Дэвид Моррелл - Тотем. Проклятый
Бред да и только. Пит в обалдении покачал головой. Перескочив с персонажа древнегреческого мифа, мужчина заговорил о поэте девятнадцатого века.
— Вы знаете человека по имени Верлен?
— Нет, вы не… — Кровавая пена начала срываться с губ. Глаза сверкали безумным светом.
— Да где же врач?! — заорал Хьюстон на сгрудившуюся в дверях толпу. Ничего не понимая, люди уставились на Пита. И тут же сквозь толпу начал проталкиваться Монсар, — он уходил вместе с Симоной.
Пит повернул голову и уставился на умирающего.
— Вы должны мне помочь. Что вы…
— Ле блан, — пробулькал человек.
Хьюстон не сообразил, почему мужчина внезапно перешел на французский.
— Белый?
Человек завертелся в горячке.
— Да не белый. Ле блан. Должен был меня убить.
— Заколоть? Но почему?
— Я убил священника. Задушил его.
— Но…
— Слишком много знал. Ему, видимо, сказали.
Человек сильно закашлялся. Рана разошлась шире.
Хьюстон подавился.
— Предал.
Хьюстон с трудом старался понять бормотание умирающего.
— Я вас видел, разговаривал с вами. Был звеном в цепи.
— С кем вы были связаны?
— Со всеми. С Верленом и Хароном.
Безумие.
— Они мне не доверяли. Харон не доверял. Послушайте! — Настойчивость в голосе была столь велика, что Хьюстона передернуло от проявления такой силищи. Мужчина приподнялся на локтях. Спина выгнулась. — Послушайте!
Хьюстон был в ужасе. Цвет лица мужчины стал похожим на цемент.
— Ле блан. Верлен. Отыщите Харона.
— Берегите силы.
— Времени не осталось. — Снова голос ослабел. Дыхание стало неровным, как порывы ветра. — Последний раз меня использовал. Но боялся, что вы меня отыщите.
Из коридора Хьюстон услышал доносящиеся голоса:
— By эен олле! By эен алле!
Вошел темноволосый человек, в руке он держал докторский саквояж. За ним следом шли двое полицейских.
У Хьюстона сильно заколотилось сердце. Он быстро повернулся к раненому.
— Я же говорил, чтобы вы держались, — пробормотал он. — Врач уже здесь.
Но ему понадобился единственный взгляд, чтобы все стало ясным. Выражение лица переменилось, на него наползла маска смерти.
— Нет, нет, подождите! Вы еще не все сказали! — запричитал Пит. — Мне слишком многое нужно узнать!
В комнате воцарилась тишина.
Пит потряс мужчину за плечо.
— Врач уже пришел. Проснитесь же! — Он склонился так низко, что кровь впиталась в его одежду. — Не умирайте!
Он начал было ритмично давить на грудную клетку, но тут на его руку легла чья-то твердая ладонь. Увидев плотную волосатую щетину, он повернулся, но лицо врача было неумолимым. Никакой надежды не оставалось.
У Пита опустились руки. Он медленно кивнул. Врач взял труп за запястье. Затем поднял ему веко. Вздох врача поведал обо всем сразу.
Пит застонал, в потрясении обведя невидящим взглядом сгрудившихся в дверях гостей, они словно склеились, расплываясь и волнуясь, как волны.
— Вы все слышали, — буркнул Пит, обращаясь к толпе. — Слышали, что он мне говорил. Харон. Нечто белое. Верлен. Вам хоть что-нибудь понятно?
Но словно в непогоду, покрывшись рябью, лица лишь покачивались и таращили пустые глаза. И отлетали, сдвигаясь назад, все назад…
25
Позже ему рассказали, как он грохнулся на ковер, и Хьюстон, ощущая впоследствии ссадину на лбу, ничуть в этом не усомнился. Тело Пита настрадалось до такой степени, что в конце концов отказалось ему служить. Он спал восемнадцать часов. Наконец, похмельный и с трудом управляющий своим телом, он очнулся все в той же спальне, только теперь рядом с Симоной сидел и Монсар.
Первым делом следовало отправить человеческие надобности. Пошатываясь, Пит отправился в туалет. Темная щетина придала лицу нездоровую бледность. В ванной он отключился от всего и принялся наслаждаться острым, чистым ощущением бритвы на своем лице. Ему понравился горячий душ, роскошь чистых носков и белья, мягких джинсов и свитера.
Он вышел. Кровать уже была заправлена. Комната — пуста. Пошатываясь, Хьюстон выглянул из спальни в гостиную, где тепло потрескивали поленья в камине. Настенные часы показывали четверть девятого.
Вечера. Он все еще никак не мог поверить в то, что сейчас так поздно и что он проспал столько времени. Целый день потерян. Симона стояла, улыбаясь. Волосы она убрала назад, сделав хвост. На ней было простое, перехваченное ремнем синее платье, делавшее ее глаза более темными.
— Получше? — спросила она.
— Отдохнул. В башке — кавардак. А ты? Когда я видел тебя в последний раз…
— Сейчас все в порядке. Прошу прощения.
— За что, интересно? За крик? Да я сам едва не заорал…
— Врач напичкал меня пилюлями. Теперь я больше не испугана, зато страшно зла. Ты должен узнать кое-что.
— И у меня есть кое-какие новости.
Монсар сидел рядом с камином в глубоком кресле. По их интонации он пытался определить, о чем именно они говорят.
Хьюстон наблюдал за тем, как Симона приводит в порядок мысли и чувства.
— Тот человек… ночной посетитель, — начала женщина. — Его кровь оказалась на подоконнике и газоне под окном. След увел далеко в кусты. И дальше, к сосновой роще, что находится возле города. Там стояла машина. И еще обнаружили следы второй машины, стоявшей рядом.
Пит сел в кресло и сжал подлокотники.
— Я тоже должен тебе кое-что сказать. Перед смертью этот мужчина нашел в себе силы сказать, что именно он убил священника.
Лицо Симоны побледнело.
— Значит, я была права.
— Он говорил довольно сбивчиво. Упомянул Харона и еще что-то белое.
— Ерунда какая-то, — отозвалась женщина.
— Знаю. Он все время что-то бормотал, захлебываясь кровью. Из того, что я примерно понял, вышло следующее: после убийства священника он встретился с тем, кто его нанял.
— Там его и прирезали.
— Точно. Он не сказал, что произошло дальше. Видимо, завязалась борьба. Ему удалось скрыться. Расположение вашего дома он знал. Поэтому и заполз в вашу квартиру, пытаясь спрятаться.
— Если он умирал, почему в таком случае не попытался отыскать врача?
— Врач вызвал бы полицию. К тому же этот человек, видимо, все-таки надеялся на то, что сможет выжить. А в тюрьму попадать ему не хотелось. В нашем случае, мы, быть может, ему бы и помогли.
— Или сравняли бы с ним счеты.
Хьюстон кивнул.
— Но все получилось совсем не так, как он запланировал. Видишь ли, я просто не знаю. Он бредил. Мог просто заползти к тебе в комнату, сам о том не подозревая. Но он заговорил. Сказал, что Харон использовал его в последний раз, а затем убил, чтобы я не смог его отыскать и поговорить.
— Это именно то, о чем я вчера говорила, — кто-то убирает за собой дом и подчищает всю грязь, что оставил.
— И успешно справляется с этим. Теперь мы с тобой… — Хьюстон не знал, как закончить, да и не хотел этого делать.
— Являемся последними каплями на его ковре.
Пит закусил губу.
Монсар что-то спросил. Симона объяснила. Старик встревоженно переводил взгляд с нее на Пита.
— Вполне возможно, что и Эндрюс в опасности, — предложил Хьюстон.
— Он звонил, — сказала Симона.
Пит выпрямился в кресле.
— Когда?
— Днем. Он начал проверять дальше. Взводный лейтенант был не с теми, кто исчез.
— Значит, он жив?
— Сержант ему позвонил. Лейтенант все еще помнит тех девятерых пропавших. Никак не может понять, что же с ними случилось. Как тебе известно, битв было две. Одна здесь, вторая — в пятидесяти милях севернее.
Пит кивнул.
— Так вот: вторая битва. Они исчезли во время второй битвы.
— Тогда зачем притворяться, что они были убиты и погребены здесь, в Сен-Лоране?
— Для того, чтобы отвлечь внимание от действительного хода событий.
— Каких таких «событий»?
Симона просто посмотрела на него. Монсар стал что-то спрашивать. Хьюстон просто не обратил на него внимание.
— Харон, — сказал он. — Нечто белое. Верлен.
Симона оборвала свои объяснения отцу на середине фразы и развернулась лицом к Питу.
— Что?
— Я забыл. Вчера, перед самой смертью, этот мужчина сказал: «Найдите Верлена». Все бессмысленно. Кто такой этот Верлен? И каким, черт побери, образом мы сможем его отыскать?
— Не его. А это. — Кошмарный взгляд ее глаз потряс Хьюстона.
— Ты его знаешь?
— Неужели не помнишь? Еще тогда в Ронсево. Беллэй. Ну, когда сидели в офисе. Эти полицейские на заднем плане, которые все время названивали по телефону…
Хьюстон безуспешно старался вспомнить.
— Он говорил с ними.
— И они сказали, что этот блок офисных зданий…
— …снимал один агент.
