Джон Гришем - Король сделки
Поскольку родственников в Вашингтоне у Клея не было, Иона и Полетт взяли на себя роль пресс-секретарей и ответственных за принятие решений. В час тридцать женщина-врач сообщила им, что операция прошла успешно, все сломанные кости соединены штырями и скобами и зафиксированы гипсом, все в порядке, теперь больной пойдет на поправку. Они тщательно следят за мозговой деятельностью по мониторам и уверены, что реакции у пациента нормальные, однако пока не могут сказать, насколько серьезна контузия.
– Выглядит он ужасно, – предупредила она.
Прошло еще два часа, прежде чем Клея перевезли на верхний этаж. Иона настоял, чтобы его положили в отдельную палату. После четырех им разрешили увидеть его.
Мумию пеленают не так тщательно, как забинтовали Клея. Обе его ноги в мощных гипсовых панцирях были подвешены на вытяжке с помощью сложной системы кронштейнов и блоков. Простыня скрывала грудь и руки. Голова была обмотана плотной повязкой. Опухшие глаза закрыты, подбородок и губы раздулись и посинели. На шее засохла кровь. Хорошо, что он все еще был без сознания и не мог видеть себя.
В гробовом молчании Полетт и Иона смотрели на своего изувеченного друга, прислушиваясь к пиканью мониторов и наблюдая, как медленно и тяжело вздымалась и опускалась его грудь. Потом Иона вдруг начал смеяться.
– Ты только посмотри на этого сукина сына!
– Тсс, Иона! – прошипела Полетт, от возмущения готовая ударить приятеля.
– Вот так Король сделки! – сотрясаясь от едва сдерживаемого хохота, продолжал Иона.
Наконец и до Полетт дошел комизм ситуации, она тоже стала давиться от смеха, и они долго стояли у изножья кровати, изо всех сил стараясь казаться серьезными. Наконец, совладав с собой, Полетт укоризненно произнесла:
– Как тебе не стыдно!
– Мне стыдно. Прости.
Ординатор вкатил в палату складную кровать. Первой предстояло дежурить Полетт, Иона должен был сменить ее на следующий день.
К счастью, нападение на Клея случилось слишком поздно, чтобы это событие могло попасть в утренний выпуск «Санди пост». Мисс Глик обзвонила всех сотрудников и попросила не ходить в больницу и не посылать цветов. Возможно, к концу недели, а пока остается лишь молиться.
Клей очнулся лишь в воскресенье к середине дня. Полетт только-только прилегла на раскладушку, когда он произнес:
– Кто здесь?
Она вскочила, подбежала к кровати и сказала:
– Это я, Клей.
Сквозь узкие щелочки глаз он видел лишь темное расплывчатое пятно. Конечно, не Ридли. Протянув руку, он снова спросил:
– Кто?
– Это я, Полетт, Клей. Ты меня видишь?
– Нет. Полетт? Что ты здесь делаешь? – Ему было больно ворочать языком, слова мучительно медленно слетали с губ.
– Просто работаю сиделкой, босс.
– Где я?
– В больнице Университета Джорджа Вашингтона.
– Почему? Что случилось?
– То, что в старину называли «пинком под зад».
– Что?
– На тебя напали. Пара громил с дубинками. Дать обезболивающее?
– Да, спасибо.
Полетт выбежала из палаты и позвала медсестру. Несколько минут спустя появился врач и с безжалостными подробностями обрисовал пациенту, как жестоко его избили. Еще одна таблетка – и Клей снова задремал. Большая часть воскресного вечера прошла в счастливом забытьи. Полетт и Иона, сидя у постели больного, читали газеты и смотрели по телевизору футбол.
Газеты разразились потоком новостей в понедельник. Все статьи были одинаковыми. Полетт выключила звук телевизора, а Иона спрятал газеты. Мисс Глик и остальные сотрудники держали круговую оборону, отвечая всем журналистам: «Без комментариев». Пришло электронное письмо от какого-то капитана, утверждавшего, что он отец Клея. Яхта капитана находилась в районе полуострова Юкатан, и он умолял кого-нибудь сообщить, каково состояние здоровья его сына. Мисс Глик откликнулась на просьбу – состояние стабильное, множественные переломы, контузия. Капитан поблагодарил и пообещал назавтра справиться снова.
Ридли прибыла во второй половине дня. Полетт и Иона деликатно оставили их наедине, обрадовавшись предлогу хоть ненадолго покинуть больницу. Судя по всему, грузинам были незнакомы общепринятые больничные ритуалы. Если американцы поселяются в палате своих обожаемых больных или раненых родственников, то представители некоторых других культур, видимо, находят более разумным посидеть часок у постели несчастного, после чего предоставить его более квалифицированным заботам медицинского персонала. В течение нескольких минут Ридли бурно выражала свое сочувствие и пыталась заинтересовать Клея усовершенствованиями, произведенными его на их вилле. У него еще сильнее застучало в висках, он позвал медсестру и попросил таблетку обезболивающего. Ридли же, растянувшись на раскладушке, захотела вздремнуть, поскольку, по ее словам, очень устала от перелета. Беспосадочного. На «Гольфстриме». Клей тоже заснул, а когда проснулся, ее уже не было.
Пришел детектив, чтобы задать Клею несколько вопросов. Все свидетельства указывали на то, что бандиты прибыли из Ридсбурга, но добыть достоверные доказательства возможным не представлялось, Клей не мог описать мужчину, нанесшего ему первый удар.
– Я его фактически и не видел, – сказал он, потирая подбородок.
Видимо, чтобы взбодрить Клея, детектив показал ему цветную фотографию черного «порше», изувеченного белыми цементными нашлепками. Клею понадобилась еще одна таблетка.
Цветы хлынули потоком: от Адельфы Памфри, от Гленды из БГЗ, от мистера и миссис Рекс Гриттл, Родни, Пэттона Френча, Уэсли Солсбери, от знакомого судьи из Верховного суда… Иона принес ноутбук, и Клей долго общался с отцом по электронной почте.
Газетка «Король в переделке» вышла в понедельник три раза, в каждом выпуске имелся свежий обзор прессы и приводились сплетни о нападении на Клея. Ему ничего не показывали, друзья оберегали его покой в больничной палате.
Во вторник утром, по пути на работу, в больницу заехал Зак Бэттл и сообщил несколько приятных новостей. Расследование в отношении Клея приостановлено. Зак говорил с балтиморским адвокатом Мэла Спеллинга. Мэла не прослушивала, никакого давления ФБР на него не оказывало. А без Мэла ничего доказать не удастся.
– Вероятно, увидев ваши фотографии в газетах, они сочли, что вы достаточно наказаны, – в шутку предположил Зак.
– Обо мне пишут в газетах? – удивился Клей.
– Да так, пара статей появилась.
– Мне следует их прочесть?
– Я бы не советовал.
Больничный уклад действовал угнетающе – вытяжение, судно, бесцеремонные визиты медсестер и санитарок в любое время суток, безрадостные беседы с докторами, четыре стены, отвратительная еда, бесконечные перевязки, анализы крови и полная беспомощность. Придется пролежать в гипсе несколько недель, о том, чтобы появиться в городе в инвалидной коляске или на костылях, Клей не хотел и думать. Планировалось еще минимум две операции – несложные, как его уверили.
Стали сказываться психологические последствия избиения – Клея преследовали фантомные звуки и физические ощущения, он снова и снова переживал нападение: перед глазами вставало лицо человека, нанесшего первый удар, но Клей не мог понять, видел он его во сне или наяву, поэтому не стал описывать следователю. Он слышал женский крик, донесшийся из темноты, но крик тоже мог оказаться игрой воображения. Ему казалось, что он помнит, как взлетела вверх черная дубинка размером с бейсбольную биту. Слава Богу, что он тогда потерял сознание и не почувствовал остальных ударов.
Отеки начали спадать, в голове постепенно прояснялось. Картер отказался от обезболивающих, чтобы не затуманивать себе мозги и иметь возможность руководить конторой по телефону и электронной почте. В конторе, судя по тому, что ему докладывали, все были полны энтузиазма. Но Клей подозревал: на самом деле это вовсе не так.
Ридли проводила с ним час в первой и час во второй половине дня. Стоя у изголовья кровати, она демонстрировала глубокое участие, особенно когда в палате находился кто-нибудь из персонала. Полетт ненавидела красотку и исчезала, как только та появлялась.
– Ей нужны лишь твои деньги, – убеждала она Клея.
– А мне – исключительно ее тело, – отвечал он.
– Значит, сейчас она получает больше, чем ты.
Глава 39
Чтобы читать, приходилось поднимать верхнюю половину кровати, а поскольку его ноги были подвешены под углом, тело при этом принимало форму буквы V. Весьма неудобная поза, выдерживать ее Клей мог не более десяти минут, после чего снова приводил кровать в горизонтальное положение и отдыхал. Когда зазвонил телефон, он, прислонив ноутбук Ионы к загипсованным конечностям, просматривал статьи из аризонских газет.
– Это Оскар, – доложила Полетт.
Они уже имели короткий разговор в воскресенье вечером, но тогда Клей был одурманен лекарствами. Сейчас сознание полностью прояснилось, и он жаждал подробностей.
