Джон Гришэм - Король сделки
— А вот самое интересное. Я разузнал, где остановилась команда «Гофмана», и перебрался в тот же отель. Теперь регулярно встречаюсь с ними за завтраком и вечерами в баре. Они знают, кто я, так что мы, как бешеные псы, ходим кругами друг возле друга. Среди них есть юрисконсульт по фамилии Флит. Вчера он поймал меня в вестибюле после заседания, на котором разгромили их эксперта, и предложил выпить. Я выпил три бокала, он — только один, потому что ему предстояло подняться наверх, в апартаменты, где расположена штаб-квартира их компании. Они там всю ночь прикидывали возможности сделки.
— Повтори это еще раз, — тихо попросил Клей.
— Вы не ослышались: в этот самый момент адвокаты фирмы «Гофман» рассматривают возможность заключения соглашения с Мунихэмом. Они в ужасе, потому что, как и все находящиеся в зале, уверены, что присяжные готовы сбросить на их компанию атомную бомбу. И сделка будет стоить им очень дорого, потому что старый упрямец не желает на нее идти. Клей, он намерен слопать их с потрохами! Роджер великолепен, но Мунихэм ему не по зубам.
— Давай ближе к сделке.
— Хорошо, ближе к сделке. Флит желал узнать, сколько из наших дел могут быть признаны доказанными. Я сказал: все двадцать шесть тысяч. Он походил вокруг да около, потом спросил, как я думаю, согласитесь ли вы тысяч на сто каждому. Это означает два и шесть десятых миллиарда, Клей, вы успели сосчитать?
— Успел.
— А гонорар?
— Тоже, — сказал Клей и почувствовал, что вся боль вдруг куда-то ушла. В голове перестало стучать. Тяжелый гипс сделался легким как перышко. Он чуть не расплакался.
— Ну, конечно, это еще не предложение сделки, а лишь прощупывание почвы, первое приближение. Здесь ходит много слухов, особенно среди адвокатов и биржевых аналитиков. По их мнению, в компании есть средства на компенсации — до семи миллиардов. Если компания пойдет на сделку сейчас, их акции могут удержаться на нынешнем уровне, потому что кошмар с максатилом останется позади. Это, разумеется, лишь теория, но после вчерашнего кровопускания она выглядит весьма правдоподобной. Флит подкатился именно ко мне, потому что у нас самый крупный иск. Здесь говорят, что общее количество истцов может приблизиться к шестидесяти тысячам, так что наши составляют около сорока процентов. Если мы согласимся на сто тысяч, компания сможет планировать свои расходы.
— Когда ты с ним увидишься в следующий раз?
— Здесь сейчас почти восемь, заседание суда окончится примерно через час. Мы договорились встретиться на улице.
— Позвони мне сразу после вашей встречи.
— Не волнуйтесь, шеф. Как ваши поломанные кости?
— Уже гораздо лучше.
Полетт забрала у него телефон, но через несколько секунд тот снова зазвонил. Она передала наушник Клею, сказав:
— Это тебя, я отлучусь.
Звонила Ребекка, по сотовому, из больничного вестибюля. Спрашивала, может ли она зайти ненадолго. Спустя несколько минут она вошла в палату и, увидев его, испытала шок. Но, справившись с собой, подошла и поцеловала в щеку между ссадинами.
— Они вооружились дубинками, — сказал Клей, — чтобы сравнять шансы, а то у меня было бы несправедливое преимущество. — Нажав на кнопки, он поднял верхнюю часть кровати и принял позу V.
— Ужасно выглядишь, — сказала она, и глаза ее увлажнились.
— Спасибо. А ты, напротив, выглядишь потрясающе.
Она еще раз поцеловала его в то же место и стала гладить по руке. Некоторое время оба молчали.
— Можно задать тебе вопрос? — спросил Клей.
— Конечно.
— Где сейчас твой муж?
— То ли в Сан-Паулу, то ли в Гонконге. Я не могу за ним уследить.
— Он знает, что ты здесь?
— Конечно, нет.
— Что бы он сделал, если бы узнал?
— Мы наверняка бы поссорились.
— Это было бы необычно?
— Да нет, мы постоянно ссоримся. Не складывается у нас жизнь, Клей. Я хочу развестись.
Несмотря на все увечья Клея, это был лучший день в его жизни. Богатство было рядом — стоило руку протянуть, Ребекка — тоже. Дверь в палату тихо открылась, на пороге возникла Ридли, незамеченная, подошла к изножью кровати и сказала:
— Простите, что помешала.
— Привет, Ридли, — кисло улыбнулся Клей.
Женщины обменялись взглядами, от которых в ужасе застыли бы даже кобры. Ридли обошла кровать, встала с противоположной стороны, как раз напротив Ребекки, державшей покрытую синяками руку Клея.
— Ридли, это Ребекка. Ребекка, это Ридли, — представил их друг другу Клей и всерьез подумал: не натянуть ли простыню на голову и не притвориться ли мертвым?
Никто не улыбался. Ридли взяла правую руку Клея и точно так же начала гладить ее. Окруженный двумя прекрасными дамами, он чувствовал себя как человек, сбитый машиной на шоссе, за несколько секунд до появления стаи волков.
Поскольку пауза затянулась, Клей кивнул в сторону Ребекки и сказал:
— Моя старинная подруга. — Потом кивнул в сторону Ридли и добавил: — А это моя новая подруга.
Обе женщины, по крайней мере в этот момент, чувствовали себя кем-то более значительным, чем просто подруги Клея. И обе испытывали раздражение. Ни одна не шелохнулась, каждая словно застыла на посту.
— Мы, кажется, были у вас на свадьбе, — выдавила наконец Ридли, не слишком тонко намекая на семейное положение соперницы.
— Не будучи приглашенными, — парировала Ребекка.
— А, черт, мне пора ставить клизму, — пошутил Клей, но, кроме него, никто даже не улыбнулся. Чувствовать себя отвратительнее он не мог, даже если бы они вдруг прямо над ним вцепились друг другу в волосы. Еще пять минут назад он разговаривал с Оскаром и мечтал о рекордном гонораре. Теперь это…
Две очаровательные женщины. Ничего, бывает и хуже, сказал он себе. Где эти чертовы сестры? Когда не нужно, являются в любое время суток, без стука, не обращая внимания на то, спит ли пациент, занят ли он туалетом, а уж при посетителях непрошеный визит гарантирован: «Не нужно ли вам чего, мистер Картер?», «Не перестелить ли вам постель?», «Не включить ли телевизор?».
Сейчас в коридоре царила мертвая тишина. Обе «подруги» яростно гладили его каждая по «своей» руке.
Ребекка моргнула первой. У нее не оставалось выбора, в конце концов, она действительно была замужем.
— Ну, мне пора. — И она медленно двинулась к выходу, словно не хотела уходить и оставлять поле боя за соперницей. Клей был тронут.
Как только дверь за ней закрылась, Ридли отошла к окну и долго стояла там, глядя перед собой невидящим взором. Клей углубился в газету, не обращая на Ридли никакого внимания и даже не замечая ее присутствия.
— Ты ведь любишь ее, правда? — сказала она, не отходя от окна и стараясь казаться уязвленной.
— Кого?
— Ребекку.
— Ах, ее. Да нет, просто давняя подруга…
При этих словах Ридли быстро обернулась и подошла к кровати.
— Не принимай меня за дурочку, Клей!
— Я и не принимаю, — ответил он, продолжая смотреть в газету. Поскольку ее попытка разыграть сцену из «высокой» драмы его ничуть не растрогала, Ридли схватила сумочку и, нарочито громко стуча каблуками, покинула палату. Минуту спустя заглянула медсестра проверить, не пострадал ли пациент.
А еще через несколько минут, выйдя из зала, с сотового телефона позвонил Оскар. В заседании был объявлен короткий перерыв.
— Ходят слухи, что Мунихэм сегодня утром отказался от сделки на десять миллионов.
— Это Флит тебе сказал?
— Нет, мы не виделись. Что-то заставило его воздержаться от встречи. Постараюсь отловить его во время обеда.
— Кто сейчас дает показания?
— Еще один эксперт фармацевтов, женщина-профессор из Дьюка, чихвостит правительственный доклад по максатилу. Мунихэм уже точит нож. Расправа будет ужасной.
— А тебе слухи кажутся правдоподобными?
— Я не знаю, чему верить. Похоже, мальчиков с Уолл-стрит они очень волнуют. Им сделка на руку, потому что ставки стали бы предсказуемыми. Я позвоню вам в обеденный перерыв.
Процесс во Флагстафе мог иметь три исхода, два из которых оказались бы убийственными. Суровый вердикт вынудил бы компанию пойти на соглашение, чтобы избежать многолетней тяжбы и постоянной угрозы новых исков, которые пришлось бы удовлетворять. Сделка, заключенная в ходе процесса, могла бы означать общенациональную программу компенсаций для всех истцов.
Вердикт в пользу «Гофмана» заставил бы Клея шевелиться и начать подготовку собственного процесса в округе Колумбия. При этой мысли острая боль вернулась, в голове снова застучали молоточки.
Неподвижное лежание на больничной койке само по себе было пыткой. Но при молчащем телефоне пытка становилась невыносимой. В любой момент фирма «Гофман» могла предложить Мунихэму достаточно денег, чтобы тот согласился на сделку. Самолюбие, разумеется, будет подталкивать старика добиваться вердикта, но и интересы клиента он игнорировать не сможет.
