Джон Гришем - Камера
– Понятно. Что еще я могла бы узнать?
– О, множество полезных вещей. Вы бы знали, что Рэнди Дюпре медленно сходит с ума, но никого это не беспокоит. Почему бы вам не навестить его?
– В Парчмане содержатся пять тысяч человек, мистер Кэйхолл. Я…
– Тогда убирайтесь отсюда вон. Попробуйте ставить свои опыты на других. Я провел здесь девять с половиной лет и ни разу в глаза вас не видел. Теперь же, когда они вознамерились накачать меня газом, вдруг появляется эскулап с корзинкой пилюль: пожалуйста, успокойтесь, ложитесь и умирайте. Пожалуйста… Откуда такая забота? Вы служите штату Миссисипи, а штат оголтело гонит меня в могилу.
– Я выполняю свой долг, мистер Кэйхолл.
– От вашего долга поднимается трупный смрад, Ник. Подыщите себе работу поприличнее. Здесь вы лишь потому, что мне осталось всего тринадцать дней и власти хотят, чтобы я ушел из жизни с полным комфортом. Как специалист вы – заурядный неудачник, Нэд.
– Я не обязана выслушивать ваши оскорбления.
– Тогда уноси свою безразмерную задницу! Ступай и больше не греши, милая.
Подпрыгнув как ужаленная, дама схватила кожаный кейс.
– По необходимости – звоните. У вас моя карточка.
– Обязательно, Ник. Только не сиди день и ночь у телефона!
Подойдя к двери, Сэм гулко хлопнул по ней ладонью. Когда в проеме возник Пакер, он вышел в коридор. Не оглянувшись.
* * *
Адам уже складывал бумаги, готовясь отправиться в Парчман, но тут зазвонил телефон. По словам Дарлен, дело было срочным. Так и оказалось.
Абонент на дальнем конце провода представился клерком апелляционного суда в Новом Орлеане. Протест адвоката Кэйхолла по вопросу конституционности казни в газовой камере, сказал клерк, получен в понедельник и будет рассматриваться судебным триумвиратом, члены которого хотели бы заслушать мнения обеих сторон. Не сможет ли мистер Холл прибыть в Новый Орлеан завтра, в пятницу, к часу дня для участия в слушании?
Адам едва не выронил трубку. Завтра? Разумеется, после секундного колебания ответил он. Ровно в час, напомнил чиновник и пояснил: как правило, во второй половине дня судьи не заседают, однако, принимая во внимание сложившуюся ситуацию, они согласились сделать исключение.
– Приходилось ли вам прежде, мистер Холл, выступать в апелляционном суде?
Это прозвучало как шутка. Ему, год назад получившему диплом?
– Нет.
– Чтобы упростить вашу задачу, направляю факсом копию стандартных правил процедуры слушания.
– Благодарю.
Присев на край стола, Адам попытался собраться с мыслями. Через пару минут Дарлен принесла ему листки факса.
– Свяжитесь, пожалуйста, с авиакомпанией и узнайте, какие на сегодня есть рейсы в Новый Орлеан.
– Хорошо, сэр.
Неужели его аргументация обратила на себя внимание суда? Хороший ли это знак или просто формальность? В короткой карьере адвоката ему пока лишь раз приходилось отстаивать перед судьей позицию своего клиента. Но тогда рядом был Эммит Уайкофф, да и судья тоже оказался знакомым. Происходило это в центре Чикаго, недалеко от офиса компании. Завтра же в чужом городе ему предстоит войти в совершенно незнакомый зал и иметь дело с людьми, которых он увидит впервые в жизни.
Позвонив в Чикаго, Адам сообщил новость Гарнеру Гудмэну. У того имелся богатый опыт общения с апелляционными судами. Слушая старшего партнера, Адам несколько успокоился. По мнению Гудмэна, новость была не плохой и не хорошей. Суд, естественно, рассмотрит протест, такое уже случалось. Подобные заявления приходят в него пачками.
– Ты справишься, – уверял Гарнер. – Только помни о выдержке, не напрягайся. Могу прилететь в Новый Орлеан, так, на всякий случай.
– Не стоит, сэр. Я сам.
– Держи меня в курсе.
Положив трубку, Адам еще раз внимательно прочитал правила слушания, перебрал подготовленные бумаги. Затем позвонил в Парчман: пусть Сэм не ждет его сегодня.
* * *
Когда за окнами стемнело, Адам усилием воли заставил себя сесть за руль и отправиться в особняк тетки. Записка по-прежнему лежала на кухонном столе.
Дверь в спальню Ли была чуть приоткрыта. Он негромко постучал.
– Ли! Ли, с тобой все в порядке? Послышался легкий шорох.
– Да, дорогой. Заходи.
Адам ступил в комнату, присел на краешек постели. Спальню освещал лишь падавший из коридора слабый свет. Приподнявшись, тетя откинулась на подушку.
– Мне уже лучше, – сказала она хрипловато. – Как ты?
– Я в порядке. Меня беспокоит твое здоровье.
– Не волнуйся. Чертов вирус!
Внезапно к его глазам подступили слезы. В спальне явственно ощущался запах перегара, то ли от водки, то ли от джина, а может, того и другого вместе. Лица тетки Адам видеть не мог, на фоне стены выделялся только ее неясный силуэт.
– Что у тебя за лекарства? – спросил он.
– Не знаю. Какие-то таблетки. Доктор сказал, что через несколько дней все пройдет. Мне уже лучше, честное слово.
Грипп в конце июля? Адам хотел уточнить, но сдержался.
– Есть ты в состоянии?
– Нет аппетита.
– Могу я чем-то помочь?
– Чем, дорогой? Как у тебя дела? Какой сегодня день?
– Четверг.
– Такое ощущение, что я торчу здесь уже неделю.
Вариантов было все два: либо подыграть тетке в надежде, что та одумается и забудет о выпивке, либо пойти на конфронтацию. В последнем случае неизбежно вспыхнет ссора. Как поступить?
– Врачу известно, что ты пьешь? – задержав дыхание, спросил он.
Повисла долгая пауза.
– Я не пью, – едва слышно выдохнула она.
– Оставь, Ли. Я нашел в ведре бутылку. Пиво испарилось. От тебя разит. Не пытайся меня дурачить. Ты опять в запое. Я хочу помочь.
Она собралась с силами, подтянула колени к подбородку. Адам терпеливо считал минуты. В спальне царила полная тишина.
– Как там папочка? – наконец с горечью выдавила Ли.
– Сегодня я его не видел.
– Не думаешь ли ты, что всем будет лучше, если он умрет?
– Нет. А ты?
Время, казалось, остановилось.
– Тебе его жаль, – задумчиво произнесла тетка.
– Жаль.
– Он чувствует раскаяние?
– Да.
– Как он выглядит?
– Немощным стариком с сальными седыми волосами, стянутыми на затылке в пучок, с козлиной бородкой. Морщины, серая кожа.
– Во что он одет?
– В красный спортивный костюм. В таких ходят все смертники.
Молчание.
– Тебе нетрудно испытывать жалость.
– Нет.
– Но видишь ли, Адам, я привыкла смотреть на Сэма иначе.
– Как же?
Тетка подоткнула вокруг ног одеяло и замерла.
– Я всегда презирала отца.
– И сейчас тоже?
– Да. По-моему, он заслуживает смерти.
– Почему?
Долгая, долгая тишина. Наклонившись влево, тетка взяла со столика стакан, поднесла ко рту. Спрашивать, что она пьет, Адам не стал.
– О прошлом он с тобой говорит?
– Только когда я задаю вопросы. Когда я заводил речь об Эдди. Но мы договорились впредь не касаться этой темы.
– Сэм – причина его смерти. Это он понимает?
– Может быть.
– Ты пытался ему объяснить? Ты обвинял его?
– Нет.
– А стоило бы. Зря ты так снисходителен. Он должен знать, что сделал.
– Думаю, он знает. Ты сама говорила, что ставить ему в упрек прошлые грехи несправедливо.
– А Джо Линкольн? О нем вы вспоминали?
– Я рассказывал Сэму, как мы побывали у вашего дома. Он спросил, известно ли мне имя Джо Линкольна. Я ответил – да.
– Он что-нибудь отрицал?
– Нет. Он сожалел о случившемся.
– Лжец!
– Сэм был искренен.
– Про суд Линча он говорил тебе? Адам прикрыл глаза.
– Нет.
– Еще бы!..
– Я не хочу об этом слышать, Ли.
– Хочешь. Ты приехал ко мне с тысячью вопросов о нашей семье, Адам. Две недели назад тебя раздирал интерес к прошлому Кэйхоллов.
– Теперь я знаю достаточно.
– Какой сегодня день?
– Четверг. Ты уже спрашивала.
– Сегодня должна была родить одна из моих подопечных. Второго. В офис я не звонила. Наверное, из-за лекарств.
– И спиртного.
– Да, черт побери! Да, я алкоголичка. Кто бросит в меня камень? Иногда мне просто не хватает решимости повторить то, что сделал Эдди.
– Не заводись, Ли. Я хочу помочь тебе.
– О, ты мне уже помог, Адам, спасибо. До твоего приезда я держалась. Никакой выпивки. Спасибо.
– О'кей, прости. Я же не представлял себе… – Голос его сорвался.
Тетка вновь поднесла к губам стакан. По спальне поплыл резкий запах джина.
– Как-то раз мать рассказала мне одну историю, – почти шепотом проговорила Ли. – Слухи об этом ходили долгие годы. Еще до замужества мать узнала, что Сэм участвовал в расправе над молодым чернокожим.
– Прошу, не надо.
– Сама я отца не спрашивала, а вот Эдди решился. Мы с братом много раз обсуждали соседские сплетни, и однажды он взял да подошел к отцу. Поднялся жуткий крик, но в конце концов Сэм признал, что все слышанное нами – правда. “Меня это ничуть не беспокоит”, – заявил он. Чернокожий парень изнасиловал белую девчонку, но поскольку скромностью жертва не отличалась, многие сомневались, было ли случившееся действительно изнасилованием. Так, во всяком случае, рассказывала мать. В то время Сэму исполнилось пятнадцать. Несколько мужчин пришли в тюрьму, выволокли оттуда парня и потащили в лес. Руководил ими отец Сэма… вместе с братьями.
