Линда Ла Плант - Вне подозрений
— Кто это?
— Лангтон, — затрещал голос в домофоне.
Анна ответила ему и стала ждать, открыв дверь.
Но через несколько секунд в ее квартиру ворвался Дэниэлс. Он остановился перед ней, улыбнулся и взмахнул своим мобильником.
— Это сюрприз. Вы меня впустите? Хорошо получилось, как по-вашему? Похоже? — Он повторил имя Лангтона грубоватым, отрывистым голосом.
— Не знаю, в какую игру вы решили сыграть, но я не желаю вас видеть.
— Я просто не мог больше вытерпеть. Не сердитесь на меня, Анна. Обещаю вам, я выпью чашку кофе и сразу уйду.
— Алан, я и правда не могу. Я уже объяснила вам почему.
— Ну и что я теперь должен чувствовать? — отозвался он и прижал руку к сердцу. — Поймите, я пытаюсь вам помочь, и ничего более.
В отделении Баролли слушал их разговор, надев наушники. Рядом с ним сидели двое полицейских.
— Она все делает правильно. Нет, что-то не так. Она не у телефона. Но я слышу, что она к кому-то обратилась. О господи, это же он, — с ужасом произнес Баролли. — Это Дэниэлс, он явился в ее чертову квартиру.
Полицейские промолчали и что-то записали. Пока Баролли продолжал вслушиваться, кто-то из них переключил радиосигнал в наушниках и повернулся к Баролли.
— Суперинтендант Лангтон уже в курсе? Вы говорите, он знает о приходе Дэниэлса?
Полицейский чуть-чуть отодвинул один наушник.
— А вот я уловил голоса, значит, перехват с телефона действует и он на крючке.
— Слава богу, что так, — ответил Баролли.
* * *Дэниэлс направился в гостиную.
— Я хочу, чтобы вы немедленно покинули мой дом. Уходите!
— Обещаю вам, я пробуду всего несколько минут. Не забывайте, я джентльмен.
Анна видела, что ее телефон по-прежнему работает в контакте, и знала — она может взять его в любую минуту.
— Лучше бы вы теперь убрали телефон, — кивнул на него Дэниэлс.
Анна растерялась. Ее сердце отчаянно забилось. Она приподняла аппарат, нажала на кнопку «разговор», а потом опустила и передвинула.
— Вы не желали бы выпить бокал вина или чашку кофе?
— Нет. Я просто должен с вами поговорить.
* * *Лангтон бегом поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Он видел, как Дэниэлс вошел в квартиру Анны. Он также видел, что она оставила дверь открытой. Лангтон молча, на цыпочках, приблизился ко входу, и наконец до него донесся обрывок их разговора.
Анна предложила Дэниэлсу сесть. Он сунул свой мобильник в карман и устроился рядом с нею на диване. Анна поставила телефон чуть поодаль и безмолвно помолилась, надеясь, что там будет записано каждое их слово. Она не перечисляла все сумочки, найденные в подвале Макдоуэлла, и Дэниэлс не знал, сколько их там было. А он вскользь заметил, что Макдоуэлл пьет запоем, и, судя по его реплике, они встречались совсем недавно.
Анна постаралась сохранить спокойствие и улыбнулась Дэниэлсу.
— В Париже уже завершили работу над костюмами?
— О да. И я смог подогнать парик по размеру здесь, в Лондоне.
— И когда у вас начнутся пробы?
— Скоро. Вы должны побывать на студии. А в Париж вы когда-нибудь ездили? Я вас приглашаю.
— Вряд ли меня отпустят, Алан. Из-за этого расследования нам порой приходится дежурить по ночам. В общем, у нас двойная нагрузка.
Лангтон шагнул в прихожую Анны. А оттуда мгновенно проскользнул в ее спальню, через дверь напротив стула и дивана. Место было удобным, и теперь он отчетливо слышал каждое слово Дэниэлса:
— Итак, ему предъявили обвинение, и ваши поиски позади. Вам можно будет закрыть дело?
— Нет, пока еще рано. Его обвинили не во всех преступлениях, да и те, в которых он обвинен… Знаете, он так хорошо держался на допросах и увертывался, уходя от ответов, что мы немного усомнились в доказательствах.
— Хорошо держался и умно себя вел? Не слишком-то это умно — оставлять у себя в квартире сумочки жертв.
— Да, вы правы. Но, может быть, там живет кто-то еще.
У Анны напряглись нервы. Сохранять контроль, загоняя Дэниэлса в угол, чтобы он невольно выдал себя, становилось все труднее. Она боялась, что победа окажется на его стороне, а ей просто-напросто не хватит сил.
— Живет кто-то еще? — Дэниэлс наклонился и придвинулся к ней. — Что вы имеете в виду?
— Улики отыскали не в его комнате, а в другой части квартиры и у других жильцов. Он так считает. Я уже говорила, что Макдоуэлл очень умен.
— Да перестаньте вы это повторять! — рассердился Дэниэлс. — Умен? Полное ничтожество, пьяница и попрошайка.
— Неужели? А когда вы в последний раз видели его?
Дэниэлс встал.
— У меня нет с ним никаких контактов. Почему вы меня об этом спросили? Я его не знаю. И не видел уже долгие годы.
— Извините. Но, по вашим словам, можно было подумать, что вы с ним часто встречались.
— На что вы намекаете, Анна?
— Ни на что.
— Просто мне вспомнилось его имя. Выплыло из прошлого. А я лишь стараюсь вам помочь. Вы это понимаете?
— Да-да, конечно.
— Если вы раскроете дело, то вас сразу повысят по службе и начнут вам доверять. И мне интересно, чем все кончится, Анна. Вот в чем причина моего любопытства.
— Да, но, по-моему, вы не поняли, что из-за вас у меня могут возникнуть осложнения. Как-никак вы подозреваемый.
— Я им был, но больше не являюсь. После его ареста меня нельзя ни в чем подозревать. Ну, разве что… Возможно, вы мне не все сказали?
— Нет. Я ничего не скрывала.
— Вы уверены?
— Да.
— Это очень важно, Анна. Если мы станем часто встречаться, то должны доверять друг другу.
— Разумеется.
— Видите ли, я мечтаю о вас позаботиться. Хочу взять вас с собой в Париж, поводить по магазинам. Вам же это понравится?
— Да.
Он подсел к ней поближе, и ее сердце застучало так быстро, что Анна почувствовала — он тоже следит за каждым его биением.
— Помните, в каком платье вы явились в Оперу, на балет? Оно было милое, но смотрелось не очень выигрышно. У вас отличная фигура. И я всю ночь думал о том, как бы вы выглядели в красивых, стильных нарядах. Мы бы могли замечательно провести время вместе. Что с вами, Анна?
— Ничего. Просто я устала, Алан.
— Надеюсь, вы не расстроились из-за платья? Оно не подчеркивает все ваши достоинства, вот что я хотел сказать, и ничего более. — Он мягко улыбнулся. — Вы бы желали стать настоящей красавицей, Анна?
— Да.
— Завтра мы отправимся на Бонд-стрит, пройдемся по магазинам и накупим всякой всячины.
Теперь он стоял рядом с нею.
— Дайте мне руку. — Дэниэлс взял ее за руку и притянул к себе.
— Алан, уже поздно. Я думаю, вам пора уходить.
— Вы дрожите? Да-да, дрожите. Не бойтесь, Анна. Я буду делать лишь то, что вам приятно. — Он обнял ее. — По-моему, я вам нравлюсь. — Дэниэлс прижал ее к груди, и его крепкие руки сдавили ее талию, как железные тиски. — Разве не так, Анна? И ты мне тоже очень нравишься.
Он нащупал ее лифчик, а потом опустил ладони вниз, добравшись до гладкого живота. Сила его объятий испугала Анну, она в буквальном смысле слова не могла сдвинуться с места. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, заставив отскочить их друг от друга.
Когда Лангтон влетел в комнату, Анна чуть было не вскрикнула от радости и облегчения. А Дэниэлс бросился от нее прочь, как затравленный зверь.
— О, прошу меня извинить. — Лангтон, похоже, был озадачен. — Я не знал, что у вас гость. Это мистер Дэниэлс, не так ли?
— Да, — любезно и с явным удовольствием откликнулся Дэниэлс. — Я проезжал мимо и решил нанести короткий визит. На минутку-другую.
Лангтон повернулся к Анне.
— Какого черта, что вы себе позволяете?
Дэниэлс нисколько не смутился и вел себя по-прежнему раскованно.
— Я вижу, вы привыкли работать допоздна, мистер Лангтон. — Он поцеловал Анну в щеку. — Я тебе завтра позвоню. Спокойной ночи.
— Я вас провожу. — Анна последовала за ним к двери.
— Спокойной ночи, Анна, — ласково повторил он. Но вышел, не оглянувшись на нее, и захлопнул дверь.
Анна вернулась в гостиную. У нее дрожали ноги.
— С вами все в порядке? — осведомился Лангтон.
Она тяжело вздохнула.
— Ему не понравилось мое платье. Или платье-костюм, как вы его назвали.
— Что?
Она села на диван, поджав ноги.
— Он хочет взять меня с собой в Париж и одеть с ног до головы в стиле высокой моды.
Лангтон устроился с нею рядом.
— Идите сюда.
— Что? — Она была ошеломлена.
— Я сказал: иди сюда. Давай.
Он распростер руки, и она, ни о чем не думая, уткнулась головой ему в грудь, пока он обнимал и поглаживал ее.
— Расскажи мне все, — попросил Лангтон.
Анна закрыла глаза.
— Просто не представляю себе, как мне удалось все это выдержать. Я страшно устала. Извините. — Ей захотелось высвободиться из его объятий. — У меня нет никаких сил.
