Итан Блэк - Мертвые незнакомцы
– Похоже на собачью кличку, – сказал Воорт.
– Угу, ты и есть ищейка, – ответил энергичный и миниатюрный капитан. – У тебя нет нашей выучки, зато великолепный инстинкт. Если бы не ты, нас бы здесь не было. Поэтому будешь моим наблюдателем. Ходи, где хочешь. Оставайся на тактическом канале и сообщай мне, если что-то будет неблагополучно.
Но неблагополучна сама природа. Гроза посмеялась над всей их логикой, даже над подробнейшими схемами, которые Воорт подготовил для инструктажа, где отмечены магазины, прорисованы тротуары и припаркованные машины, а легко опознаваемый фургон Грина обозначен большим крестом.
Помехи снова превращаются в английскую речь.
– …тормозит на светофоре. Коллинс и Голдберг приближаются с восточной стороны…
«Они не должны были появляться, пока не уберутся гражданские».
Наушники взрываются короткими очередями выстрелов. Так они кажутся более далекими, чем настоящие выстрелы, раздающиеся двумя кварталами севернее.
Проклятие!
Воорт стонет, и тут же в наушниках раздается рев:
– Полицейские, сюда!
Штурм начался на дальнем конце оцепления. Воорт дергает вниз закрепленные липучками отвороты водонепроницаемой куртки, показывая огромные желтые буквы НЙУП на синем фоне всем, кто подойдет ближе, чем на десять футов.
Он спешит на север, борясь с подступающей тошнотой, – мимо копов и агентов ФБР, выскакивающих из припаркованных на улице машин. Теперь все они прячутся за машинами, получив приказ оставаться на месте.
За годы службы Воорт побывал на множестве инструктажей и понимает, что планы – это в конечном счете только расчеты, только надежды. Теперь надо сосредоточиться наделе. Он старается отогнать образ истекающих кровью детективов на земле под дождем.
«По рации не говорили, что стрелял Фрэнк Грин».
С северной стороны оцепления снова доносятся выстрелы.
Земля содрогается, и Воорт всматривается в темноту. «Взорвался фургон», – крутится в голове. Но это только гром, растворяющийся в пронзительном вопле, доносящемся со средней полосы. Начинает сигналить грузовик: водитель либо ранен, либо выражает злость обычным для нью-йоркских водителей способом. По любому поводу. Дорожные пробки. Футбольный счет. Перестрелка.
Голос в наушниках произносит:
– Его нет в фургоне… Здесь везде люди! Мы его больше не видим!
Помехи.
Воорт переключает каналы. Лопес повторяет инструкции, которые оперативники и так должны знать:
– Не стрелять, если не уверены в мишени и нет возможности прицелиться. Сотрудникам в штатском надеть бронежилеты…
Помехи.
«Может быть, если подойти ближе, рация заработает».
Он тяжело бежит к банкетному залу, мимо гипсовых греческих богов, стоящих вдоль стоянки «Парфенона». Вакх, пьющий вино. Зевс с гипсовой молнией в руках. Гера на гипсовом троне.
Пахнет озоном, химикатами. Сверкает молния, и внезапно Воорт летит, размахивая руками. Тротуар обледенел.
Он с грохотом врезается в припаркованную машину, ударяется бедром о раму, а локтем о капот и скользит по бетону.
Встает, и боль раскалывает правую лодыжку.
Впереди – снова вопли следом за быстрым лаем выстрелов и более глухим и частым стуком автомата.
«Это кто-то из наших снайперов? Или он?»
На бульваре Мойнэхен кричат люди, и Воорт видит сквозь потоки дождя смутные силуэты. Это гражданские, побросав машины, разбегаются во все стороны. Любой из них может быть Фрэнком Грином. Впереди – кошмарная панорама смятения: бегущие фигуры, остановившиеся машины, качающиеся светофоры, гнущиеся от ветра деревья. Перепуганные гражданские группами по несколько человек прорываются сквозь полицейское оцепление. У Воорта мелькает мысль, что террорист уже успел сбежать.
«Если это так, мы стреляем друг в друга».
Пригнув голову, держась периметра, Воорт хромает по тротуару: через каждые несколько футов видит сжавшихся позади припаркованных машин сотрудников антитеррористического отдела.
План, логичный план, состоял в том, чтобы окружить фургон. Вывести гражданских. Изолировать Грина.
Замечательный план.
Откуда-то с той стороны, где стреляют, низкий, уверенный, размеренный голос переговорщика антитеррористического отдела вещает в мегафон:
– Оставайтесь в машинах. Заприте двери. Оставайтесь…
Воорт старается не обращать внимания на стреляющую боль в лодыжке. Весь город пропах озоном, кажется, стоит только зажечь спичку, атмосфера взорвется.
– Еще двое, – говорит лейтенант в низко надвинутом капюшоне, когда Воорт, морщась, останавливается позади грузовика «исудзу».
– Где Грин?
– Кабы знать, мать его. Кабы знать хотя бы, он ли стрелял. Я ни черта не вижу, а из-за треклятой грозы по рации почти ни черта не слышно.
Дождь, коснувшись улицы, машин, рации, почти сразу же превращается в лед. Мегафон меняет текст: теперь оставшимся в машинах людям советуют «залечь».
И вдруг из-за пелены дождя прямо на Воорта кидается какой-то человек… в красной куртке.
Воорт шарит в кобуре, нащупывая пистолет.
Но человек оказывается бегущим в панике подростком.
«Я мог бы его застрелить. – Воорта сотрясает дрожь. – Если бы пистолет был в руке, неужели я бы выстрелил?»
Тут он осознает, что стрельба прекратилась.
В наступившей тишине продолжается природное светопреставление. Заградительный огонь из града бьет по машинам и блокирует сигналы. Глухие раскаты становятся громче. Рация умолкла, словно гроза выкачала из нее энергию.
«Мы его взяли? Тогда почему об этом не объявляют? Он сбежал? Или прячется в машине или на разделительной полосе? Там, наверное, дюжины две незапертых машин».
– Я словно вернулся в чертово Косово! – кричит лейтенант.
На медицинском канале люди из неотложки обсуждают пациента – женщину, которая, шатаясь, появилась откуда-то из дождя и свалилась между припаркованными машинами. Она истекает кровью.
На канале взрывотехнического отдела штурмовая группа докладывает, что они окружили фургон.
– Мы начинаем.
Когда произошел взрыв в Оклахома-Сити, осколки разлетелись на сотни футов. В домах вылетели окна. Кирпичи и раствор оторвались друг от друга. Взрыв выбил фасад административного здания, и образовался вакуум, в который затянуло крышу.
Воорт снова сосредоточивается. Позади медленно гаснет свет в банкетном зале. В памяти звучит голос Шески: «Вы сами создали себе эту проблему».
Внезапно откуда-то справа доносятся очереди. Это около мотеля, на противоположном конце ограждения от места, где ранее раздавались выстрелы. Воорт переключает каналы рации и слышит крик:
– Прекратите огонь! Вы стреляете по ФБР!
Потом на канале взрывотехнического отдела раздается:
– Отбой! Мы обезвредили бомбу!
У Воорта кружится голова. Он не может поверить! Остановили! Ему надо своими глазами увидеть, что по крайней мере часть его плана, его идеи, усовершенствованной другими, но исходившей от него, сработала. С пистолетом в руке, пригнувшись, он бежит к фургону мимо запертых, покинутых или еще занятых машин.
Грин может быть где угодно.
За стеной дождя возникает фургон. Он стоит между брошенным грузовиком и такси. Дверцы открыты, мотор работает вхолостую. Два копа в куртках группы захвата вылезают сзади. Первый замечает Воорта и ликующе вскидывает кулак. По крайней мере хоть что-то идет, как надо.
Этот ликующий жест поднимает Воорту настроение. Худшее в истории полицейского управления бедствие только что было предотвращено.
Но торжество меркнет через долю секунды, когда Воорт спотыкается о лежащее на спине тело. Глаза мертвеца открыты, на мокрой белой рубашке красные пятна. Судя по наплечной кобуре, это коп, только куртки и наушников нет, и Воорт – уже по своей собственной рации – кричит Джеку Лопесу что Грин больше не носит красную куртку:
– Он снял одежду с копа! У него наша куртка и рация! Он одет как коп!
Воорт не уверен, услышали ли его.
На всем бульваре Мойнэхен копы из группы захвата идут от машины к машине, выискивая Грина и выводя гражданских. Впереди ребята из взрывотехнического отдела потихоньку отводят фургон Грина из зоны боевых действий в сторону «Парфенона».
Причудливая вспышка молнии озаряет встречную полосу и гражданских, попытавшихся укрыться на земле. В наушниках раздается приказ Лопеса:
– Всем выйти за оцепление, сейчас же! На нем куртка группы захвата! Всем выходить и показывать значки!
Вместе со стеной копов Воорт отступает к тротуару. Нельзя оставлять гражданских на разделительной полосе. Оттуда доносятся крики о помощи: из машин, с травы, из автобуса.
«Все летит к черту».
Переговорщик объявляет в мегафон:
– Фрэнк Грин, это полиция. Пожалуйста, поймите, у нас есть ордер на ваш арест…
