Миюки Миябэ - Перекрестный огонь
— Эй, принцесса, ты не забыла? Я ведь тебе говорил. Мы всегда на стороне правосудия.
Дзюнко пристально смотрела ему в глаза. Потом, передразнивая, улыбнулась уголками губ.
— Похоже, между вами согласие и лад, — рассмеялся Капитан.
— Спасибо, что посодействовали нашему согласию, — ответил Коити.
— Хорошо быть молодым, — сказал Капитан, отчасти самому себе. — И располагать временем.
Дзюнко почувствовала, что он утратил нечто большее, чем свою юность. Что именно? Не из-за этой ли утраты он вступил в общество Стражей?
— Они уходят.
Слова Коити заставили ее поднять глаза. Мать Каори шла нетвердой походкой, и Каори поддерживала ее за тонкую талию.
«Спокойной ночи, — про себя попрощалась с девочкой Дзюнко. — Увидимся завтра. Ты навсегда перестанешь бояться».
— Сестренка, — еле слышно прошептала она вслух.
Капитан ушел, а молодые люди, изображая супружескую пару, прошлись по отелю. Они поднялись на двадцать восьмой этаж и прошли мимо двери номера Курата, вернулись к лифту и спустились в бар на нижнем этаже. Там они уселись на высокие табуретки у стойки, и Дзюнко потягивала вкусный коктейль, предложенный Коити, и они вдвоем уничтожили целую чашку орехов. Он сказал ей название коктейля, но оно улетучилось у нее из головы, как только они принялись болтать на разные темы, избегая разговоров о работе. Коити не пил, потому что ему еще предстояло вести машину, но был в приподнятом настроении, и они весело болтали о его доме, семье, домашних питомцах и его любимице, сиамской кошке Грезе.
— Где ты держишь кошку? В квартире в Йойоги или в доме возле озера Кавагути?
— Она всегда там, где я. Я вожу ее с собой, никогда не оставляю надолго одну.
— Как это мило с твоей стороны.
— Эй, это комплимент? Или, как всегда, ирония?
В ответ Дзюнко кинула в него ореховой скорлупкой.
— Греза — женщина, ты можешь и приревновать. Сиамские кошки очень сексуально выглядят.
— Они, я слышала, очень гордые?
— Она держится как королева, — засмеялся Коити. — Я у нее в услужении.
— Хотелось бы мне посмотреть, как ты прислуживаешь госпоже кошке.
Положив локти на стойку, Коити взглянул на нее искоса:
— Правда? Хочешь, поедем с ней познакомиться?
Дзюнко посмотрела на него сквозь стакан: «На самом деле глаза у него светлее, чем мне показалось вначале». Затем ее взгляд упал на бледный шрам, примерно два сантиметра длиной, прямо над правой бровью. Подарок на память о детской драке?
— Откуда у тебя этот шрам?
— Этот? — Коити машинально коснулся шрама. — Угадай.
— Упал с дерева?
— А вот и нет. Я городской ребенок. Свалился с велосипеда.
— Замедленная реакция?
— Ну уж нет! — рассмеялся молодой человек. — Я разогнался с горы, летел как молния и врезался в кучу консервных банок. Соседи побежали к моему отцу и сообщили ему о происшествии — он к тому времени вышел в отставку и сидел дома. Он обычно гулял с тросточкой, но тут буквально подлетел к мусорной куче и вытащил меня оттуда за шиворот. Потом меня же и отругал, но не слишком, главным образом за причиненное всем беспокойство.
Дзюнко представила себе картинку и смеялась до слез.
— Ты здорово умеешь менять тему разговора, а? — добавил Коити.
Девушка уставилась в свой почти опустевший стакан.
— Еще один? — спросил ее спутник.
— Нет. — Дзюнко поставила стакан на стойку. — Я хочу уйти отсюда в другое место.
— Куда?
— Так, одно место. — Девушка соскользнула с табуретки и потянула его за руку. — Недалеко отсюда.
«Сан Парей» находился на том же самом месте. Сквозь окно виднелись свечи, и оживленные люди за столиками болтали и смеялись.
Дзюнко подняла взгляд, перед тем как распахнуть дверь:
— Они поправили вывеску! Давным-давно, когда я бывала здесь, не хватало буквы «П».
— Укатилась, как шарик в автомате.
Все столы были заняты, и Дзюнко с Коити снова пришлось устроиться на табуретки у бара. Он заказал кофе эспрессо, и девушка последовала его примеру.
— Можешь выпить, если хочешь.
— Не хочу. А то еще напьюсь, а ты воспользуешься этим.
— Я на такое не способен. — Коити казался уязвленным.
Они примолкли, как семейная пара после ссоры. «Может, мы и есть пара и мы поссорились», — подумала Дзюнко.
— Я здесь раньше часто бывала, — тихо сказала она, глядя на пламя свечи. — Мне нравится, что здесь так много свечей.
— Красиво. — Молодой человек окинул взглядом зал ресторана. — Но ведь сюда обычно не ходят в одиночку?
— Это правда. Я приходила сюда не одна.
Похоже, Коити сосчитал до пяти про себя, прежде чем задать вопрос:
— С Кадзуки Тадой?
Дзюнко кивнула, не сводя глаз с пламени. Она рассказала, что привела его сюда, чтобы показать, как она умеет зажигать свечи, но кончила тем, что случайно подожгла на парковке «мерседес-бенц». Тада был потрясен, а она раскаялась в содеянном, но все же гордилась тем, что после этого он стал смотреть на нее другими глазами.
Коити слушал, не прерывая ее, и в глазах его было то же самое отрешенное выражение, как у Дзюнко. Девушка закончила свой рассказ ближе к полуночи. К тому времени ее чашка опустела, а число посетителей заметно уменьшилось.
— Эй, что это такое? — Дзюнко кивнула на предмет, полускрытый за стойкой бара.
Это оказался высокий подсвечник. Наверху он имел форму сердечка и с незажженными свечами выглядел дешевой подставкой.
— Может, они используют это на свадебных банкетах? — развеселился Коити.
— Это приготовлено к завтрашнему дню, — сказал официант, протиравший стекло и случайно услышавший их, и улыбнулся им.
— Вот как? Здесь завтра отмечается свадьба?
— Нет, канун Рождества. Большинство наших посетителей придут парами, так что это для романтики. Мы используем их еще и в Валентинов день.
Официант вернулся к своим обязанностям, и Коити вполголоса заметил:
— Интересы бизнеса важнее хорошего вкуса…
Дзюнко всмотрелась в подсвечник в форме сердечка и сосчитала свечи. Двадцать штук.
Коити не станет повторять свое приглашение. Он просто пошутил, когда предложил ей познакомиться с его кошкой, но девушка понимала, как он одинок — одинок и напуган. Ведь она долгие годы испытывала те же чувства, наблюдая, как они усугубляются, и не зная, как с этим справиться, как утаить от самой себя.
Она вспомнила, какой беспомощной и одинокой ощущала себя, когда читала электронную почту и слушала, что говорит по телефону Коити, и как потянулась к нему ее душа. Они знакомы всего десять дней, но их связывает нечто такое, над чем время не властно.
А еще она вспомнила, как совершенно осознанно обидела его, когда они шли в «Сан Парей». Значит, ей и следует сделать первый шаг.
— Как по-твоему, я понравлюсь твоей Грезе?
У Коити недоверчиво сверкнули глаза. Она улыбнулась — на сей раз открыто — его неподдельному удивлению.
— Взгляни. — Она указала на подсвечник.
Молодой человек глянул, и глаза его еще больше округлились. Все двадцать свечей в подсвечнике горели ровным пламенем.
— У меня есть одна просьба.
— Какая?
— Рассмеши меня, когда мы останемся одни. — Она хотела сказать это с легкой улыбкой, но следующие слова слишком близко касались ее, а потому губы у нее задрожали. — Только, пожалуйста, не смейся надо мной.
— С чего бы мне смеяться над тобой? Обещаю, что не стану.
Она почувствовала, как он крепко стиснул ее руку.
Коити сдержал слово. В его удивительно удобной, уютной квартире, на просторной чистой постели, Дзюнко смеялась, смотрела ему в глаза, а когда не смеялась, ощущала прикосновение его губ, видела его зубы и обнаружила, что, помимо шрама над бровью, у него еще множество шрамов и шрамиков. Коити в подробностях рассказывал о происхождении каждого, пока им вообще не стало никакого дела до этих отметин.
«Так сколько раз ты падал с велосипеда? Сколько перенес переломов? Сколько раз ударялся головой? Сколько раз тебя увозили на „скорой помощи“? Сколько ушибов ты получил? Удивительно, как ты вообще уцелел! Все это происходило, потому что ты был одинок. Я вот так же постоянно терзала свою душу, как ты свое тело. Нам так тяжело давалось осознание того, что мы отличаемся от всех остальных! Эти дары, непрошеные дары, навязанные нам от рождения, оказались слишком тяжким бременем. И никто не мог помочь. Но отныне я буду рядом».
Вначале Коити обнимал Дзюнко, но, когда они заснули, уже девушка обнимала его. Как мать. Как сама любовь.
Внезапно она услышала какой-то шелест снаружи. Дзюнко тихо поднялась. Была глухая ночь. Коити мирно спал, уткнувшись головой в подушку. Она оглянулась в поисках какой-нибудь одежды и обнаружила в ногах кровати его рубашку.
