Брэд Мельцер - Книга судьбы
— Отлично, значит, тебе не нужны были эти шесть миллионов долларов?
— Я не хотел, чтобы мы обращались с просьбой выплатить нам такую сумму дважды. Мы потратили почти десять лет, создавая твою проклятую вымышленную личину Римлянина, — вспомни о той информации, которую мы перехватывали и передавали тебе, чтобы тебя сочли по-настоящему ценным информатором! Будь я проклят, если они до сих пор не считают Римлянина реально существующим персонажем, который скармливает правительству исключительно ценные сведения. И все это мы делали для того, чтобы получить действительно крупный, многомиллионный гонорар. Но этот платеж должен был стать одноразовым! Ты слышишь меня — одноразовым! Именно так мы и планировали изначально, пока у тебя в глазах не зарябило от долларовых знаков, и ты не решил, что мы можем проворачивать такие сделки регулярно.
— Мы могли делать это регулярно и с легкостью получить пятьдесят, шестьдесят, семьдесят миллионов. Ты сам согласился с моим предложением.
— Тогда тебе следовало послушать нас и не приближаться к Бойлу даже на пушечный выстрел, — возразил О'Ши, но в голосе его уже не было гнева и раздражения. — И, в отличие от прошлого раза, я не намерен допустить, чтобы все недоделки и поспешные решения бумерангом вернулись к нам. Пока эта фотография остается у Уэса, мы с тобой ходим с мишенями на груди, понял?
— Так теперь ты и Уэса внес в свой список лиц, подлежащих устранению? Я думал, ты согласен с тем, что он всего лишь будет играть роль наживки.
О'Ши умолк и уставился в иллюминатор. Гидросамолет обогнул дюжину роскошных яхт и устремился к плавучему доку.
— Взгляните на парусное суденышко прямо впереди нас, — сказал пилот, снимая с головы наушники и входя в салон гидросамолета. — Это же посудина Джимми Баффета! Знаете, как она называется? «Холод».
О'Ши лишь кивнул в ответ. Пилот открыл люк, вышел наружу и бросил причальный конец на пирс.
— О'Ши, прежде чем ты продолжишь делать глупости, подумай о следующем месяце, — снова заговорил Римлянин. — Если у нас выгорит это дело в Индии…
— Да ты вообще слушаешь меня или нет? Не будет никакого следующего месяца! Не будет никакой Индии! Или Праги! Или Либерии! Или Лусаки! Мы объединили наши ресурсы — мы создали виртуального информатора — и срубили бабки. Но с меня хватит, приятель. Ты понял? Горшочек с золотом, семьдесят миллионов или сколько еще ты намерен запросить, — это дерьмо собачье. Мы его никогда не получим. Все, я выхожу из игры.
— Но если ты…
— Да плевать мне на тебя! — сказал в трубку О'Ши, выходя на поплавок гидросамолета. Короткий удачный прыжок, и вот он уже на причале. Помахав на прощание пилоту, он зашагал по тропинке, ведущей к административным зданиям лодочной мастерской.
— О'Ши, не будь упрямым ослом, — продолжал Римлянин. — Если ты тронешь Уэса хоть пальцем…
— Ты меня слушаешь или нет? Мне. На. Тебя. Плевать. Мне плевать на то, что мы отвели ему роль наживки. Мне плевать на то, что только с его помощью мы можем взять Бойла. Мне плевать даже на то, что Нико может добраться до него первым. Мальчишка знает, как меня зовут, он знает, как я выгляжу, и хуже всего…
Телефон О'Ши коротко пискнул. Он резко остановился. На экране высветилась надпись «Абонент не определяется». Но по этому номеру ему мог звонить только один человек.
— О'Ши, выслушай меня! — взмолился Римлянин.
— Извини, здесь плохой прием. Я перезвоню тебе позже. — И он щелчком переключился на другую линию. — Это О'Ши.
— А это твоя совесть. Прекращай заниматься сексом с мужчинами на стоянках дальнобойщиков. Лучше иди в бар, там проще, — смеясь, приветствовал его Пол Кессиминан со своим резким чикагским акцентом.
О'Ши не сделал даже попытки поддержать шутку. Технари — особенно те, кто работал в научно-исследовательском отделе Бюро, — всегда считали себя записными остряками.
— Лучше скажи мне, что ты напал на след телефона Уэса, — сказал О'Ши.
— Нет. Но я последовал твоему совету и занялся его дружками, так что теперь слушаю телефон его толстого приятеля.
— Ты имеешь в виду Рого?
— Последние нескольких часов он сидел тихо, как мышка. А потом — би-ип! — входящий звонок с номера, зарегистрированного на Еву Голдштейн.
— Кто такая Ева Голдштейн?
— Вот и я решил проверить ее. Знаешь, сколько женщин с такой фамилией в округе Палм-Бич? Семь. Одной принадлежит магазинчик по культуре иудаизма, другая работает директором школы, еще двое на пенсии…
— Паули!
— …и еще одна ведет раздел «Сад и огород» в газете под названием «Палм-Бич пост».
— Они поменялись телефонами.
— А ты ничего, соображаешь. Может, тебе стоит подумать о том, чтобы поступить на работу в ФБР?
— Получается, Уэс до сих пор с Лизбет?
— Я так не думаю. Я только что звонил в отдел новостей. Очевидно, она разговаривает по другой линии. Я думаю, что она отдала Уэсу телефон своей подруги, а его сотовый оставила в самолете… или что-нибудь в этом роде. Я же говорил тебе, что парнишка совсем не дурак, — сказал Пол. — К счастью для тебя, я все-таки умнее.
— Но ты проследил местонахождение его нового телефона?
— Это старая модель, поэтому GPS в нем нет. Но я могу дать тебе адрес ближайшей вышки сотовой связи. Это узел связи номер 62А. Он находится на Каунти-роуд, в нескольких кварталах к югу от авеню Виа Лас-Бризас.
О'Ши замер посреди причала.
— Лас-Бризас? Ты думаешь, он поехал к…
— Узнать это можно только одним способом. Но советую тебе быть осторожнее. Учитывая, что Нико оказался на свободе, штаб-квартира начала собственное расследование.
Кивнув своим мыслям, О'Ши полез во внутренний карман пиджака и вынул черный бумажник страусовой кожи и значок агента ЦРУ. Раскрыв его, он бросил последний взгляд на фотографию. Судя по растрепанным каштановым волосам и кривым нижним зубам, Михей был снят никак не меньше десяти лет назад. Сделан он был до того, как его друг вставил зубы. И до того как стал зачесывать волосы назад, смазывая их бриолином. До того как они начали зарабатывать настоящие деньги.
О'Ши скрепя сердце позаимствовал бумажник у своего старого приятеля — ему не нравилось то, что он делает, но он знал, что таким образом выиграет как минимум сутки, которые понадобятся полиции на то, чтобы опознать тело. Хотя сейчас, поправив кобуру под мышкой и проверив свой пистолет, он знал, что ему понадобится всего час или около того, чтобы уладить все дела и оставить позади прежнюю жизнь.
Для Эйгена они создали ипостась в облике Римлянина. И уж конечно, он постарается придумать что-нибудь аналогичное и для себя.
— Сколько времени тебе понадобится, чтобы добраться туда? — поинтересовался по телефону Пол.
Усмехнувшись, О'Ши швырнул с причала в воду удостоверение личности Михея. Секунду-другую оно держалось на поверхности, а потом пошло ко дну.
— Сколько времени, говоришь? Очень немного. Ты не успеешь выкурить сигарету, как я улажу все дела и буду свободен.
Глава семьдесят шестая
— Попробуй позвонить ему еще раз, — попросил Дрейдель, разворачивая архивный ящик лицом к себе и сверяясь с датами, указанными на крышке: «Бойл, Рон. Управление по разработке политики.[31]15 октября — 31 декабря».
— Звонил только что, — ответил Рого, копошась в груде ящиков и проверяя последние несколько штук. — Ты же знаешь, как ведет себя Уэс на работе: не поднимет трубку, если он с Мэннингом.
— Но ты все равно должен до него дозвониться…
— И что я ему скажу? Что, судя по всему, у Бойла был внебрачный ребенок? Что мы с тобой нашли непонятную запись, датированную двадцать седьмым мая? Пока мы не узнаем подробности, это ничем нам не поможет.
— Это позволит нам держать Уэса в курсе — особенно там, где он сейчас находится. Он должен знать то, что известно Мэннингу.
— А ты в этом уверен? — поинтересовался Рого. — Что Мэннинг знал о ребенке Бойла?
— Это его лучший друг — и это записано в его личном деле, — огрызнулся Дрейдель. Голос его дрогнул, когда он поднял голову, оторвавшись от созерцания верхних коробок. — Мэннинг не мог не знать об этом.
Рого внимательно наблюдал за Дрейделем, уловив перемену в его тоне.
— Ты сомневаешься в нем, а, Дрейдель? Впервые в жизни ты думаешь о том, что в маске Мэннинга может оказаться трещина.
— Давай лучше займемся делом, ладно? — предложил Дрейдель, наклоняя две последние коробки и сверяясь с датами на крышках. На одной было написано «Служебные записки. 1 января — 31 марта». На другой красовалась надпись «Слушания в Конгрессе по проблеме СПИДа. 17 июня — 19 июня». — Проклятье! — прошептал он, отодвигая их в сторону.
— Здесь тоже ничего нет, — заявил Рого, осмотрев последний ящик и вставая с колен. — Итак, подведем итоги. Сколько у нас коробок, которые включают материалы, датированные двадцать седьмым мая?
