Эл Ригби - Ночь за нашими спинами
Он кивает. Так серьезно, что, кажется, готов дать мне карандаш. Или даже ручку.
– Знаете, кто она? Вы были в ее памяти…
Судя по боевой подготовке, могла быть наемницей…
– Она… вы сбегали от кого-то. Она кого-то подставила.
– Чтобы спасти меня из тюрьмы, куда меня упрятали мои продажные друзья по бизнесу. Моя маленькая девочка стала бойцом в подпольном клубе. Подробности, думаю, вам не нужны. Элмайра соблазнила одного из людей хозяина. Она даже тогда это делала – вертела мужчинами, что-то в ней было такое, как в… набоковской Лолите. Знаете эту книгу?
Я честно пожимаю плечами. Сайкс цедит сквозь зубы:
– Маленькая развратная дрянь. Моя девочка была не такой, но… они вдвоем с этим парнем украли довольно крупную сумму и залегли на дно. Потом Элмайра сдала его, рассчитывая, что он потянет всех. Но он не потянул – повесился на своем брючном ремне прямо в камере. И… вряд ли это было раскаяние.
Я снова бросаю взгляд на подругу, которая теперь болтает с Гамильтоном. Счастливая, как ребенок…. Теперь она намного больше похожа на ребенка, чем десять лет назад.
– Повесился – из-за нее?
Сайкс тяжело вздыхает:
– Ее имя было выбито на его предплечье, и это была единственная его татуировка. Такие вещи о чем-то говорят, впрочем… неважно. Она к тому времени вытащила меня, мы собрались бежать, но…
– Вас нашли. Что дальше, я знаю.
– Она не помнит. Я предпочту забыть сам, чем напоминать ей. Она стала другой. Я стал другим. Мы… похоронили друг друга. Я запомнил ее лучшей на свете, она запомнила, что может выживать одна. Думаете… аверс или реверс?
Не знаю, что сказать. Не знаю, как реагировать. Сайкс прав, по крайней мере, я не могу с ним спорить. Может, у Джона бы получилось…. Я огорченно опускаю голову, но тут же мне вспоминается кое-что еще.
Где мой человек?
– Мистер Сайкс…
– Да, Эшри?
– Когда все закончится… есть кое-кто, кто тоже вас некогда любил. Помните Бэни?
Лицо сразу светлеет:
– Волчонка из Америки? Я плохо поступил, когда не взял его с собой. Но я совсем не хотел им рисковать. Он…
– Волчонок с нами. Он все равно учует вас и узнает. Вам не удастся спрятаться. Правда, пару недель назад он проколол себе ухо…
Сайкс улыбается, поднимая голову:
– Я все знаю. Думаю, ему я покажусь на глаза.
– Только ему?
– Да, Эшри. У меня нет дочери. У вашей подруги нет отца. Пусть все останется так.
Что ж, история повторилась. Элмайра, спасая меня, утаила тайну моего происхождения. Тогда я надеялась, что больше мы никогда ничего не будем скрывать друг от друга… И, кажется, я поспешила. Я киваю, серьезно глядя на Сайкса, но… я ничего не решила. Я знаю себя, мне понадобится много времени, чтобы это сделать.
Небо окрашивается в светлые тона. Солнце встает. Я щурю глаза.
– Джей, устроим пьянку, чтобы развалить ко всем чертям твой отремонтированный штаб? – слышу я голос Элм. – Ван, ты с нами? Вам надо выпить вместе!
…Я решу. Скорее всего, все же расскажу. Но не сегодня, когда у нас праздник.
* * *Из окон выглядывают люди. Много людей. На нас, идущих по улице, они почти не смотрят: их взгляды устремлены на светлеющее голубовато-розовое небо, тонкие полоски перистых облаков. Удивительно… многие горожане видели призрака, оборотня и летающих женщин, но никто из них ни разу в жизни не видел, как встает солнце.
Я жду, что кто-то что-нибудь выкрикнет, что на улицу повалят толпы, но все словно забаррикадировались и молча чего-то ждут. Из окон звучит только музыка «Лебединого озера».
– Вам предстоит еще объяснить, куда делась тьма. – Сайкс, идущий теперь впереди всех, оборачивается к Гамильтону и Глински. – После всего, что случилось, вашим словам поверят больше, чем собственным глазам.
– Вы, разумеется, станете мэром?
Я спрашиваю это, вспоминая первое заявление мистера Сайкса в телеэфире. Но он качает головой:
– Политика это не мое… Я хочу в качестве хобби разводить коз. Знаете, когда я эмигрировал в Штаты, у меня была ферма.
Переговариваясь, мы поднимаемся по ступеням мэрии. В холле стоит тишина, охраны на посту нет. Наверняка все остались сидеть наверху, в приемной, около большого телевизора. И действительно, там мы встречаем и шестерку «единоличников», и Хана, и шефа, и Дэрила, и с дюжину военных, и даже Кики. Заслышав шаги, почти все одновременно выхватывают пистолеты, но Глински быстро вскидывает руку:
– Отставить, свои. – «Единоличник» поворачивается к Сайксу: – Где роботы?
– На свалке. – Он пожимает плечами и снова смотрит на часы. – Через пять минут сработает программа самоуничтожения. Городу… пока не нужна такая военная сила. У вас слишком много других проблем.
Глински с трудом остается бесстрастным. Наконец, к моему удивлению, улыбается:
– Кредит доверия?
И снова сверкают темные раскосые глаза. Глаза разрушителя, но не захватчика. Тамерлана.
– Допустим, так. Поверьте, один неверный шаг – и сконструирую две-три сотни новых. Но пока предпочту… козочек.
Сайкс многозначительно хмыкает, глядя на наши лица. От его улыбки хочется залезть под стол.
– Что произошло, черт возьми? – Дэрил переводит взгляд с Глински на Гамильтона, потом на меня. – Вы живы! И … так, это потом… Эш, что за хрень с небом? Почему оно такое странное, и…
Элмайра показывает небольшой, все еще сияющий изнутри пузырек.
– Вот это да! – Дэрил подходит поближе и начинает внимательно рассматривать то, что она держит в руке. – Вот эта ерунда убрала всю эту дрянь…
Я торопливо киваю. Элмайра окидывает взглядом помещение.
– Где Вэнди?
Грин, увлеченно тыкающий в стекло пальцем, фыркает:
– Я не следил. Было как-то не до того, когда нас окружили! Тогда она вроде была, а потом…
– Может, пошла домой? – Элм рассеянно смотрит на балерин на экране. Они уже не танцуют. Они кланяются.
– Наша детка? В самый разгар событий?
За спиной звучат шаги. Обернувшись, вижу, что Джон направляется к выходу.
– Не беспокойтесь, я ее найду.
Что-то – может быть, голос моей отсутствующей или сильно покалеченной интуиции – заставляет меня сделать шаг к Айрину:
– Я схожу с тобой. Тут слишком шумно.
Элм усмехается, показывает мне язык между двух пальцев, но никак не комментирует мои слова. Она поворачивает голову к Гамильтону и Глински и подмигивает:
– Что ж. Пора поговорить с народом. Не убейте друг друга в эфире. Пойду позову телевизионщиков. Хм… наверное, снимают солнце с крыши. Или прячутся в подвале.
Она выходит вместе с нами – под ненавидящими взглядами «ближней шестерки», ни один из членов которой все еще не проронил ни слова. Дальше наши пути расходятся.
* * *– Вэнди!
Я зову громко, но ничего не слышу в ответ, зато меня слегка передергивает от внезапного сквозняка. Я спотыкаюсь об останки какого-то антроида и с трудом удерживаюсь на ногах.
– Куда она могла деться…
Джон ничего не говорит. Некоторое время мы шагаем по коридору, потом – все так же молча – спускаемся по лестнице. Мысль заикнуться о свидании я трусливо спрятала куда подальше, да и вообще почему-то мне неспокойно. Даже неспокойнее, чем в подземельях Сайкса. Я озираюсь вокруг, надеясь услышать хотя бы шорох, и наконец, не выдержав, обращаюсь к Айрину:
– Ты знаешь, где она… да?
Он, опять не ответив, сворачивает за угол. Мы переходим в другое крыло, поменьше, но вскоре останавливаемся. Впереди темнеет старая дверь с табличкой «Архив». Пальцы Джона берутся за круглую медную ручку.
– Эй, ты… язык проглотил?
Я все больше начинаю нервничать и подхожу поближе, но, неожиданно обернувшись, Джон просит:
– Не входи.
Он открывает дверь и переступает порог. Я, как и обычно, не слушаю. Высовываюсь, заглядываю через его плечо, не забыв напутствовать:
– Еще поводок мне купи, раскомандовался, что за…
В нос бьет запах залежавшейся бумаги и книжной пыли: он нравился мне в детстве, в приютской библиотеке, а еще, наверное, так пахло в обиталище библиотекаря Сильверстоуна. Но сейчас этот запах – не более чем просто первое впечатление. И совсем не самое острое.
Пустое помещение, пол которого завален старыми газетами. Тяжелые шкафы у стен. Несколько массивных столов и этажерок. И…
С кованой люстры свешивается веревка, которая заканчивается петлей. В петле…
Джон отталкивает меня, выставляя обратно в коридор, и закрывает дверь. Я не рвусь назад. Приваливаюсь к стене, жмурюсь, борюсь с подступающей тошнотой. Перед глазами по-прежнему посиневшее лицо Вэнди – именно его я успела рассмотреть. Господи… она даже не забыла накрасить губы… Что за чушь?
– Джон…
Почему именно сегодня? Когда все изменилось, когда столько новых планов и надежд, когда мы встретили первый рассвет, ошметки которого вырвали у тьмы из зубов?
…Наш рассвет.
Почему это… не сон?
Джон выходит. Он останавливается прямо передо мной. Я поднимаю взгляд, и Айрин, сев на корточки, прижимает меня к себе. Я почти падаю. На этот раз у меня даже нет слез.
