Роберт Маккаммон - Всадник авангарда
Глава тридцать первая
— Держись! — сказал Мэтью.
В ноздрях у него стоял запах собственного пота и жженных волос. Чувствовал себя он столетним стариком, но сейчас не время было сдаваться. И сказал он это еще и потому, что Красивая-Девочка-Которая-Сидит-Одна пыталась разжать его пальцы, держащие ее за руку.
— Мэтью, — сказала она тихо, впервые пробуя на слух его имя.
Он крепче сжал и ее руку, и тесак. Потолок с облаками и херувимами напоминал адский ералаш, а не покой Небес. Вокруг пылали книги — в иное время Мэтью мог бы оплакать эту потерю.
— Я не могу вернуться, — сказала она еще тише.
— Мы можем туда залезть!
Мэтью отметил взглядом щели и упоры среди разбитых половиц, по которым планировал добраться до двери.
Потолок начал обрушиваться, и облака оказались тяжелее, чем выглядели. Пора было уносить ноги, потому что треснувшие стены и покосившийся пол все еще подрагивали.
— Давай, — повторил он. — Надо уходить.
— Нет. Эта дорога для тебя, но не для меня.
Он всмотрелся в ее лицо. По щеке ползли кровавые капли, но девушка ничего не замечала или ей было все равно. Душа уже отвернулась от тела, в котором жила.
— Поднимемся вдвоем, — пообещал он, понимая, что еще несколько секунд — и либо на них обвалится потолок, либо тесак выскользнет из трещины в половице.
— Я приходила к тебе, — сказала девушка, — чтобы подарить то единственное, что могла. Теперь ты подари мне единственное, что мне нужно. Отпусти меня, Мэтью.
— Я не могу!
— Ты должен. Я хочу уйти в мечты. Хочу отмыть себя дочиста. Неужели ты не понимаешь?
— Но ты же живая! — крикнул он.
Она только грустно покачала головой:
— Нет.
И тогда он понял. Это было трудно и неприятно — понимать, но он понял.
Девушка ощущала себя частью природы, она была осквернена и унижена, и сейчас больше всего на свете жаждала стать такой, как была раньше. Наверное, чувство смерти у нее совсем не такое, как у него… или же она верит в куда лучшую послежизнь, чем он. Как бы там ни было, Мэтью знал, что она хочет этого дара, но… но как разжать пальцы?
— Нас ждет корабль!
Он молил Бога, чтобы корабль дождался его, потому что серый рассвет неудержимо разгорался, и первые румяные лучи его уже появились на волнах. Лицо у Мэтью вспотело, плечи и спину ломило, и долго ему было не продержаться. Будто затем, чтобы лишний раз подчеркнуть опасность и нехватку времени, на покосившийся пол рядом с девушкой упал кусок потолка размером с чайник.
— Он тебя ждет, — ответила индеанка.
Лицо у нее было безмятежное, а глаза — ласковые и жаждущие покоя.
— Нет. Мы едем вместе.
— Мэтью… кто бы ты ни был, каким бы ты ни был, но ты не можешь не знать, что значит быть свободным. Я сделала свой выбор.
— Неверный выбор!
— Но он мой.
Снова она начала разжимать его пальцы, а руки у нее были сильные. Она смотрела ему в лицо, и разжимала пальцы, а он сопротивлялся. Но постепенно его сопротивление ослабевало.
— Я его найду, — пообещала она. — Расскажу ему про тебя. Он будет очень рад.
— Кто? — спросил Мэтью.
— Ты знаешь.
И Красивая-Девочка-Которая-Сидит-Одна улыбнулась.
И соскользнула прочь.
И когда она, падая за край, повернулась, Мэтью увидел, что она будто ныряет в новую жизнь — в такую, которую он вряд ли поймет. Она ушла тихо и красиво, а он вскрикнул, словно получил удар ножа в сердце.
Поскольку именно это чувство он сейчас испытал.
А она исчезла в темно-зеленой пучине, как стрела, вернувшаяся в неведомый лес. И, наверное, за синим молчанием глубины ее действительно ждал родной лес, и в этом внушающем благоговение месте, недоступном пониманию Мэтью Корбетта, она снова станет такой, какой была — гордой, неиспорченной и чистой.
А он плакал — не по горящим страницам книг и мыслям людей, уносящихся на крыльях пепла, а по индейской девушке, которая только что перелетела из этого мира в соседний.
— Лезь сюда! Быстрее!
Мэтью глянул вверх, в сторону двери. Там стояла Минкс Каттер, прижимая ко лбу кусок окровавленной простыни.
Порез на левой щеке сочился красным. Она покачивалась, силы оставляли ее.
Мэтью рассудил, что Ария Чилени воссоединились с Джонатаном Джентри — вот такая у нее теперь будет тесная маленькая комнатка в мучительном особняке Ада. И еще он понял, что Минкс держится только силой воли, но держится здорово.
— Лезь сюда, говорю! — рявкнула она с раздражением в голосе, а стены и потолок потрескивали на разные голоса. Справа от Мэтью упал еще один здоровенный кусок. Воздух заполнила белая пыль.
Пора было сматываться, и немедленно.
Самым опасным казался первый перехват: надо было выпустить тесак и взяться за край разбитой половицы. Потом он полез, используя для рук и ног такие упоры, которые в лучшем случае можно было бы назвать рискованными.
Когда он подобрался поближе, Минкс наклонилась, схватила его протянутую руку и вытащила в искривившийся коридор.
— Мешок с золотом, — напомнил ей Мэтью.
Она уже взяла из своей комнаты подложные документы, разрешающие «Летунье» выход из порта и скрепленные печатью профессора с осьминогом, — хотя сомнительно было, что они сегодня понадобятся.
Лестница оставалась неповрежденной, но и здесь потолок начал распадаться на куски, и на втором этаже Мэтью забежал на секунду в свою комнату — пол покривился, левая стена частично обрушилась, — и взял мешок с деньгами, который сунул себе под рубашку. Потом он сообразил, что комната слева от него, с точно таким же балконом, на самом деле вовсе не комната и все это время оставалась пустой, если верить плану, который дал ему профессор. Обрушившаяся стена открыла еще одну лестницу, уходящую вниз. И Мэтью понял, что она ведет в помещения профессора. Не случайно Мэтью была отведена соседняя комната.
Он снова вышел в коридор, где ждала Минкс. Без колебаний он ударил ногой в следующую дверь, и она легко открылась — землетрясение уже сломало замок.
— Что это? — спросила Минкс.
— Ты иди в телегу, — сказал он. — Не дай никому ее захватить. Я пойду этой дорогой.
— Зачем? Что там внизу?
— Он, — ответил Мэтью, и девушка поняла.
— Ждать я буду недолго. Фалько уже мог уйти.
— Ушел так ушел. Найдем другой способ убраться с острова.
Она кивнула, вглядываясь в темную лестницу.
— Удачи тебе.
Девушка повернулась и пошла своей дорогой.
Ее можно было понять. Ему и самому не хотелось спускаться туда, вниз, в темноту, но это необходимо было сделать.
Он начал спуск. В стенах кое-где торчали факелы, но все они погасли. Лестница тряслась под ногами, сверху сыпалась каменная пыль. Замок умирал — вероятно, уходил к остаткам Сомерс-Тауна, чтобы соединиться с ними в подводном сне. Беспокойный рай Фелла настигал сам Рок.
Мэтью спускался дальше, — миновав первый этаж, ушел в подземелья замка. Или, точнее сказать, в его кишки — лестница сворачивала налево, и ступени ее были вытесаны из грубого камня. Мэтью дошел до двух факелов, все еще горящих, и остановился, чтобы взять один из них. С возросшей благодаря свету уверенностью он продолжал спуск.
Внизу оказалась чугунная решетка, но она была незаперта. Мэтью толкнул решетку — заскрежетали петли. Он, вздрогнув, вошел. Впереди на стене узкого коридора горел еще один факел, и Мэтью двинулся на свет. Над головой раздавались почти человеческие стоны — камень терся о камень, и даже здесь, в самых глубинах, чувствовалось, что замок ранен смертельно. Стены и пол изрезали глубокие трещины. Мэтью шел дальше, шагая предельно осторожно. Дойдя до развилки, он выбрал путь, который казался прямее и привел его к деревянной двери, криво повисшей на петлях. Открыв дверь, Мэтью оказался в просторной гостиной с белыми стенами, где все еще горели три свечи на письменном столе. Исчерканный трещинами потолок был раскрашен синим — как небо над островом. Комнату украшала дорогая и со вкусом подобранная мебель, белая с золотой отделкой.
Пройдя следующую дверь, Мэтью оказался в спальне с большой кроватью под белым балдахином. Его внимание привлекли предметы, висящие на крючках на соседней стене: треуголки, которые надевал профессор Фелл при посещении комнаты Мэтью, белый парик, такой же, как у слуг в замке, старая соломенная шляпа, что подошла бы любому из фермеров острова.
Время поджимало, но Мэтью не мог не открыть и не обыскать ящики комода. И в них он обнаружил не только элегантные костюмы Фелла, не только непрозрачное покрывало и телесного цвета перчатки, но и синюю ливрею слуги. Были тут и обычные бриджи с заплатами на коленях, и белые рубашки, что казались изношенными и нуждались в починке. Вся одежда была рассчитана на худощавого мужчину несколькими дюймами повыше Мэтью. А еще были туфли: две пары начищенных, для джентльмена, и одна потертая и грязная.
