Дэвид Моррелл - Тотем. Проклятый
— Он предназначен только для экстренных случаев!
— А это что, по-вашему? Вы же слышали, о чем мы говорили! Это крайне важно!
— Дайте я хоть в управление позвоню, предупрежу.
Тут Симона увидела телефон на стене между двумя мониторами.
Анри вскочил, собираясь ее перехватить.
Хьюстон вклинился между ними.
Симона дотянулась до телефона и набрала номер.
— Так нельзя, — насупился Анри.
— Отдыхай, — ответил Пит. — Если вариант не сработает, всегда можешь обвинить во всем нас, если же получится, вам же лучше.
Анри потянулся за пистолетом. Но рука застыла в воздухе.
Потому что Симона уже с кем-то разговаривала. Французский лился потоком. Хьюстон понял всего несколько отдельных фраз.
Анри понимал все. Его глаза сузились. Он стоял, застыв в напряжении, поджав губы с такой силой, что они побелели.
Не дыша, Пит повернулся и начал наблюдать за Симоной. Голос женщины стал сильнее, интонации — более требовательными.
И тут же тон изменился от требовательности к озадаченности, от уверенности к смущению.
Хьюстон посмотрел на Анри, который выглядел более сурово и кивал с мрачным удовлетворением.
— Что она говорит? — Хьюстон почувствовал, как засаднило в горле. Голос сорвался.
Анри поднял руку, призывая его к молчанию, и продолжал смотреть и слушать Симону.
Трубка выпала из ее пальцев, грохнувшись на рычаг. Симона глядела на нее, так, словно та была чем-то испачкана.
Затем откинула волосы на сторону. Хьюстон увидел стоящие дыбом волоски на ее шее. Его затрясло. Симона задрожала, медленно обернулась, моргая опухшими глазами.
— В чем дело? — спросил Хьюстон.
— Отец, — только и сказала она.
Хьюстон подошел и взял женщину за плечи.
— Что там с твоим отцом? Скажи же…
Пит прижал ее к себе и почувствовал, как слезы выжигают материю рубашки на его груди.
— Он на побегушках…
— Нет.
Ее голос срывался от слез.
— Уехал. Этим утром. Взял с собой чемодан.
— Куда? Я… Белиберда, безумие. Скажи, что тебе наговорили.
— Это портье. — Симона отстранилась, чтобы смотреть ему в глаза; по ее щекам катились слезы. — Утром. Никто не понял, что произошло, но отец казался взвинченным, сам с собой разговаривал. Не хотел ничего делать. Сказал персоналу, чтобы выполняли свою работу без него, что скоро, через несколько дней, максимум через неделю, вернется. Несколько раз кому-то звонил из своего кабинета, затем упаковал вещи и уехал.
Мониторы все так же гудели. Пит впервые осознал, что этот звук не прекращался ни на секунду. Но тут зарыдала Симона и он слушал только боль, страшную боль ее голоса. Он с силой притянул ее к себе, покрепче прижал и принялся гладить по волосам.
— Это может не играть никакой роли, не иметь значения вообще. Просто по делам…
— Да неужели тебе не ясна связь? Неужели не понятно, почему он повел себя именно так? — Симона покачала головой.
Покачал головой и Хьюстон.
Она отстранилась.
— Моя записка. Я ведь написала, что еду вместе с тобой. Что я собираюсь тебе помочь. Так же, как и себе. У меня ведь нет выбора. Так я написала. И надеялась на то, что он меня поймет.
— Боже мой. Ночь.
— Он-то хотел, чтобы я держалась от тебя подальше. А мы считали, что это отцовские заботы, защита дочери… А на самом деле — все наоборот. Он прекрасно знал, что мы обнаружим. Он всегда знал о том, что нам грозит. С того самого мгновения, как я начал разыскивать Пьера де Сен-Лорана. Он не думал, что и меня попытаются убить. И поехал умолять «Верлен». Чтобы они сохранили мне жизнь. Отцы. Теперь не только твой, но и мой. Они оба в этом замешены.
— Но ведь были еще телефонные звонки, — напомнил Хьюстон.
— Да, звонки, — подал голос Анри.
Пораженные Симона с Питом повернулись к нему, словно слова были произнесены не на французском или английском, а на каком-то тайном наречии.
— И что? — переспросил Пит.
— Звонки. Из своего кабинета, — повторил Анри.
— Точно, — сказала Симона.
— Упаковал вещички. Сказал, что уезжает на несколько дней.
— Ну и что с того? — спросил Хьюстон. — Не понимаю, что это нам дает.
— А вы подумайте. Он не остался в городе. Уехал куда-то.
— И все-таки я…
— Звонки могли быть в другой город. Значит на них должны прийти счета, которые следует оплатить. Мы узнаем номера по телефонным компьютерам, — сказал Анри.
У Хьюстона перехватило дыхание. И тут неожиданно завыли мониторы.
33
Хьюстон скорчился, словно ему в грудь всадили нож. И мгновенно повернулся в сторону источника звука — пронзительного визга, то затухающего, то вновь поднимающегося до неестественной высоты.
— Что это?
— Система сигнализации, — ответил Анри, и глаза его сузились. Он вытащил пистолет.
С мониторов несся и несся пронзительный вой. Хьюстон уцепился за последнюю хрупкую надежду.
— Может быть, неправильно сработала система.
— Невозможно. Я сам ее делал. — Анри сделал три шага вперед и добрался до мониторов.
Симона схватила Хьюстона за руку. Пит почувствовал давление женских пальцев.
— Кто-то идет через лес. — Анри указал на один из мониторов. — С юга. — Палец показал на дальнюю стенку.
Светящаяся лента крутилась на широком голубом экране. Желтая точка ползла по нему снизу вверх.
Анри указал на красную родинку посередине экрана.
— Это мы. Вершина холма. Читать экран нужно точно так же, как карту. Вершина — север, низ — юг. Вправо и влево — соответственно восток и запад.
Точка продолжала двигаться с юга на север и наверх холма.
— Животное, — предположил Пит.
— Невозможно, — ответил Анри. — Датчики скоординированы так, чтобы указывать на размер, вес и тепловое излучение объекта. Последнее в особенности. И поэтому единственное, что способно задействовать систему датчиков, — человеческий организм.
— Но кто бы ни шел сквозь лес, он может и не представлять собой угрозу, — упорствовала Симона. — Турист, путешественник, да кто угодно.
— А это скоро выяснится. Точка подобралась к ограде.
— И если ее коснуться…
— Через металл пропущен ток.
— Чтобы можно было остановить?
— Скорее убить.
Широко распахнутые глаза Симоны выразили все, что думал по этому поводу Хьюстон.
— Но ведь тот, кто там находится, вполне может быть невиновным, — сказала женщина.
— Мы не можем рисковать.
Вторая сирена завыла еще сильней первой, Симона дернулась от пронзительного вопля.
— Вот вам и ответ на ваш вопрос, — сказал Анри. — Про ограду. Вашего туриста она не остановила.
Точка поднялась еще выше.
— Но ведь вы сказали, что ограда под напряжением.
— Видимо, этот человек пришел сюда подготовленным. Он отлично знает, что делает.
Хьюстон смотрел на то, как Анри побелевшими от напряжения пальцами сжимает рукоятку пистолета.
— Остановите его, — сказал американец.
— Пулеметы расстреляют его в тот момент, когда он проделает половину пути до хижины. Они расположены таким образом, что линии огня у них пересекаются. Весь холм заминирован, за исключением подъездной дорожки. Его остановят. Можете не волноваться. На этом склоне скрыться невозможно.
Но Хьюстон подумал: «Почему же, если мы не должны волноваться, дружище Анри, твое дыхание стало таким неглубоким, частым и хриплым?» А когда завыла следующая сирена, все стало ясно. Замурованные со всех сторон в избушке, они были загнаны в ловушку. Через западный сектор экрана теперь тоже двигалась точка по направлению к центру.
— Их двое!
Хьюстон, чтобы как-то справиться с внезапно начавшейся дрожью, вцепился в край стола. Точек было уже не две — три! На сей раз она появилась с севера и двигалась внутрь.
И с востока!
— Сирены! Я больше не могу слышать этот вой! — Симона приложила руки к ушам и сильно-сильно сжала их.
— Выключите, — сказал Пит.
Анри щелкнул выключателем. Сирены умолкли. Но тишина оказалась куда более страшной, чем любой вой. Воздух как будто превратился в вакуум. Хьюстон застыл в ожидании надвигающейся беды. А четыре точки, дойдя до определенного расстояния до избушки, вдруг как по команде остановились.
Световой луч продолжал кружиться по экрану. Точки расположились вокруг хижины удивительно симметрично.
— Что происходит? — спросила Симона.
— Будь здесь окна, мы бы сразу же это узнали.
— Радуйтесь, что их нет, — фыркнул Анри. — Потому что мы тут же превратились бы в мишени. Благодарю тебя, Господи, за эти железные стены!
— Но разве у вас нет телекамер?
— Есть, но вот экран… Какие-то статические помехи. Что-то словно вторгается…
