, Богу нравится, когда люди ищут. Возможно, универсальная истина — в том, что никакой универсальной истины нет и мы должны всю свою жизнь продолжать поиски.
— Весьма утешительно.
Рев мотора стих.
— У тебя есть мысли получше? — спросила Зоя.
Сет покачал головой:
— Талия провела много исследований, у нее собрана масса первоисточников и заметок. Она поможет нам, когда доберется сюда, — сказала Зоя. — Не говоря уже об алебастровом колесе.
— Если ты сможешь его вернуть.
— Можешь на это рассчитывать, — сказала Зоя. — Материалы и базы данных, которые я скачала с сервера, — там есть все: даты, имена, цены, накладные, номера отгрузок. Все, что понадобится, чтобы доказать, что эти шедевры были украдены — дважды — и у меня есть право вернуть их.
— Ты испортишь жизнь многим людям, — сказал Сет. — Все эти известные кураторы музеев, могущественные покупатели. Это не лучшим образом отразится на твоем бизнесе.
Снаружи раздались приглушенные шаги Моргена. Сет с Зоей обернулись.
— На самом деле мне все равно, — сказала Зоя. — Они заслуживают того, что получат. Это бесхребетные люди, которые продали душу дьяволу, чтобы заполучить эти шедевры любой ценой. Мне плевать на бизнес, я хочу вернуть все это обычным людям и наследникам, которым это искусство принадлежит по праву. Если ради этого придется отказаться от бизнеса, я готова.
— Я все еще не знаю, хочу ли я преподавать дальше, — сказал Сет. — Когда-то я был очень неплохим детективом. Может, я смогу помочь тебе в такой работе.
— А ты-то что знаешь об искусстве? — пошутила Зоя.
— Примерно столько же, сколько ты знаешь о религии! — ответил он.
Оба засмеялись, а в комнату ворвался Ганс Морген — как снеговик, порождение снежной бури. В одной руке он держал брезентовый рюкзак болотного цвета.
— Добрый день! — весело сказал он, снимая свободной рукой защитные очки. — Только альпийский снег помогает мне почувствовать себя на тридцать лет моложе. — Он пошел к ним, по дороге вытаскивая что-то из рюкзака. — Приходской священник сказал, что ваша подруга Талия прилетает завтра. Она вылетит сюда сразу после похорон отца.
— Ублюдки, — пробормотал Сет.
Морген кивнул:
— Бедная девочка понятия не имела, что он тихо умер во сне за несколько недель до ее появления в Цюрихе. — Он вытащил из рюкзака номер «Интернэшнл Гералд Трибьюн» и вручил его Зое.
— Отчего он умер? — спросил Сет, пока Зоя разворачивала газету.
— Сердечный приступ, — сказал Морген. — Он умер сразу. Они положили его тело в морозильник.
Сет медленно покачал головой.
— Ой, — сказала Зоя, посмотрев на первую страницу.
Она несколько секунд читала что-то про себя, потом отдала газету Риджуэю. На первой полосе был материал о пожаре недалеко от Инсбрука — в здании, принадлежащем Ватикану. Снимок пылающего дома пилот вертолета сделал на маленькую камеру сразу после того, как они поднялись в воздух. Рядом была официальная фотография Брауна с подписью «Погиб в огне». Сет внимательно прочел статью.
— Вот, — наконец сказал он, показывая на абзац в конце страницы. — «Полиция по-прежнему разыскивает двух выживших, спасенных вертолетом, ожидавшим кардинала, чтобы отвезти его в аэропорт Инсбрука». Это мы. Но они должны были знать наши имена. Почему здесь нет наших имен? — спросил Сет у Моргена. — Разве за нами не охотятся? Разве Интерпол не роет носом землю, чтобы найти нас?
— Я же говорил вам: у наших союзников в Ватикане есть связи. — Морген улыбнулся. — Ваша помощь практически неоценима, вам очень благодарны добрые члены Курии и сам Папа Римский. Иначе, я уверен, он не благословил бы наше пребывание в этом убежище. — Морген повернулся к двери. — Вы пока почитайте. — Он показал на газету. — Я привез компьютеры, которые вы заказывали, и мне нужно внести их внутрь.
— Давайте помогу, — в один голос вызвались Сет и Зоя. Морген покачал головой:
— Сегодня я силен как лев.
— Правда? — с сомнением переспросила Зоя.
— Чистая правда! — ответил Морген и быстро вышел из комнаты.
Сет пошел было к двери, но Зоя взяла его за руку:
— Не надо. Он обидится. — Сет несколько секунд с сомнением смотрел на жену, но все же позволил ей подвести его к грубым стульям у окна. Вдалеке два лыжника ехали по огромному заснеженному лугу.
Зоя начала вслух читать врезку, которую нашла где-то в середине газеты:
— «МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ УВИДЕЛИ В РУИНАХ РЕЛИГИОЗНЫЙ СИМВОЛ» — это заголовок… Дополнение к некрологу Брауна. «Рабочие, собравшиеся к месту пожара, сказали, что все здание выгорело дотла, кроме единственного фрагмента полового покрытия, который, как выяснили позже, лежал на полу кухни. Некоторые утверждают, что этот фрагмент напоминает силуэт женщины. „Там были глаза и руки, — сказал один из рабочих. — Клянусь, я это видел, — это чудо, это знак свыше“… Это изображение большинство сочло одним из тех символов, которые верующие видят лишь потому, что хотят их увидеть. Они замечают знаки на стенах домов и складов, в тенях, пятнах и бликах солнца, светящего сквозь замерзшее стекло. Глава пожарного департамента заявил: „Пожары иногда делают странные вещи. У нас в практике было много случаев, когда в руинах сгоревших домов находили якобы изображения лиц. Но это сродни тому, чтобы видеть корабли в облаках или лицо на луне. Просто плод человеческого воображения“… Епископ Инсбрука опубликовал заявление, в котором полностью согласился с главой пожарного департамента».
Позже уже другой Папа Римский вынужден будет бороться с маленькой, но весьма фанатичной группой инсбрукских верующих, которые требовали, чтобы Ватикан объявил святыней то место, где нашли это изображение. Папа ответил им то же самое, что и его предшественник, занимавший Папский престол, когда сгорело Кардинальское Гнездо:
— Вера в незримое куда сильнее, чем вера в те вещи, которые мы можем потрогать и увидеть. Если человек способен верить, не видя то, во что он верит, значит, вера его искренна. И в общем, христианские церкви — а на самом деле все храмы всех религий — стараются обходиться без подобных наглядных свидетельств. Потому что всегда найдутся те, кто увидит, но не поверит. Но Бог благословит тех, кто сможет поверить, не увидев.
Папа никогда и никому не рассказывал, верил ли он сам в этот знак.
От автора
Это художественное произведение, в котором отражены реальные факты.
Гитлер действительно создал организацию, которая называлась «Зондерауфтраг Линц», основной задачей которой было изъятие лучших в Европе публичных и частных коллекций произведений искусства. Гитлер планировал выставлять украденные шедевры в великолепном музее, который собирался выстроить в своем родном городе Линц в Австрии. Архитектор разработал проект «Фюрермузеума», но само здание так и не было построено.
Посредником между фюрером и «Зондерауфтраг Линц» являлся человек по имени Генрих Хайм, с которым в декабре 1983 года у меня состоялась беседа в Мюнхене. Тогда в этом городе существовала связанная тесными узами община нераскаявшихся нацистов, членами которой были два бывших секретаря Гитлера и его личный пилот. В то время когда я приехал в Мюнхен, они иногда встречались друг с другом, чтобы оплакать свои потери. Они так до конца и не приняли свое поражение.
