Уильям Лэшнер - Меченый
Разумеется, там выстроилась очередь. Я снова посмотрел на часы и попытался протолкаться вперед – мол, дайте дорогу инвалиду. Тщетно. Нам пришлось ждать, пока свои соболезнования не выразили все пришедшие на похороны – молодые и старые, незнакомцы и друзья.
Наконец мы очутились под навесом. Я ожидал увидеть покрасневшие глаза и распухшие носы, но ошибся. Вся семья казалась спокойной и даже почти веселой, как будто с нее сняли покров печали и неопределенности, под которым она прожила более четверти века.
– О, Виктор, а вот и вы, – сказала миссис Эдер, вставая, чтобы поприветствовать и тепло обнять меня. – Мы так рады, что вы пришли. Спасибо за все. Моника только о вас и рассказывает.
– Да уж, – смутился я.
– Наверное, трудно поддерживать отношения на большом расстоянии, – сказал мистер Эдер, пожимая мне руку. – Но я уверен: вы, дети, что-нибудь придумаете.
– Какие отношения на большом расстоянии?
– Представь меня, – прервала наш разговор миссис Калакос.
Я послушался.
– Миссис Эдер, мистер Эдер, – начал я. – Позвольте представить Заниту Калакос, мать Чарли.
Миссис Эдер посмотрела на сморщенную старуху в инвалидном кресле, и на ее лице отразилась нерешительность: она не знала, как себя вести. После долгих колебаний она радушно улыбнулась и нагнулась, чтобы пожать руку старухи.
– Я очень сожалею, – произнесла миссис Калакос, – что мой сын оказался замешан в этой истории. Он отчасти виноват в случившемся с вашей прелестной дочуркой.
– Сколько лет вашего сына не было дома, миссис Калакос?
– Пятнадцать лет я не видела своего мальчика.
– Понимаю, как это тяжело.
– Спасибо, моя дорогая.
– Я рада, что он вернулся.
– Да, вижу. Но хочу, чтобы вы знали: часть души сына – может быть, лучшая часть – лежит в могиле вместе с вашей дочерью.
– Думаю, что понимаю вас, – сказала миссис Эдер. – Спасибо за то, что пришли, – это значит для нас больше, чем вы можете себе представить.
– Живите в мире, – сказала миссис Калакос.
Когда разговор закончился, я повез ее вдоль ряда родственников. Ричард Эдер сидел рядом с отцом, его лицо ничего не выражало, зато зрачки прыгали из стороны в сторону, как мячики для пинг-понга. Он был бледен и выглядел нелепо в тесном костюме, но Ричард вышел из дома, что, по-моему, было хорошим знаком.
– Ричард, – кивнул я.
– Привет, Виктор.
– Как дела?
– А как вы думаете?
– Понемногу становится легче.
Когда мы поравнялись с Моникой, она обняла меня и прошептала в ухо:
– Спасибо, спасибо, спасибо.
В тот день она была одета скромно, под старшеклассницу, и должен сказать, что ее приветствие было для меня необыкновенно приятным.
– Это миссис Калакос, – сказал я – Мама Чарли.
– Спасибо, что пришли, – улыбнулась ей Моника.
– Я не могла не прийти, дорогая. – Старуха смерила ее взглядом. – Ты хорошенькая. У тебя в доме есть место для Виктора?
– Нет, мэм. Только для собаки.
– Жаль, хотя это значит, что у Талассы еще есть шанс.
– Выходит, наши так и не начавшиеся личные отношения мы будем поддерживать на большом расстоянии? – спросил я у Моники.
– Да. Я переезжаю. На Западное побережье.
– В Голливуд?
– Почему бы и нет? Ты все время повторяешь, что мне нужно сменить обстановку. Может, так оно и есть.
– Где остановишься?
– Лена сказала, что я могу некоторое время пожить с ней и Брайс.
– Лена?
– Да. Понимаю, что это странно, но мы с ней подружились. Мы почувствовали себя родными, как сестры. Кроме того, Лена обещала помочь мне с работой. Может быть, даже в настоящей юридической фирме. А может быть, я устроюсь кем-нибудь еще.
– Танцовщицей?
– Актрисой. Рекламные ролики и все прочее.
– Ты собираешься сниматься в кино?
– Почему бы нет? Ты же знаешь, я не стесняюсь выступать на людях. При этом ощущаю такую легкость, как будто могу летать и делать все, что вздумается. Знаешь, Виктор, похоже, что все – ты, татуировка, поездка в Лос-Анджелес, где я познакомилась с Леной, Чарли и та ужасная женщина с пистолетом – было предопределено. Шанталь хотела, чтобы я узнала правду. Когда нашли сестру, с меня как бы упали тяжелые цепи. Что делать, когда исчезает цель жизни?
– Лететь в Лос-Анджелес и сниматься в рекламе, – сказал я. – Ты будешь иметь потрясающий успех, Моника, я в этом уверен. Как сказал Тедди, для человека из Филадельфии нет ничего невозможного, нужно только выбраться из города.
– Будешь мне звонить?
– Конечно, буду.
– Виктор, ты знаком с дядей Рупертом и моей двоюродной сестрой Ронни?
Она показала на «генерала времен Гражданской войны». Но не дядя Руперт привлек мое внимание, а женщина, которая ранее сидела рядом с ним, а теперь торопливо уходила. Она с беспокойством оглянулась, и мое сердце дрогнуло.
Я встречался с ней прежде, угощал выпивкой и даже пытался приударить за ней. Черт возьми, это была женщина из бара «У Чосера», с которой я познакомился в ту ночь, когда у меня появилась татуировка. Блондинка на мотоцикле оказалась двоюродной сестрой Моники, Ронни.
– Черт возьми, – пробормотал я.
– Что? – спросила Моника.
– Сейчас вернусь. – Я оставил миссис Калакос на краю могилы и бросился вслед за Ронни.
Заметив, что я иду следом, Ронни прибавила шагу, а потом остановилась и решительно повернулась. Она была милой, носила юбку, но взгляд у нее оказался неожиданно жесткий. Я не сомневался, что она может сбить меня с ног одной левой.
– Как вы это сделали? – спросил я ее. – Подмешали снотворного в выпивку, а потом отволокли в татуировочный салон, чтобы начертать имя кузины на моей груди?
– Да, примерно так.
– Зачем?
– Чтобы хоть кто-то помнил. Детектив Хатэуэй давным-давно сказал отцу, что, по его мнению, между этими пятью парнями и Шанталь есть связь. А тут вы выступаете по телевизору, весь из себя ловкий и умный, и говорите, что пытаетесь выторговать сделку для Чарли Грека. Я подумала, что кто-то должен запомнить навек маленькую пропавшую девочку. У моего друга Тима есть татуировочный салон. Он согласился мне помочь.
– А вы не могли просто послать мне письмо?
На ее красивом лице появилась улыбка.
– Мне казалось, что так будет эффективнее. А увидев по телевизору вашу самодовольную ухмылку, я подумала, что вы этого заслуживаете. – Она опустила голову. – Однако Моника хорошо о вас отзывается, поэтому мне вроде как стыдно.
– И поделом. Я могу добиться вашего ареста за физическое насилие.
– Знаю.
– И предъявить огромный счет по суду.
– Все, что у меня есть, – это мотоцикл.
– «Харлей»?
– Думаете, у вас хватит духу ездить на нем?
– Это была отвратительная идея.
– Знаю. Если хотите, я заплачу за лазерное удаление татуировки.
– Обязательно заплатите. – Я оглянулся на семью Эдер, сидевшую под тентом, около маленькой ямы, в которую опустили крохотный гробик. – Если я буду ее удалять.
Она вопросительно наклонила голову.
– Ну, ваш приятель хорошо поработал, – объяснил я. – Кроме того, я вроде как привык к ней.
– Мне всегда нравились мужчины с татуировками, – сказала Ронни.
Я посмотрел на приятное лицо, на плечи гимнастки.
– Хотите как-нибудь встретиться и поговорить об этом?
Да-да, я знаю, что иногда становлюсь таким слюнтяем, что самому противно.
Глава 71
Из-за похорон я опоздал на подписание документов, и опоздал намного. Ворвавшись в наш кабинет для переговоров с клиентами, ожидая увидеть продавца, риелтора и нотариуса с пошлинными марками и печатями, я увидел лишь Бет, сидевшую перед грудой бумаг.
– Я все пропустил?
– Пропустил, но не много, – ответила Бет.
– Как прошло подписание?
– Никак. Я отказалась.
– Не понял.
– Я отказалась. Не стала покупать дом. Теперь я не обременена долгами и закладными, а также какой бы то ни было недвижимостью.
– Дом тебе разонравился?
– Нет, он мне очень нравится, правда. Он идеально мне подходит.
Я сел за стол и заглянул ей в глаза. Думал, что она расстроена, огорчена или еще что-нибудь в этом духе, но Бет оказалась легкомысленно счастлива.
– Почему же тогда, Бет?
– Считаешь, люди действительно могут измениться?
– Не знаю. Чарли решил вернуть картину в музей, все было по справедливости. Наверное, он действительно изменился. А Тереза Уэллмен опять вернулась к прошлому, так ведь?
– Я пришла в ужас, когда обнаружила ее, накачанную наркотиками. Ей было просто наплевать, что дочь находится в соседней комнате. Мне не нужно было браться за ее дело.
– Ты увидела в ней человека, который нуждается в помощи, и попыталась помочь.
– Я попытался помочь себе в первую очередь. Обнаружив ее, совершенно бесчувственную, я вдруг поняла, в чем моя ошибка.
