Сара Даймонд - Паутина
Дверь время от времени открывалась, и всякий раз душа у меня уходила в пятки. Сначала вышла дама в возрасте, через несколько минут — женщина помоложе, затем старик. Я бросила взгляд на часы приборной панели: без десяти семь. На парковке оставались всего три машины. Меня вдруг обуяла паника — показалось, что окружающий мир постепенно исчезает, вскоре на парковке останется одна машина, и, точно зная, кто ее хозяин, я буду вечно ждать его появления… В этот самый миг двери снова открылись.
Лишь гораздо позже я поняла, что мое сознание как бы раздвоилось. Одна его половина надеялась, что едва я его увижу, как все мои страхи развеются, ведь он, конечно, не опасен, он, конечно, нормальный человек, а я невесть чего себе нафантазировала. Но все вышло так, как подсказывала другая половина моего сознания. Наблюдая, как он идет по парковке, я отчетливо вспомнила холодную ярость на его лице во время нашего разговора в клинике. Непредсказуемость ближайшего будущего повергла меня в ужас.
Чтобы увидеть меня, ему достаточно было чуть повернуть голову вправо, но он этого не сделал — прошел мимо, направляясь к потрепанному грязно-белому «форду», стоявшему неподалеку. Глядя на его спину в зеркало заднего вида, я боролась с непреодолимым желанием спастись бегством. Но это не выход… Открыв дверцу, я словно подошла к самому краю вышки для прыжков и через мгновение уже полетела вниз.
— Мистер Уиллер! Подождите!
Он остановился, оглянулся. Я захлопнула дверцу и пошла к нему. Казалось, между нами — целое футбольное поле. Его лицо было непроницаемо, и я не могла сказать, узнал он меня или нет. Чем ближе я подходила, тем явственнее понимала, что совершила ужасную ошибку, приехав сюда. Я пыталась держаться спокойно и уверенно, но легкое дрожание голоса нельзя было не заметить.
— Надеюсь, вы не против, что я ждала вас здесь. Мне нужно поговорить с вами, вот я и…
Я запнулась, поняв по его взгляду, что он узнал меня. Я поклялась бы, что прошла вечность, прежде чем он заговорил.
— А я вас знаю… — протянул он. — Вы приходили ко мне в клинику… В мае.
— Я тогда хотела объяснить… Умоляю, вы должны мне поверить, — я приходила вовсе не для того, чтобы разнюхать подробности, и сейчас я здесь не для этого. Сейчас меня беспокоит моя личная безопасность. Я получаю угрозы в свой адрес, мой дом ограбили, выбили все окна — словом, повторяется то, что происходило с Джералдиной. Кроме вас, я не знаю никого, к кому можно обратиться за помощью, кто знал, что тогда случилось…
Я замолчала, чтобы перевести дыхание. Я по-прежнему не могла ничего прочитать по его лицу. Женщина средних лет вышла из клиники и по пути к машине махнула рукой:
— Пока, Колин!
— Всего доброго, Люси, — рассеянно отозвался ветеринар и снова повернулся ко мне.
Я следила за выражением его лица, настороженно подмечая малейшие изменения. Женщина завела машину. Мы остались одни.
— И чем я могу вам помочь? — наконец спросил он. — Что вы хотите узнать?
Я обмякла от облегчения. В его голосе не было и намека на злость, как и в его глазах. Сейчас в них были лишь любопытство и озабоченность.
— Видите ли, несколько месяцев назад мы с мужем купили дом Джералдины. Впервые услышав в деревне разговоры о Ребекке Фишер, я подумала, что история семейства Фишер могла бы послужить хорошим сюжетом для романа, — я действительно писательница, я не обманывала вас. Одна моя книга уже опубликована. Я начала собирать материал, много узнала, потому-то я и хотела тогда, в мае, поговорить с вами. А потом начало твориться нечто странное и страшное. Нам звонили по телефону и дышали в трубку. Грабители забрались в дом, расколотили окна первого этажа. И еще… я присматривала за соседским котом, а потом нашла его мертвым в саду. Честно сказать, я вообще не понимаю, что происходит. Я постоянно вспоминаю Джералдину. И все, что происходило с ней.
Он пристально смотрел на меня; взгляд его был добрым и чуть виноватым.
— Простите меня. Я тогда ошибся в вас. Но вы должны меня понять — я очень беспокоился о Джералдине. Когда на нее обрушился весь этот кошмар, уверяю вас, я был здесь ее единственным другом. Как подумаю о том, что соседи от нее отвернулись…
Его голос сорвался. Отведя глаза, он покачал головой и снова посмотрел на меня, на этот раз смущенно.
— При нашей первой встрече я повел себя совершенно неподобающим образом. После вашего ухода долго не мог успокоиться, хотел извиниться, даже подъехал к вашему дому — и передумал. Решил — мало ли как вы к этому отнесетесь… может, вы уже и забыли о нашем недоразумении.
Так вот, оказывается, о чем он думал, когда я заметила его возле нашего дома. Глядя на меня с застенчивой улыбкой, ветеринар продолжил:
— Если вам пришлось испытать то, что выпало на долю Джералдины, я вам очень сочувствую. Могу лишь предположить, что это дело рук какого-нибудь маньяка. Джералдина Хьюз и Ребекка Фишер — совершенно разные люди. Готов подтвердить под присягой.
— Я тоже в этом уверена, — негромко, но твердо произнесла я.
— Но чего вы хотите от меня? Почему решили поговорить со мной? Я всего-навсего ветеринар, а не телохранитель. Разве не логичнее обратиться в полицию?
— Они ничего не понимают, поскольку не в курсе всей истории. Если на то пошло, мне и самой не все понятно. — Я заглянула ему в глаза. — Мне очень нужно поговорить с Джералдиной. Надеюсь, узнав подробности того, что произошло с нею, я многое пойму.
Он мгновенно изменился, вернулась прежняя настороженность.
— Я не могу дать вам номер ее телефона.
— Конечно-конечно, я понимаю. Но не могли бы вы передать ей мой номер?.. Вы еще поддерживаете с ней связь?
— А как же, — сказал он, подтверждая свои слова кивком.
— Будьте так добры, опишите ей ситуацию. Скажите, что я прошу ее позвонить. Номер телефона не изменился, она должна его помнить. Если Джералдина не захочет говорить со мной… что ж, ее право. Но я буду ей более чем благодарна, если она все-таки согласится.
— Хорошо, — задумчиво протянул он. — Я ей передам. И на всякий случай давайте все же запишу номер вашего телефона.
— Секундочку. — Нашарив в сумке ручку и старый кассовый чек, я записала свой телефон и имя и протянула ему бумажку. — Спасибо вам огромное.
— Пока не за что. Я еще раз извиняюсь за свою грубость при нашей первой встрече. — Достав из кармана бумажник, он аккуратно положил чек. — При нашем следующем разговоре с Джералдиной я передам ей вашу просьбу. На днях.
Я снова пробормотала слова благодарности, и мы распрощались, немного неуклюже от смущения. Я смотрела ему вслед, пока он шел к своей машине, а потом направилась к своей. Мерный звук моих шагов нарушал вечернюю тишину, пока его не заглушило гудение мотора. Проезжая мимо меня, мистер Уиллер поднял руку в церемонном приветствии.
Я ехала домой через центр Уорхема. Начало восьмого вечера, улицы безлюдны, отчего все вокруг казалось таинственным и слегка зловещим, — неподвижные манекены в витрине магазина готового платья, пустой пакет из-под чипсов, лениво ползущий по тротуару, словно перекати-поле. Все, что видели мои глаза, эхом отдавалось в сознании: пустота, неправота и всеохватное чувство неопределенности.
Ставший уже привычным страх перед мистером Уиллером испарился — странное ощущение. Такое чувство мог бы испытывать человек, вернувшийся домой и обнаруживший, что дом исчез без следа. Человек стоит перед пустым местом, где раньше был дом, и растерянно таращит глаза, как герой мультика.
Я не сомневалась в том, что услышала чистую правду. Весь облик ветеринара убедительно говорил о его честности, а мне в глубине души хотелось верить в прежнюю ложь. Без этого последние события вообще теряли смысл, превращаясь в нагромождение чьих-то недобрых поступков, никак не связанных между собой.
Свернув на Плаумэн-лейн, я начала медленный подъем к вершине холма. Вся в мыслях о ветеринаре и Джералдине, я даже забыла, поднявшись на гребень, бросить привычный опасливый взгляд на дом и поняла, что страх не дал о себе знать, лишь во время спуска с холма. Войдя в дом, я начала готовить ужин и обдумывать то, что сегодня узнала.
Карл приехал через полчаса после меня. Если он и обратил внимание на мой задумчиво-озабоченный вид, то не высказался по этому поводу, а я была настолько поглощена своими мыслями, что не замечала ни нюансов его тона, ни выражения его лица. Как мне хотелось поделиться с Карлом новостями! Увы, я понимала, что это бессмысленно. Он не способен воспринять их суть, не говоря уже об их важности. Я смогу все ему рассказать, только когда сама узнаю историю от начала до конца.
За два следующих дня я извелась в ожидании. О бесцельных поездках в Борнмут не было и речи, я опасалась выходить из дома даже на короткое время, чтобы не пропустить важный звонок, поскольку не надеялась, что Джералдина, не застав меня, позвонит снова. Пару раз мне все же пришлось отлучиться за продуктами или сигаретами, и, вернувшись, я первым делом бросалась к автоответчику, надеясь услышать голос с северным акцентом. Автоответчик упорно молчал.
