Дурной ген - Кук Робин

— Я вскоре дам тебе знать о результатах, — пообещал Джон, — или с тобой свяжется Питер, мой заместитель.

Возвращаясь к лифту, Джек улыбался. Все-таки перемена в Джоне Девризе была разительной. Теперь с этим человеком приятно поработать, а ведь раньше в подобной ситуации не обошлось бы без настоящей битвы.

Он вернулся к себе кабинет, изо всех сил стараясь не думать о том, что происходит сейчас в одной из операционных медцентра Лангоуна. Джек даже избегал смотреть на часы, чтобы не начать беспокоиться, почему никто до сих пор не позвонил ему сообщить, что все позади и волноваться не о чем. Зная себя, он понимал: чтобы не свихнуться, надо чем-то заняться. Пусть вскрытие Арьи Николс и не доставило ему радости, но благополучно отвлекло от тревожных мыслей, однако теперь они вернулись.

Джека манила растущая стопка незаконченных отчетов, равно как и гистологические срезы, требующие его внимания, но он быстро отверг мысль ими заняться. Такая работа не обеспечит того напряженного размышления, которое удержит от непрошеных страхов, к примеру, насчет результатов Лориной биопсии. Нужно было нечто иное, способное сильнее загрузить мозг, в том числе те редко используемые отделы, которые отвечают за творческую деятельность. Джек справедливо считал себя человеком действия, которому для сосредоточения требуется в том числе и физическая нагрузка, потому-то он предпочитал заниматься спортом, а не наблюдать, как им занимаются другие.

Мысли о спорте привели его к идее поехать домой и немного поиграть в баскетбол, несмотря на данное Лори обещание. Душевное равновесие сейчас было важнее страхов жены, как бы он не получил травму. Хорошенько побегав, он уж точно отвлечется от мыслей об операции. Джек все больше и больше склонялся в пользу этого варианта, пока не посмотрел на часы.

— Черт! — произнес он вслух.

Было всего два двадцать пять дня, слишком рано для баскетбола; никто не появится на площадке как минимум до половины пятого. К тому же, узнав время, он получил тот самый негативный эффект, которого опасался и о котором старался не думать: разволновался, что доктор Картье не звонит. Если операция Лори началась в полдень, выходит, она длится больше двух часов, а это нехороший признак.

— Соберись! — скомандовал себе Джек сквозь сжатые зубы.

Он знал, что должен подумать о чем-то другом, но на ум ничего не шло, кроме недавно законченной аутопсии Арьи Николс. Будто играя в ментальную игру, Джек тщательно, шаг за шагом воссоздал в голове всю процедуру, заставив себя вспомнить каждую незначительную деталь, начиная от внешнего осмотра и заканчивая горьким концом. В результате ему пришлось признать, что единственной значимой находкой стало отсутствие признаков отека легких, своего рода позитивный негатив. От таких мыслей на лице у него хотя бы появилась мимолетная улыбка, ведь Джек был большим любителем игры слов и оксюморонов, к которым уж точно относилось словосочетание «позитивный негатив». Отсутствие отека легких напомнило ему о явном сходстве между делами Арьи Николс и Керы Якобсен. Интересно, что это может означать, кроме того, что обе жертвы, возможно, приобретали наркотик в одном и том же месте? Всего лишь странное совпадение или предвестник эпидемии передозировок в Нью-Йорке? Джек также поймал себя на размышлениях о странной иронии того, что Арья участвовала во вскрытии Керы — вот и еще одна связь между двумя делами.

Из задумчивости его вывел внезапный звонок телефона. На связи был Джон Девриз.

— Анализ содержимого желудка Якобсен показал наличие фентанила, — сообщил он. — Результат ожидаемый?

— И да, и нет, — ответил Джек. — Я уже говорил, та же история с телом, которое мы вскрывали сегодня, и между этими двумя случаями еще много очевидных параллелей. Не знаю, что это означает, если вообще означает хоть что-то.

— Я просто подумал, дай спрошу, — пояснил Джон.

— Тогда я тоже с прошу, — сказал Джек. — Существует ли быстрый тест на триметилфентанил?

— Нет, экспресс-тесты не различают препараты-аналоги.

— Плохо, — вздохнул Джек. — По аутопсии этих двух женщин можно предположить, что они умерли очень быстро, и меня пугает присутствие какого-нибудь сверхсильного аналога.

— Мы все узнаем, как только будут результаты жидкостной хроматографии и масс-спектрометрии.

— Но на это понадобится время! — застонал Джек. — Ты же меня знаешь, результаты мне нужны вчера.

Джон засмеялся.

— Да уж, вспоминая наши былые баталии, за это я могу поручиться. Скажи мне номера дел, и я посмотрю, можно ли ускорить процесс.

— Под рукой у меня есть только номер сегодняшнего дела, — сообщил Джек, — но мне и второй раздобыть нетрудно.

— Не беспокойся, — отмахнулся Джон, просто повтори имена жертв, и я разберусь.

— Сегодняшняя жертва — Арья Николс, а несколько дней назад была Кера Якобсен.

— Посмотрим, удастся ли получить результаты к началу следующей недели.

— Очень тебе признателен, Джон, — поблагодарил Джек.

Снова подивившись тому, как изменился его собеседник, Джек мысленно вернулся к деталям вскрытия Арьи. Потом, непонятно почему, он начал думать об аутопсии Мэдисон Брайант, которую Арья провела с его разрешения. В памяти всплыла вульгарная тирада, которую она себе позволила, увидев тело Брайант на столе для вскрытий, — все эти претензии насчет того, что Мэдисон пообещала помочь с делом Якобсен, а вместо этого дала поезду себя сбить и умерла в больнице. Тогда Джек обратил внимание лишь на грязный лексикон Арьи и полное отсутствие у нее сострадания и человеческого тепла, но сейчас, не зацикливаясь на непечатных выражениях, задумался о связи между тремя делами.

Он наклонился вперед в рабочем кресле и позвонил Барту Арнольду. Мысли о Мэдисон Брайант напомнили, что Джеку так и не показали ее медкарту, которую он запросил у судебно-медицинских дознавателей после вчерашней аутопсии. К тому же Барт хотел узнать о результатах вскрытия Арьи.

Как обычно, Арнольд сразу же снял трубку. Будучи главой отдела, он редко брался за дела лично (случай с Арьей стал исключением) и, в отличие от других дознавателей, которые постоянно мотались по выездам, по большей части проводил рабочий день у себя за письменным столом.

Джек представился и сказал:

— Я закончил аутопсию Арьи Николс. Не считая отсутствия обычного для передозировки фентанилом отека легких, ничего особенного не нашел.

— Спасибо, что сообщил мне, — поблагодарил Барт. — Ее мать тоже не добавила ничего важного, только твердила: мол, я понятия не имела, что дочь была «чертовой наркошей». Это ее слова.

— Яблочко от яблони, — заметил Джек. — А как насчет медкарты Мэдисон Брайант из больницы Бельвью? Есть успехи? Я хотел бы увидеть весь анамнез, а не только то, что записано в компьютере, — сварливо добавил он, даже не пытаясь скрыть недовольство.

— Карга у меня на столе. — сообщил Барт. — Извини! Если хочешь, могу прислать тебе ее с кем-нибудь в течение часа. Ты у себя?

— Ага, — подтвердил Джек, — присылай.

— От доктора Монтгомери пока ничего не слышно? — спросил Барт.

Этот невинный вопрос был для Джека все равно что нож в спину. Он-то изо всех сил старался не думать о Лори! Ему пришлось откашляться, чтобы дать себе время унять тревожные мысли.

— Пока нет, но уже скоро.

— Будешь с ней разговаривать, передай мои наилучшие пожелания.

— Обязательно передам, — заверил Джек.

Повесив трубку, он вдруг почувствовал злость. Но сердился он не на Барта, а на подлую судьбу, из-за которой Лори унаследовала мутацию гена рака груди. Не будь этого, сейчас жена была бы внизу, у себя в кабинете, занималась бы делами, а не лежала на операционном столе в медцентре Нью-Йоркского университета.

— Привет, партнер, как делишки?

Джек поднял глаза и увидел в дверях силуэт Чета.

— Не очень, — признал он, намеренно не сообщив о том, что изо всех сил старается не думать о Лори.

— Хочу извиниться за глупую болтовню в яме, — проговорил Чет.