Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона
– Мартин Вангер в тяжелом положении.
– Он работает как вол и все время ходит по тонкому льду.
Микаэль пошел к себе домой и позвонил Эрике. Ее в редакции не оказалось, и он поговорил с Кристером Мальмом.
– Видишь ли, вчера, когда я возвращался из Нуршё, мне звонила Эрика. До нее добрался Мартин Вангер и, как бы это сказать, хотел с ее помощью заставить меня больше внимания уделять делам редакции.
– Я тоже думаю, что тебе следует ими заняться, – сказал Кристер.
– Понимаю. Но я подписал контракт с Хенриком Вангером и не могу его разорвать, а Мартин действует по поручению одного человека из местных, которому хочется, чтобы я прекратил тут копаться и уехал. То есть предложение Мартина – это просто попытка меня отсюда выпроводить.
– Ясно.
– Передай Эрике, что я вернусь в Стокгольм, когда все тут закончу. Не раньше.
– Понятно. Ты окончательно сошел с ума. Так я и передам.
– Кристер, послушай. Тут начинает происходить что-то важное, и я не намерен давать задний ход.
Кристер тяжело вздохнул.
Микаэль отправился к Мартину Вангеру. Дверь открыла Эва Хассель и приветливо поздоровалась.
– Здравствуйте. Мартин дома?
Ответ на его вопрос дал сам Мартин Вангер, появившись с портфелем в руке. Он поцеловал Эву в щеку и поприветствовал Микаэля.
– Я еду в офис. Вы хотите со мной поговорить?
– Если вы торопитесь, это может подождать.
– Выкладывайте.
– Я не уеду и не начну работать в «Миллениуме», пока не выполню задание, которое мне дал Хенрик. Я информирую вас об этом сейчас, чтобы вы не рассчитывали на мое участие в делах правления до конца года.
Мартин Вангер минуту покачался на каблуках.
– Ясно. Вы полагаете, что я хочу от вас отделаться? – Он сделал паузу. – Микаэль, мы поговорим об этом позже. У меня на самом деле нет времени на посторонние увлечения вроде «Миллениума», и я жалею, что согласился на предложение Хенрика войти в правление. Но верьте мне – я сделаю для выживания журнала все, что смогу.
– Я в этом никогда не сомневался, – вежливо ответил Микаэль.
– Если мы договоримся о времени на следующей неделе, то сможем рассмотреть финансовую сторону вопроса и я расскажу о своей позиции. Но главное заключается в следующем: я считаю, что «Миллениум» не может себе позволить, чтобы один из наиболее важных его сотрудников сидел в Хедебю и плевал в потолок. Я оказался перед моральным выбором: либо следовать пожеланиям Хенрика, либо всерьез выполнять обязанности в правлении «Миллениума».
Микаэль переоделся в спортивный костюм и пробежался по пересеченной местности до Укрепления и домика Готфрида, а потом, в более медленном темпе, вернулся обратно вдоль берега. За садовым столиком сидел Дирк Фруде. Он терпеливо подождал, пока Микаэль выпил бутылку воды и вытер пот со лба.
– Едва ли полезно бегать по такой жаре.
– Э-э, – отозвался Микаэль.
– Я ошибся. Больше всего на Мартина давит не Сесилия. Это Изабелла мобилизует весь клан, чтобы Макнуть вас головой в смолу и перья,51 а может, еще и сжечь на костре. Ее поддерживает Биргер.
– Изабелла?
– Она злобный и мелочный человек и по большому счету никого не любит. Сейчас ей, похоже, особенно ненавистны вы. Она распространяет слухи о том, что вы обманщик и сначала склонили Хенрика нанять вас на работу, а потом разволновали его настолько, что у него случился инфаркт.
– Кто-нибудь этому верит?
– Всегда находятся люди, охотно верящие злым языкам.
– Я пытаюсь разобраться в том, что произошло с ее дочерью, а она меня ненавидит. Касайся это моей дочери, я бы реагировал по-другому.
Около двух часов у Микаэля зазвонил мобильный телефон.
– Здравствуйте, меня зовут Конни Турссон, и я работаю в «Хедестадс-курирен». У вас найдется время ответить на мои вопросы? До нас дошли сведения, что вы живете в Хедебю.
– В таком случае сведения до вас доходят медленно. Я живу здесь уже с Нового года.
– Я не знал. Что вы делаете в Хедестаде?
– Пишу. Я взял что-то вроде творческого отпуска на год.
– Над чем вы работаете?
– Извините, но об этом вы узнаете, когда выйдет публикация.
– Вас только что выпустили из тюрьмы...
– Да?
– Как вы относитесь к журналистам, которые фальсифицируют материал?
– Журналисты, которые фальсифицируют материал, идиоты.
– Вы хотите сказать, что вы идиот?
– При чем здесь я? Я не занимаюсь фальсификацией материала.
– Но вас осудили за клевету.
– И что из этого?
Репортер Конни Турссон задумался так надолго, что Микаэлю пришлось прийти ему на помощь:
– Меня осудили за клевету, а не за фальсификацию материала.
– Но вы ведь опубликовали тот материал.
– Если вы звоните, чтобы обсуждать со мной приговор, то никаких комментариев не будет.
– Я хотел бы приехать и взять у вас интервью.
– Сожалею, но мне нечего сказать по этому поводу.
– Значит, вы не хотите обсуждать судебный процесс?
– Совершенно верно, – ответил Микаэль и прекратил разговор.
Он довольно долго сидел в раздумьях, а потом вернулся к компьютеру.
Следуя полученным инструкциям, Лисбет Саландер направила свой «кавасаки» через мост, к островной части Хедебю, и остановилась возле первого маленького домика на левой стороне. Здесь была настоящая глушь, но пока работодатель платит, она не отказалась бы поехать хоть на Северный полюс. Кроме того, было приятно с ветерком мчаться вдаль по дороге Е-4. Она припарковала мотоцикл и отстегнула с багажника сумку с вещами для ночевки. Микаэль Блумквист открыл дверь и помахал ей рукой. Потом он вышел и стал с откровенным изумлением изучать ее мотоцикл.
– Круто. Значит, водишь мотоцикл.
Лисбет Саландер ничего не ответила, но бдительно следила за тем, как он осматривает руль и пробует регулятор газа. Ей не нравилось, когда кто-нибудь прикасался к ее вещам. Потом она увидела его наивную, мальчишескую улыбку и сочла, что за эту улыбку ему можно простить все. Большинство байкеров обычно лишь фыркали при виде ее стодвадцатипятикубового «кавасаки».
– У меня был мотоцикл, когда мне было девятнадцать, – сказал он, оборачиваясь к ней. – Спасибо, что приехала. Заходи, и будем устраиваться.
У Нильссонов, живших через дорогу, Микаэль одолжил раскладушку и постелил Лисбет в кабинете. Она с подозрением прошлась по дому, но не обнаружила никаких явных признаков коварной ловушки и вроде бы расслабилась. Микаэль показал, где находится ванная комната.
– Если хочешь, можешь принять душ и освежиться.
– Мне надо переодеться. Я не собираюсь разгуливать в кожаном комбинезоне.
– Приводи себя в порядок, а я займусь ужином.
Микаэль приготовил бараньи отбивные в винном соусе и, пока Лисбет Саландер принимала душ и переодевалась, накрыл стол на улице, под лучами вечернего солнца. Она вышла босиком, в черной майке и короткой потертой джинсовой юбке. Еда пахла изумительно, и она проглотила две большие порции. Микаэль исподтишка косился на татуировки у нее на спине.
– Пять плюс три, – сказала Лисбет Саландер. – Пять случаев из списка твоей Харриет и три, которым, по-моему, следовало бы там находиться.
– Рассказывай.
– Я работала над этим только одиннадцать дней и просто не успела раскопать материалы всех дел. В нескольких случаях дела уже сданы в архив, а в нескольких – по-прежнему находятся в полицейском округе. Я три дня ездила по полицейским округам, но все объехать не успела. Однако пять нужных случаев идентифицированы.
Лисбет Саландер выложила на кухонный стол внушительную пачку бумаг, около пятисот листов формата А-4, и быстро рассортировала материал по разным кучкам.
– Давай пойдем в хронологическом порядке. – Она протянула Микаэлю список.
1949 – Ребекка (Ревекка) Якобссон, Хедестад (30112)
1954 – Мари (Мария) Хольмберг, Кальмар (32018)
1957 – Ракель (Рахиль) Лунде, Ландскруна (32027)
1960 – (Магда) Лувиса Шёберг, Карлстад (32016)
1960 – Лив Густавссон, Стокгольм (32016)
1962 – Леа (Лия) Персон, Уддевалла (31208)
1964 – Сара Витт, Роннебю (32109)
1966 – Лена Андерссон, Угатсала (30112)
– Первой в этой серии, похоже, идет Ребекка Якобссон, про которую тебе уже все подробно известно, сорок девятый год. Следующей я нашла Мари Хольмберг, тридцатидвухлетнюю проститутку из Кальмара, убитую у себя дома в октябре пятьдесят четвертого. Точная дата ее смерти неизвестна, поскольку она какое-то время пролежала, прежде чем ее нашли. Вероятно, дней девять-десять.
– А как ты ее привязываешь к списку Харриет?
– Она была связана и страшно избита, но причина смерти – удушение. Убийца засунул ей в горло женскую гигиеническую прокладку.
Немного помолчав, Микаэль открыл указанную под шифром страницу Библии – 20-ю главу, 18-й стих Третьей книги Моисеевой:
