Стив Берри - Ложь короля
– Нет, но мне о-очень понравилось. Такое не скоро забудется.
Пока с сестрами прощался Гэри, Малоун отвел в сторонку Кэтлин Ричардс.
– Что там было? – спросила она тихонько.
– Рукописи больше нет, расшифровок тоже. Официально ничего этого никогда не было.
Насчет своих ночных разговоров со Стефани он не обмолвился, но подтверждение уже пришло.
– Вы восстановлены в АБОП. Приказ с самого верха. Все провинности сняты.
Кэтлин благодарно, с легкой грустью улыбнулась.
– А я уж подумывала, куда мне на безрыбье податься…
– Спасибо за то, что вы там для нас сделали. Мы вам обязаны жизнью.
– Вы поступили бы точно так же.
– Могу я попросить об одной услуге?
– Просите что хотите.
– Не переставайте быть собой. Будьте такой, какая вы есть – во всем, и к черту правила.
– Боюсь, иначе я и не умею.
– Вот это мне и хотелось услышать.
– Но ведь я, это… убила Мэтьюза. Могла выстрелить хотя бы в ногу. Как-то обезвредить.
– Мы оба знаем, что это не сработало бы. Или обернулось против нас. Старый дьявол однозначно заслуживал смерти. Скажу начистоту: будь у меня возможность, я бы поступил точно так же.
Кэтлин медленно подняла голову и посмотрела в глубину его глаз.
– Я вам верю.
– Я говорил ему еще раньше: когда-нибудь ты пережмешь. Перейдешь черту. И он в конце концов это сделал.
Она поблагодарила за все и, отведя взгляд, нерешительно произнесла:
– Может… если я когда-нибудь приеду в Копенгаген… увидимся?
Малоун, нежно коснувшись ладонями, повернул ее лицо к себе, посмотрел глаза в глаза:
– Обязательно. Только дай знать.
Потом они вернулись к остальным.
– Ну и команда у нас, – победным голосом обратился Малоун ко всем. – Спасибо вам за все, что вы сделали.
Какое-то время они с Гэри стояли и махали вслед своим новым, но уже таким близким друзьям, которые сейчас уходили на станцию, чтобы сесть там на лондонский поезд. А им предстоял путь прямиком в Хитроу – можно сказать, прямо от крыльца Хэтфилд-хаус, куда бонусом подогнала машину Стефани Нелл.
***– Ты в порядке? – спросил Малоун Гэри.
Вчерашние события они еще толком не обсуждали. Между тем Гэри хотя и не убивал Антрима, но, безусловно, его смерти способствовал.
– Гадкий он был человечишка, – глядя в пол, сказал Гэри.
– Не то слово.
В целом жулья, выскочек и подлецов в мире хоть отбавляй. Не зря родители лезут из кожи вон, чтобы оградить своих детей от них и им подобных. Но тем не менее надо смотреть правде в глаза. И незачем ее без нужды утаивать.
– Ты мой сын, Гэри. Во всем. Всегда был и будешь. И ничто этого не изменит.
– А ты – мой папа. И это тоже никогда не поменяется.
– Ты вчера многого наслушался, – запоздало спохватился Малоун.
– Ну так что ж делать… Это ведь всё правда. Мама ее от меня долго скрывала. Но в конце концов правда сама вышла на свет.
– Теперь мы знаем, почему твоя мать скрывала имя Антрима и ни с кем им не делилась.
– Мне надо перед нею извиниться, – с понимающим кивком сказал Гэри.
– Она это оценит. В свое время мы оба – и она, и я – понаделали уйму ошибок. Хорошо, что они теперь разрешились. Во всяком случае, я на это надеюсь.
– А ты считай, что отделался от моих приставаний. Я теперь на эту тему ни разу не заикнусь. Всё.
– Вот и правильно. Только знаешь что? Давай-ка мы с тобой все случившееся будем держать при себе.
– Иначе мама тебя прибьет? – поглядел сын с улыбкой.
– Это как минимум.
В наступившем молчании оба завороженно озирали просторы сада. По траве в поисках букашек с щебетом порхали птицы. Желтовато-зеленые, в пестрых пятнышках стволы деревьев вселяли умиротворенность. А в отдалении стоял толстенный, в лохмотьях облезшей коры, согбенный от старости дуб. По преданию, именно под ним в далеком 1558 году двадцатипятилетний юноша, на ту пору уже двенадцать лет как выдававший себя за принцессу Элизабет, получил известие о смерти королевы Марии. Он был занят чтением книги, когда, подняв глаза от страницы, вдруг узнал, что теперь является правителем – точнее, правительницей – Англии.
И изрек как провидец:
«Что это, как не знак свыше, явленный глазам нашим».
События истекших двух дней проплывали в уме с успокоительной законченностью. Столько всего произошло. Столько свершилось. А у того самозванца в тот день, под этим самым дубом, столь многое открывалось впереди…
Малоун обнял сына за плечо:
– Ну что, поехали домой?
Эпилог
Сегодня
Рассказ Малоуна занял примерно час, который пролетел как минута.
Они сидели за столом на кухне. Пэм слушала каждое его слово.
– А я-то думала, почему от Антрима нет никаких известий, – поблескивая влажными от слез глазами, сказала она. – Я жила в страхе, ежедневном жутком страхе, что он снова объявится.
Мысль все ей рассказать владела Малоуном уже какое-то время. Пэм заслуживала того, чтобы знать правду. Но они с сыном договорились держать все в тайне.
– Я узнал, почему ты вдруг решила мне все выложить, – сказал он. – При той вашей встрече в молле Антрим увидел Гэри и все понял. И конечно же, шантажировал тебя тем, что все расскажет мне. У тебя не было выбора.
Какое-то время Пэм сидела молча.
– Для меня в офисе это было не утро, а сущий ад. Антрим четко дал понять, что в покое меня не оставит. И тогда я решила выложить вам обоим все как есть. Тебе – первому.
Звонок, который ему не забыть никогда…
– Гэри так изменился, когда вернулся от тебя с каникул, – сказала она. – Попросил прощения за то, как себя вел. Сказал, что всем доволен, всё в порядке. Что вы во всем меж собой разобрались. Меня охватило такое облегчение, что я даже ни о чем расспрашивать не стала. Была благодарна уже за то, что все уладилось.
– Это уже по следам того, чем то улаживание для нас едва не обернулось.
Мелькнувшее на лице Пэм беспокойство подтверждало: она понимает, о чем он. Жизнь их обоих – и сына, и бывшего мужа – висела на волоске.
– Блейк был ужасный человек, – вздохнула она. – Там, в Германии, когда мы еще были вместе, мне хотелось единственно тебе насолить. Выплеснуть накопившееся. Чтобы ты сполна ощутил боль, которая из-за твоей неверности сводила меня с ума. Я тогда готова была с кем угодно. А выбрала по дурости его.
– Я бы это понял, но ведь ты о том романе ничего мне не сказала. Так что как бы я мог ту боль ощутить? Ты лишь сама уязвила себя, а затем жила, переживая последствия, опять же молча.
Как такое произошло, задним числом понимали оба. Пэм никак не отпускала жгучая обида от того, что он ей изменяет. С виду все было вроде как пристойно. Внутри же шок от его обманов разъедал ее, подобно раковой опухоли. Иногда злость вскипала в ней и прорывалась вспышками скандалов. В конечном итоге утрата доверия доконала их обоих. Признайся Пэм тогда, что поступила точно так же, то, глядишь, все изменилось бы. В сторону скоропостижной кончины их брака…
А может, и наоборот.
– Я была обозлена до крайности, – сказала она. – Но чувствовала себя пакостной лицемеркой и лгуньей. Сейчас вот думаю и прихожу к выводу: нет, все-таки остаться вместе нам было не суждено.
В самом деле.
– И в тот день в шопинг-молле, когда я увидела Антрима, все как будто вернулось обратно. Прошлое пришло получить по долгам. – Голос Пэм дрогнул. – Гэри.
Оба смолкли и какое-то время сидели в тишине.
Коттон смотрел на Пэм – женщину, которую он когда-то любил и по-своему любит до сих пор. Только теперь они уже скорее не любовники, а друзья, знающие сильные и слабые стороны друг друга. Это и есть интимность? Возможно. По крайней мере, отчасти. С одной стороны, это привносит ощущение комфорта. С другой – некоторую нервозность.
– В день нашего разрыва Блейк на меня накинулся, – сказала Пэм. – Он и так-то всегда был агрессивен. С норовом. Но в тот день он сделался просто буйным. А больше всего меня напугало выражение его глаз: что он не может с собою справиться.
– То же самое мне описывала Кэтлин Ричардс.
Через пару месяцев, когда все более-менее утряслось, Ричардс позвонила ему и приехала в Копенгаген на несколько памятных дней. После этого они какое-то время переписывались по электронной почте, но затем все как-то поутихло. Иногда Малоун вспоминал ее.
– Я препятствовала тому, чтобы Гэри познакомился с этим человеком. Всегда была против. Для меня он ничего не значил, и я хотела, чтобы все так и оставалось.
– Гэри сам, своими глазами увидел и почувствовал, кто такой Блейк Антрим. Услышал, что тот о нем думает. Было неприятно, даже противно, но хорошо, что он все это узнал. Теперь мы оба понимаем, почему ты скрывала всю подноготную этого человека.
Пэм мимолетно усмехнулась.
– Гэри – твой сын. Во всем. А о своем «родном отце» он за все это время и слова не вымолвил.
– Со временем из него может выйти прекрасный агент, – улыбнулся Малоун. – Надеюсь только, что это поприще его не прельстит.
