Константин Образцов - Культ
Он был дома.
Инга положила голову ему на плечо, глядя широко распахнутыми глазами в экран. Мама мягко привалилась с другой стороны. На экране отважные рыбаки боролись с бурей, отчаянно атакуя исполинские волны, вздымаемые идеальным штормом. Женя подумал, что точно так же, где-то за тысячи километров отсюда, борется с ветром небольшой белый корвет отца, пересекая уже границу двух морей и направляясь к порту приписки. Пенные брызги летят в окна рубки, потоки воды перекатываются через палубу, бьются в задраенные на кремальер люки, нос корабля то вздымается вверх, то исчезает среди черно-белого бурного моря, а экипаж считает последние дни, оставшиеся до возвращения домой.
Но они не вернутся. Когда судно исчезнет с радаров, возможно даже не успев подать сигнал бедствия, все будут гадать о причинах случившегося, выдвигать версии, обсуждать технические неполадки или ошибки злосчастного экипажа, но никто не сможет предположить, что все дело в старшем помощнике командира, капитане второго ранга Зотове, который не справился с обязанностями отца и мужа, допустил, чтобы его жена пошла по рукам, а дом превратился в постоялый двор для похотливых бродяг.
«Мамочка, сделай так, чтобы мой отец не вернулся из моря».
Глава 16
10 октября 20… года.
Новости Северосумска
(по материалам портала severosumsk.info).
«Группа мужчин пострадала при нападении со стороны неизвестных в ночь на субботу 10 октября у дома номер 15 по улице Красных Матросов. Трое потерпевших госпитализированы в Первую городскую больницу с черепно-мозговыми травмами различной степени тяжести. По словам свидетельницы нападения, гражданской жены одного из пострадавших, медсестры психоневрологического интерната, ее муж, учитель средней школы № 1 Майзель А. Л., и еще два человека были атакованы неопознанными лицами, которые скрылись до прибытия наряда полиции. Сам Майзель А. Л. получил рваные раны головы, ушибы мягких тканей лица и сотрясение головного мозга. Травмы других жертв нападения оказались более серьезны: так, неработающий В., житель Михайловска, получил тяжелое ранение черепа и в настоящее время прооперирован. Сотрудник охранного предприятия «Барс» С., также проживающий в Михайловске, пребывает в коматозном состоянии вследствие открытой черепно-мозговой травмы височной области. Двое находящихся в сознании потерпевших не смогли дать удовлетворительного объяснения произошедшему, сославшись на потерю памяти».
«По информации Северосумской метеостанции, сегодня, 10 октября, в период с 16.00 до 23.00 ожидается усиление северо-западного ветра с порывами до 25 м/с. Отдел гражданской защиты Администрации Северосумска обращается к горожанам с просьбой проявлять осторожность: в указанное время по возможности не выходить на улицу, тщательно проверить, закрыты ли окна, форточки, балконные двери, входные окна и подъезды многоквартирных домов.
Метеослужба сообщает, что вследствие движения холодных воздушных масс со стороны Северного Ледовитого океана опасность шторма сохранится в течение всей следующей недели. Сильный ветер от 13 до 20 м/с будет сопровождаться обильными осадками в виде дождя и мокрого снега».
Буря вторглась в город вместе с надвинувшейся из-за пределов мира ночью. Передовые отряды порывистого колючего ветра влетели на улицы, кружась, завывая, визжа, обламывая на лету ветки деревьев, скалясь в окна и срывая рухлядь с балконов. Поползли вдоль проспектов и переулков длинные шелестящие ленты из морозной пыли, мусора и опавших листьев, как торопливые змеи, шуршащие сухой кожей. Рекламные щиты задрожали, как бубны, в которые кто-то бил невидимым кулаком, призывая древних богов. На темном небе еще различались редкие яркие звезды, но потом они стали гаснуть одна за другой, когда со стороны моря надвинулась непроницаемо темная масса громадных туч, похожих на исполинский город; но если это и был небесный град, то уж точно не Иерусалим: тяжелые темные клубы устрашающе громоздились один на другой, образуя стены, ротонды, арки и еще что-то, чему не было названия в человеческом языке, а с громоздких башен готовы были сорваться вниз каменные горгульи.
Лихие порывы ветра сменились мощным, непрестанным напором. Провода загудели, как струны. Город наполнился гулом. Кое-где замигали окна и вывески, словно сам свет, захлебываясь темным вихрем, сдавался в битве с явившейся тьмой. Редкие запоздавшие пешеходы, скорчившись, спешили укрыться в домах. Исчезли машины. Забившиеся на чердаки птицы замерзали, сбившись в тесные дрожащие кучки и тщетно пытаясь согреться. Пропитанный морской солью свирепеющий ураган прогнал все живое с улиц, заставил спрятаться в щели и норы тесных квартир, и тогда с низко нависших косматых туч обрушились вниз и наискось потоки ледяного дождя и тяжелого мокрого снега, укрывших своей завесой то, что вторглось в город вместе со штормом.
У него были свои планы и правила.
В дальнем море за горизонтом с навалившейся яростной бурей боролся белый корабль, возвращающийся домой из похода. Через два дня одышливый дизельный двигатель остановится, как усталое сердце, и корвет, потеряв возможность разрезать вспенившиеся валы, развернется лагом к волне и опрокинется, увлекая без малого сто человек в холод бездонной водной могилы.
У истертых временем причалов «Коммунара» раскачивались и скрежетали старые корабли, бились бортами, угрюмо стонали, будто сетуя, словно бывалые воины, что стоят в стороне и не могут вступить в битву с волнами. Черные длани ветра врывались в ремонтные доки, заставляли дрожать стиснутые высокими стенами суда; в задраенном наглухо трюме видавшего виды сторожевика с отсеченной кормой, обреченного быть разобранным и разрезанным на иглы и канцелярские скрепки, качнулись оставленные ремонтниками газовые баллоны; ударились, прозвенели во мраке железного чрева и повалились один за одним, как компания выпивох, в которой один, не устояв на ногах, увлек за собой остальных. Из повредившихся клапанов стала бесшумно сочиться ядовитая горючая смесь. К утру понедельника, когда сюда вернутся рабочие, среди которых будет молодой парень, недавно вернувшийся в город из армии, парень, младший брат которого со сломанным коленом лежит в городской больнице, – тогда трюм превратится в гигантскую бомбу, и хватит незаметной искры, чтобы объемный взрыв разметал обуглившиеся тела, разорвал швы на корпусе корабля, пробил переборки и через отсутствующую кормовую часть плюнул пламенем и шрапнелью раскаленных стальных обломков в сторону утилизационных цистерн со слитой соляркой.
За черной узкой лентой Шукры, в Заселье, ветер налег на поставленные в два ряда друг на друга контейнеры, приспособленные под жилье для людей. Холод вползал в бесчисленные щели и дыры, заставляя жарче растапливать самодельные печи; в ночь на понедельник, не выдержав напора бури, несколько похожих на консервные банки хибар рухнут, из распавшихся печек вырвется пламя, пожирая убогий скарб, спрятанные среди грязной одежды небогатые накопления и не успевших вырваться из западни обитателей, и десятки чумазых рабочих из чужих, дальних стран вырвутся в город, сбившись в стаи, как оголодавшие волки.
Ураган раскачивал вышки сотовой связи; проворными ледяными пальцами облеплял провода мокрым снегом, готовясь замкнуть напряжение в яркие электрические дуги, рассыпать искры, поджечь дерево и труху стен обители брошенных стариков; эмиссары надвигавшейся с моря тьмы стучались в окна, завывали в вентиляционных колодцах, напоминали о старых обидах, наводили тоску, сеяли страх, и люди гасили свет в окнах, чтобы кто-то не увидел его снаружи, прислушивались к ночным голосам и шагам у входных дверей, шептали во сне слова незнакомых наречий или вовсе не спали, вытаращившись в темноту и внимая мраку в собственном сердце.
Еще до наступления хмурого утра город был полностью завоеван.
* * *Большие окна больничного холла на втором этаже из непроницаемо темных постепенно превратились в тускло-серые, как будто черная краска ночи размылась, разбавленная холодной влагой дождя.
Карина сидела на металлической скамейке под стендом с пестрыми комиксами об оказании первой помощи при переломах и смотрела на бледные полосы света из окон, что крались по линолеуму цвета морской волны, как унылые тучи над океанской водой. Рядом стояла дорожная сумка, совсем как давным-давно, в другой жизни, когда она так же сидела на жесткой полке купе, поезд уносил ее в неизвестность, а приятный, интеллигентный мужчина напротив спросил: «Наверное, вы не часто ездите в поездах?», и она зачем-то ответила, вместо того чтобы промолчать.
Голову словно набили сухим песком: сказывалась беспокойная ночь, события которой представлялись обрывками дурного сна; может быть, оттого, что она действовала бессознательно, не вполне отдавая отчет в реальности происходящего, но в то же время уверенно и на удивление четко: подобрать окровавленный молоток, телескопическую дубинку, брошенную бейсбольную биту, унести все это в квартиру и спрятать в кладовке; вызвать полицию и врачей; накинуть поверх разметавшегося пеньюара пальто, застегнуть его наглухо, сунуть ноги в зимние сапоги – и снова выйти на улицу. Отвечать на вопросы, дрожа от холода и нервного возбуждения, забраться в машину «Скорой помощи», куда на носилках вкатили все еще бесчувственного А. Л. (или А. Р.? Инквизитора?), и держать его за руку, раскачиваясь на поворотах, когда он приходил в себя, порывался встать, о чем-то спросить, но она лишь молчала, помогая медбрату стирать кровь с лица и прижимать к ранам на голове быстро намокающее горячим и алым домашнее кухонное полотенце. Долго ждать в приемном покое, больше похожем на морг, среди покалеченных, стонущих, пьяных и полуголых, ковыляющих самостоятельно или распростершихся на носилках, воняющих перегаром, гноем, калом и потом, и только под утро, убедившись, что два длинных шрама зашиты, что томография не выявила гематом, а рентгеновский снимок не показал переломов, уехать домой. Таксист, косившийся на ее распущенные черные волосы и красный рот, пытался было завести разговор, но Карина взглянула так, что он мгновенно замолк – может быть, что и не на один день.
