Игорь Резун - Мечи свою молнию даже в смерть
– О, Эрлик-хан! О, Абычегай-оол! – послышалось Людочке.
В это время Резо перехватил лом в другую руку и сообщил:
– Э, разидевайса! Сичас лом башку бит будим…
Он не ощущал, что под его ногами, закованными в панцирь дорогих белых кроссовок, началось движение. Вроде как ветерок змейкой заметал песок и бетонную крошку; вроде как вихри закрутились там. И вот этот песок вдруг начал подниматься, как будто кто-то невидимый, вобрав его в себя, вставал с земли. Тотчас у ног Резо, стоящего с ломом в руках, вырос сначала песчаный гриб, который вскоре вырос до размеров голема – глиняного великана.
– Вай, нах! – сказал Резо и выронил лом, почувствовав, как что-то обвивает его спортивные штаны жгучей змеей.
Песочный человек залезал сыпучими руками ему за шиворот, в рот и глаза; он скреб глотку, раздирая ее алмазной рукавицей. Резо замахал руками, точно отмахиваясь от полчища ос, но этим лишь усилил свое безнадежное положение. Песочный человек перехватил его руки и заболтал, заиграл ими, обжигая в своих объятиях.
В этих прокаленных солнцем ущельях гаражей с безглазыми дверьми-воротами происходило что-то страшное. Вихрь кружил Резо, танцуя с ним, как с пьяной куклой; и, побелев, замерла у стены Людочка, оцепенев, прирос к бетону Вано…
Вот из пыльного столба донесся нечеловеческий, полный муки вопль Резо:
– Айиыыыы-ыыыы! Больна-ааааа!!!!
И Вано кинулся вперед, скрипя зубами, выставив нож на странную серую фигуру то ли из песка, то ли из пыли. На секунду перед Вано мелькнули глаза – непонятные, желтого цвета – и какие-то вислые усы, а песочный вихрь расхохотался ему в лицо:
– Эрлик-хан! Эрлик-ха-ха-хааааа…
Вано ударил ножом, попав во что-то мягкое, ударил еще и еще…
Внезапно вихрь рассеялся, и грузин с ужасом увидел, как по гаражной стене сползает с перекошенным и словно обваренным лицом Резо, а из его обтянутого майкой живота, уже рассеченного, глупо валятся сизые кишки.
Вано пошатнулся, и тут какие-то неподвижные фигуры выросли над его головой. Он даже с трудом понимал, что это – мэнквы, безгласные боги, созданные Верховным божеством Нуми-Торумоми и позже обращенные им в шаманских слуг из-за их глупости да неловкости.
Мэнквы качали квадратными головами и топтали его, Вано, своими слоновьми ногами. Грузин задыхался. Из окружившего его мрака внезапно показалась огромная ступня, мозолистая и узловатая, как столетний дуб, и опустилась на него.
Сознание Вано погасло.
Людочка, наблюдавшая округлившимися глазами, как оживший песок душил двух человек, стремительно бросилась прочь. Она никогда не думала, что сможет вскарабкаться по голой бетонной стене, – но ведь вскарабкалась. И, скользя голыми пятками по расплавленному, хлюпающему под ногами битуму крыши, понеслась прочь. Она бежала к Саше и, когда спрыгнула через сто метров с ровной, как парапет, крыши, угодила едва ли не в его объятия.
– Тиш-ты… Ох, них-и-ия! – просипел тот, сгибаясь, – острой коленкой Людочка угодила ему прямо в солнечное сплетение.
Девушка прижалась всем своим худым телом к черной униформе.
– Саня! Там… убивают!
– Кого? Кто? – не понял охранник, лихорадочно пытаясь застегнуть ширинку. За пределы своей укрепленной крепости из начинавшихся здесь кооперативных гаражей он вышел по малой нужде.
– Там! – пронзительно закричала женщина. – Эрлиха какая-то…
Саня нашарил на поясе револьвер системы «наган» образца тысяча девятьсот тридцать седьмого года, которым до сих пор вооружали частную охрану, и пошел вперед, распушив усы. Пусть не перед Иркой, но хоть перед ее знакомой он будет выглядеть героем…
Но на месте недавней трагедии только жужжали мухи, грозно роившиеся над кучкой свежего собачьего кала. Змеистые замесы на плитах, рыжие стены гаражей, коричневые ворота с номерами… Людочка ойкнула.
Никого не было. Только на одном из ворот виднелось мокрое пятно, будто раздавили гигантскую муху. Пятно было более темным, чем ржавое железо, – кровь!
Саня покрутил мощной шеей. Еще раз осмотрелся. Потом обернулся к Людочке.
– Ты, эта, – рассудительно проговорил он, – беги отсюдова! И сиди дома. Ты ниче не видела, а я ниче не знаю… Поняла?
Людочка кивнула и, глотая внезапно подступившие к горлу слезы, побежала. Она мчалась по периметру забора конно-спортивной базы, и ее босые ноги тонули в нежно щекочущем ковре опилок. Но она почти ничего не чувствовала.
Людочка вдруг с ужасом ощутила, что все произошедшее уже не пугает ее. И что она уже знает этого духа, который возник в песочном образе, чтобы защитить ее: Эрлик-хан, повелитель подземного мира. А мэнквы, лобастые беззвучные боги, – его помощники. Людочке чудилось, что они выглядывают из дупл окружавших ее деревьев, подмигивают ей из густого леса: ведь мэнквы, согласно древней шаманской традиции, живут в стволах деревьев и ожидают своего часа!
Новости«…вслед за бундесканцлером, открывшим личный сетевой дневник на сайте, собственным блогом обзавелся и президент Ирана. Дневник последнего на четырех языках доступен в Сети по адресу www.achmadinegad.go, и, кроме языков, посетитель веб-страницы может выбрать цвет оформления сайта, от классического белого до легкомысленно-розового. Высказывания светского главы Ирана звучат достаточно агрессивно. Он пишет, что „Запад хочет поработить Иран, но это ему не удастся“, и ссылается на некое „грозное оружие, еще более страшное, чем атомное“, которое имеется у Стражей Исламской революции. Однако ряд экспертов считает упомянутый в дневнике „Орден аль-Бартуха“ не более чем мистификацией, а слова иранского президента о „новом оружии“ относят скорее к человеческим ресурсам Ирана. Действительно, единственное, что реально может противопоставить Иран в случае внешней агрессии, – это миллионы исламских фанатиков…»
Рейчел Коллиган. «Век полной Абракадабры»
Financial Times, Лондон, Великобритания
Тексты
Левый берег. Кафе «Гараж». Полковник и Медный
Обычно водка чувствительно била по сознанию, погружая его в сплошной, вязкий и не всегда приятный омут; но сейчас она подействовала совсем иначе. В расслабленном и игривом состоянии духа Медный, после прощания с полковником, дошел до двухэтажного, дореволюционной постройки здания аптеки… а потом взял да пошел обратно, вниз по Красному проспекту, к мерцающим в ночи куполам собора, оставив нескольких тоскующих на остановке пассажиров и бормоча:
– А вот если он остановится и отвезет меня в Троллейный… если в жилмассив отвезет, я подарю ему новые подфарники. ТАК! Подарю!
Медный, конечно же, имел в виду автобус и «таковал» все сильнее, вколачивая каблуки штиблет в асфальт. На десятом-двенадцатом «пазике» рядом заскрежетали свою короткую песнь тормоза, и Медный увидел автобус с табличкой знакомого маршрута. Двери открылись. Водитель, чем-то озабоченный пожилой казах, выскочил, пробежал мимо Медного и радостно воскликнул с акцентом:
– Во! Итет, ни смотрит…
Медный изумленно завертел головой. А водитель уже поднимал из асфальтового, предназначенного для дождевой воды углубления, метрах в пяти от Медного, какой-то сверток. Промасленная бумага и что-то рубиново-красное. Казах обратился к Медному:
– Э? Ты терял, да?
– Зачем? – вполне по восточному удивился Медный.
Водитель осклабился. Развернул сверток, помахал им под носом прохожего:
– Э! Патфарники, да… Кто-то с магазина ехал, патирял… Ну, что упало, то пропало! Верно, земляк? Сатис, тавезу хорошего человека!
– Верно. А вы не на Троллейный?
– Да сатис, да? Я там рятом живу…
Еще раз на деле доказав себе, что он – Волшебник, Медный обрел некоторое душевное равновесие, изрядно потревоженное рассказом Заратустрова и остальными неожиданными открытиями этого вечера. С казахом он действительно доехал почти до самого своего дома. На кухне он заварил себе кофе, чего раньше никогда не бывало, особенно после трехсот граммов водки, и выпил чашечку с чувством какого-то священнодействия. А потом, после кофе, его вдруг повалило в сон, да так властно, что он едва успел раздеться…
Спал он плохо: снились ассасины с накладными носами и бородами дедов морозов, желтыми шершавыми пятками; снилась Лис, зачем-то делавшая прорези в своем белом носочке, как для маски грабителя банков; снились какие-то дети в красных галстуках, с гомоном прыгавшие вниз с вершины Аламута…
Когда он проснулся, то первое, что обнаружил, – выпавший из одежды квадратик бумаги. Это была подставка под пивную кружку со стершимся лейблом, но четко прописанным номером телефона.
Медный прошаркал к телефону в прихожей, набрал номер. Голос полковника он узнал сразу – глуховатый и надтреснутый. Медный не успел вымолвить охрипшим со сна горлом дежурную фразу приветствия, как Заратустров осведомился:
– Прекрасное утро, батенька. Не позавтракать ли нам вместе?
