Эрик Харт - Озеро скорби
Где была сейчас его мать? Он пытался представить, как она держится сама по себе, отбрасывает тень, которая двигалась где-то по земле, он знал, что никогда больше ее не увидит. Он сам не мог определить точно, что чувствовал. Может, потом придут гнев и беспокойство. Но пока он испытывал только облегчение от того, что ее не было в доме. Он хотел, чтобы она тоже жила. Чарли поковырял носком ботинка мусор, перевернул почерневшее радио, что стояло на кухонной полке с тех пор, как он себя помнил.
Теперь он смог объяснить то ощущение, которое всегда испытывал по отношению к этому дому — что-то здесь было не так. Его отец всегда говорил, что дом был несчастливый, но Чарли был убежден более чем когда-либо, что дело не в доме и не в земле, на которой он был построен. И все же что-то в этом было. Какая-то темная сила проживала здесь. Ни разу он не помнил, чтобы, ложась спать вечером, отец не проверил двери и окна, не опрыскал святой водой дверной косяк и камин, отвращая все, что могло пробраться. Он словно ожидал вторжения. Несомненно, он знал о всяческих опасностях, о которых Чарли и его мать и не подозревали.
После того как спасатели унесли тело отца с пасеки, они вытащили тело человека, который, как сказали, убил его, человека по имени Десмонд Куилл. На трупе были рубашка с воротником и галстук, но внимание Чарли привлекла булавка для галстука, простой бронзовый диск с тремя завитушками. Он посмотрел на бледное лицо мертвеца и вспомнил его почти на двадцать лет моложе, улыбавшегося через окно машины, что остановилась рядом с ним на дороге. Тот человек сказал, что он друг, что родителей Чарли вызвали по непредвиденным обстоятельствам, и они послали его забрать их сына, взять поужинать, пока их не будет, а затем привести его домой. Чарли боялся пойти против воли отца, поэтому он согласился. Он помнил, что сначала был недоверчив, но тот человек сделал в точности так, как и сказал. Они поехали в шикарный ресторан где-то в горах Слив-Блум. Он вспомнил поездку в горы; солнце тогда было все еще высоко. Было раннее лето, и кусты по обеим сторонам дороги цвели розовыми цветами. Он вспомнил, какая жадность охватила его при виде всей поданной на стол еды; он наелся до отвала, съел ростбиф с подливкой и два десерта, и все это время человек напротив него наблюдал за ним, улыбался, курил и говорил очень мало. После обеда они позвонили его отцу из вестибюля ресторана, человек как-то неудобно положил теплую руку ему на шею, и Чарли пришлось поговорить по телефону. Но не успел он рассказать о своем великолепном обеде, как человек вырвал у него трубку и проговорил в нее: «Вы знаете, чего я хочу. Думаю, обмен честный, — сказал он. — Я просто хотел, чтобы вы знали, как легко это вышло».
Чарли запомнил звук голоса отца, не слова, а тон отчаяния и мольбы. После этого он боялся всю дорогу домой, но тот человек высадил его у ворот и, не сказав ни слова, уехал. Габаритные огни его машины становились все меньше и меньше, пока не исчезли в ночи. Отец вышел из дома, встряхнул его за шиворот, влепил затрещину и сказал ему никогда не садиться в машину с незнакомцем, не важно при каких обстоятельствах, и никогда не рассказывать своей матери, что случилось этим вечером, потому что это непременно ее убьет. Он так и не рассказал матери, и поскольку большого вреда ему никто не причинил, вся история просто стерлась из памяти. После этого необычного вечера отец начал проверять двери и окна каждую ночь. Теперь он понимал, в какой смертельной опасности был тогда, и почему его отец так сильно отреагировал. Но вопрос все же оставался: почему Десмонд Куилл решил пощадить его жизнь?
Он не видел Десмонда Куилла в последующие годы, но видел такое же отчаяние в глазах отца. Это было, когда в дом приходили полицейские, спрашивали о каких-то животных, что были замучены и убиты у болотной дороги, два ягненка и козленок из стада его матери. Чарли прекрасно знал, что все винили в этом его, но все они были не правы; он никогда бы не смог сделать такое с животными. От воспоминания о крови на фотографиях, что они показывали, ему даже сейчас было нехорошо.
Чарли обернулся, словно кто-то коснулся его сзади. Повернувшись на месте, он никого не увидел. Он ощутил отчетливое прикосновение — если только ему не показалось — в том же самом месте, где когда-то рука Десмонда Куилла покоилась на его шее. Пытаясь стряхнуть с себя ощущение беспокойства, он двинулся через руины, обозревая массу мусора и обломков там, где несколько дней назад был дом. Если бы взрыва не было, это строение в конце концов рухнуло бы от тяжести знания, стропила крыш больше не выдержали бы ношу стыда и вины, которую они подпирали так долго. Все то, о чем он гадал — тайные исчезновения его матери, ее фотография, которую он нашел в своем пчеловодческом сарае, предметы в тайнике под камнями — были фрагментами картины, которая начинала складываться у него в голове.
Если Уард сказал ему правду, Дэнни Брейзил, возможно, был ему больше чем дядя. Он вспомнил первое пугающее зрелище тела на болоте, веревку вокруг его шеи, и пальцы его бессознательно двинулись к кожаному талисману. Он повязал его почти десять лет назад и с тех пор никогда не снимал, веря, что эти три узелка имеют силу, чтобы защитить его от вреда. Никто не объяснял ему, как точно Дэнни погиб на болоте. Это было и не нужно, он сам достаточно видел, чтобы представить себе, как это произошло. Он не мог об этом не думать. В последние несколько дней, работая на болоте, он вдруг представлял себе эту сцену, и земля словно расступалась под его ногами. Он спотыкался или падал назад, чувствуя потерю равновесия, ориентации и головокружение.
Плюс ко всему он едва мог есть и спать из-за беспокойства о Броне. Ему придется скоро опять ее увидеть — он не мог держаться в отдалении. Он понимал, что если покажется в больнице, то все узнают, но это уже как-то не имело значения.
Три раза за последние одиннадцать дней он прокрадывался в больницу, чтобы увидеть ее. Первые два раза он просто смотрел, как она спит. Но в последнюю ночь Брона проснулась, и когда Чарли протянул руку, чтобы коснуться ее лица, она взяла его ладонь, положила ее на свое бьющееся сердце, а потом на округлую мягкость своего живота. Чарли закрыл глаза и унесся в мыслях в ту ночь их третьей чудесной встречи.
Он разжег костер и смотрел на пламя, думая о Броне, до ноющей боли внутри желая увидеть ее опять, почувствовать, как трепещет под его рукой ее пульс, как вдруг по ту сторону костра он увидел ее лицо, освещенное мерцающим пламенем.
Она начала медленно кружиться вокруг костра, а он почему-то стал двигаться в противоположном направлении от нее. Три раза они обойти костер кругом. Он почти инстинктивно знал, что нужно делать, и чувствовал, как волосы у него на тыльной стороне шеи встают дыбом. В первый раз в жизни он не чувствовал сомнений. Он взял Брону за руку, и вместе они бросились вперед и перепрыгнули через огонь. Чарли ощущал его палящий жар и языки пламени, лизавшие подошвы его обуви. Если бы они упали, им был бы конец — но Чарли знал, что они не упадут. Они благополучно приземлились на противоположной стороне, сначала пятками, а потом упали вперед. Не успел он прийти в себя, как Брона Скалли подняла его, взяв его лицо в ладони. Пальцы у нее были прекрасные и прохладные на ощупь.
Стоя рядом с ее больничной койкой, Чарли открыл глаза, посмотрел туда, где лежала его рука, и ощутил, как его переполняет жизнь, трепеща и переливаясь через край. Память о Броне, покрытой живыми пчелами, все еще не оставляла его и наполняла удивлением. Он вдруг понял, что она должна была тогда чувствовать.
Чарли прошел через обломки дома и встал там, где прежде была его комната. Он увидел, как мало на самом деле шагов было до двери, гостиной, кухни. Наконец он увидел всю ту крошечную вселенную, в которой его семья следовала по отдельным орбитам своей повседневной жизни, избегая друг друга как можно тщательнее. Он поднял кусок кровли и обнаружил, что ниша, где он держал все свои пчеловодческие книги, сплющилась по бокам, книги обуглились по краям и покоробились от воды, которой тушили огонь. Их потерю Чарли ощутил остро, хотя и знал, что все, что ему было из них нужно, он уже впитал и надежно запер в голове, так что эти знания протоптали дорожки в его сознании. Ему не нужно было больше учиться, он знал, что делать: просто измерять температуру и количество осадков, ощущать влажность в воздухе, предвидеть сезоны роста деревьев и луговых цветов, читать настроение самих пчел.
Поднимаясь на холм, Чарли обернулся и посмотрел назад на пустое пространство, где стоял дом его родителей, и тут понял, что не хочет и не испытывает потребности знать, который из братьев Брейзилов на самом деле ответствен за его появление на свет. Когда придет время, он похоронит обоих отцов. Нет нужды думать об этом прямо сейчас. Сейчас ему надо было думать о Броне. Кроме того, стояла середина лета, и пчелы требовали присмотра.
