Джонатам Келлерман - Пациент всегда мертв
— Мэри была казначеем?
— Можно так сказать. Да.
Майло достал из кейса несколько листков бумаги и передал их мне. Я показал Франко Гуллу моментальный снимок Рэймонда Дегуссы.
— Да, это он. Рэй, — сказал Гулл.
— Мистер Садист?
Он кивнул:
— Это Рэй убил Мэри?
— Почему вы спрашиваете?
— Потому что Рэй произвел на меня впечатление человека, способного совершить насилие. То, как он держался, как сидел, ходил… Как зверь на привязи. — Гулл посмотрел на фотографию. — Взгляните на эти глаза. Он заставлял меня чувствовать себя неуютно. Я рассказал об этом Мэри. Она только посмеялась: мол, тут не о чем беспокоиться.
— Подружка, о которой Рэй рассказывал… Он упоминал ее имя?
— Нет, но я видел ее. По крайней мере я решил, что это была она.
— Подробнее, пожалуйста.
— Вскоре после того, как Рэй перестал ко мне приходить, я увидел его с женщиной. Он обнимал ее. Он казался… У него был такой вид, будто она ето собственность.
— Где вы их видели?
— Получилось так, что я вышел в приемную, чтобы пригласить пациента, и они оба тоже там сидели. Сначала я подумал, что в график вкралась какая-то ошибка. Но прежде чем я успел что-либо сказать, вышла Мэри и увела женщину с собой.
— Подружка Рэя была пациенткой Мэри?
— Совершенно очевидно.
Я показал ему снимок Флоры Ньюсом, живой и улыбающейся.
— Это она. Господи, к чему все это?
— Вы еще когда-нибудь видели эту женщину с Рэем Дегуссой?
— Да, один раз, когда подъезжал к офису, а они выходили к стоянке машин. Меня удивило то, как она выглядела. Я пытался мысленно приставить ее лицо к женщине, о которой Рэй рассказывал. С мужчиной вроде него я бы представил себе нечто… совсем другое.
— Распутную девку, — подсказал Майло.
— Вот именно. А эта женщина… Она выглядела как банковская служащая.
— Она была учительницей, — сказал я.
— Была, — эхом повторил Гулл. — Вы хотите сказать… Господи, как далеко это зайдет?
— Зная, что Дегусса способен на насилие, вы рассказали Мэри о его фантазиях в отношении ее пациентки?
— Нет, я не мог. Конфиденциальность. Тут мы были непреклонны. Все трое. Как только двери закрылись, то всё. Никаких разговоров о пациентах.
— Вы не считали Дегуссу угрозой для Флоры Ньюсом?
— Флора… Значит, так ее звали… Милостивый Боже. — Он вынул еще одну салфетку. — Не о чем было кого-то предостерегать. Он никогда не говорил, что хочет причинить ей вред, только то, что хочет заставить ее кончать.
— Заставить вопить о пощаде, — напомнил я.
— Я счел это метафорическим высказыванием.
— Ну конечно — у этого парня душа поэта, — подал реплику Майло.
— Он ее убил? Вы хотите сказать, что он на самом деле ее убил?
— Кто-то убил.
— О Господи! Это мой самый страшный кошмар.
— Ее кошмар был страшнее.
Какое-то время все молчали.
— Он совершил по отношению к ней сексуальное насилие? — наконец спросил Гулл.
— Задавать вопросы будем мы, — хмуро ответил Майло.
— Хорошо, хорошо… Боже, это иссушает меня, во мне все пересыхает. — Гулл снова поднялся и осушил два стакана воды подряд. Его лицо блестело. Жидкость внутрь, жидкость наружу.
— Кто еще был задействован в "Стражах справедливости"? — спросил я.
— Только Мэри и Элбин.
— А Рэй Дегусса?
— Он? Вы хотите сказать, что он был… Знаете, теперь мне и в самом деле кажется, что он очень часто крутился около офиса. После того как перестал посещать мои сеансы.
— Где он крутился?
— Я видел его проходящим мимо нашего здания, он кивал, улыбался, показывал большой палец. Словно мы были старые друзья. Я решил, что он работает неподалеку.
— Вы когда-нибудь с ним заговаривали?
— Только "привет" и "пока".
— Поблизости постоянно ошивается опасный тип, и вас это не беспокоило?
— Мэри и Элбин лечили преступников.
— Но вы решили, что Дегусса работает где-то рядом.
Гулл пожал плечами:
— Я на самом деле практически ни о чем таком не задумывался.
— Когда проходили сеансы "Стражей"?
— Полагаю, что после основной работы.
— Чтобы не огорчать постоянных пациентов?
Гулл кивнул.
— Вы никогда не обсуждали особенности этой работы с Мэри и Элбином Ларсеном?
— Я не хотел ничего знать.
— Почему не хотели?
— Преступники… Я считаю их омерзительными. Я хотел держаться подальше от всего…
— Чего всего?
— Всего неприятного.
— Значит, вы подозревали, что на сеансах с досрочно освобожденными могло происходить что-то незаконное?
— Не отвечайте на этот вопрос, — подала голос Мирна Уиммер.
— Но я не делал ничего противозаконного!
Уиммер пристально посмотрела на него, и Гулл прикусил язык.
Майло ухмыльнулся:
— Адвокат, у вашего клиента интересный способ отгораживаться от вещей, к которым он не хочет иметь отношения. Не это ли является сущностью его психотерапевтической практики?
— Лейтенант, с того места, где я сижу, мой клиент выглядит хотя и очень утомленным, но готовым продолжать сотрудничество с вами. У вас еще есть вопросы, которые я могу квалифицировать как приемлемые?
Майло кивнул в мою сторону, и я показал Гуллу фотографию Хэкера, полученную в отделе автотранспортных средств:
— Как насчет этого человека? Вы когда-нибудь видели его?
— Я пару раз встречал его с Элбином.
— Где?
— В Роксбери-парке, они там обедали. На том же месте, где вы нашли нас. Элбин часто ходит туда, говорит, что это местечко напоминает ему парки в Швеции.
— Элбин не знакомил вас с этим человеком?
— Нет. Я думал, что он тоже психотерапевт.
— Почему?
— Не знаю… Возможно, из-за манеры поведения.
— В чем это выражалось?
— Он был молчалив, обходителен.
— А что Сонни Коппел? Какова была его роль в "Стражах справедливости"?
— Насколько я знаю, никакой.
— Мэри никогда не говорила вам, что он подключен к этому делу? — спросил Майло.
— Нет. Мэри говорила только, что она упросила Сонни использовать часть своей недвижимости в качестве "домов на полпути"; именно там они с Элбином собирались набирать пациентов. Она говорила, что это все упрощает.
— Поставки пациентов оптом.
— Не верю, что в ее намерениях было что-то неблаговидное. Она считала, что можно сделать что-то хорошее и одновременно заработать.
— Даже при условии низких компенсационных тарифов?
Гулл какое-то время молчал, потом заговорил:
— Что бы там ни было, я не участвовал в этом проекте. И хотя бы за это заслуживаю снисхождения.
— Мы нарисуем золотую звезду на одном из экземпляров вашего рабочего графика, доктор, — немедленно пообещал Майло.
— Итак, вы считаете, что Сонни не был задействован в проекте? — спросил я.
— Сомневаюсь, чтобы Мэри сотрудничала с Сонни в каком-нибудь серьезном деле. Он вызывал у нее отвращение. Будем откровенны: Мэри знала, как Сонни относится к ней, и использовала это в своих целях. Я уже говорил, что выгодные условия аренды нашего офиса — ее заслуга. Кроме того, с помощью Сонни она профинансировала собственные вложения в недвижимость.
— Она занимала у него деньги?
— Речь идет не о заемных средствах, а о подарках. Мэри просила денег, а он отвечал "да". Впрочем, ее отношение к Сонни можно понять. Когда она была за ним замужем, вряд ли ей пришлось очень легко. Вы знакомы с Сонни?
— Да.
— Вы можете представить семейную жизнь Мэри с ним или с ему подобным?
— А что, Сонни был груб с ней?
— Нет, ничего подобного. Совсем наоборот. — Гулл вдруг как-то заволновался. — Если откровенно, Мэри любила, чтобы все было немного… Ей нравилось, чтобы над ней господствовали. В любовном плане.
— Чтобы ее связывали?
— Нет, никогда не было веревок, только физическое доминирование.
— Сонни этого не делал?
— Сонни не мог этого делать. Она рассказывала, что, когда они были женаты, любая ее просьба на эту тему делала его импотентом. Потому что он сам нуждался в том, чтобы над ним властвовали. Мэри видела в этом одну из основных его проблем. "Вялая психика, вялое тело" — так она характеризовала Сонни. По-моему, именно поэтому Мэри его бросила.
— А Элбин Ларсен? Между ним и Мэри когда-нибудь была физическая связь?
Гулл оскорбился:
— Я уверен, что такой связи не было.
— Почему?
— Элбин не в ее вкусе.
— Тоже не умеет доминировать?
— Мне кажется, Элбин асексуален.
— Живет монахом? — спросил Майло.
— За все то время, что я знаю Элбина, он никогда не проявлял интереса к сексу или сексуальным проблемам. А мы работаем вместе много лет.
— Слишком занят всякими хорошими делами, — кивнул я.
— Люди направляют свою энергию по разным руслам. Я им не судья. А Элбина всегда рассматривал как человека, которому было бы комфортно в монашестве. Он живет очень просто.
— Достойно восхищения, — отметил Майло.
