Александр Мазин - Паника
Тот самый кокосовый орех со снадобьем. Он преспокойно висел на длинной колючей лиане буквально у Джибса над головой.
«Надо его достать!» — подумал американец. И мысль эта была скорее данью стараниям Тарарафе, чем желанием Дина воспользоваться содержимым кокоса. Влезть на дерево и достать орех сверху, как сделал бы масаи,
Джибс не рискнул. Его мышцы, связки, координация были сейчас выше всяких похвал, но масаи правильно выбрал и дерево, и лиану. Даже обезьяна просто так не полезла бы за орехом. И только охотник-масаи мог достать его, не оставив половины кожи на всех этих колючках.
«Сделаем!» — сказал себе Джибс, доставая штык— нож.
Прикинув расстояние и пространство перед собой, американец раскачал оружие и метнул его с заворотом вверх.
Широкое лезвие рассекло лиану у самого ореха, и Джибс, прыгнув вперед, ловко поймал падающий кокос. Осторожно поставив его между двумя камнями. Дин отправился искать нож. И нашел его минут через двадцать в самом центре самого колючего куста (предварительно обследовав и остальные). Только то, что Дину очень не хотелось возвращаться на базу, заставило его пройти через это испытание. Исколотый и исцарапанный, как мальчик-зулус после обряда инициации, Джибс уселся около ореха. Нет, он не собирался есть его содержимое! С какой стати? Разве он имел что-то против ночных развлечений? Особенно теперь, когда АНК восстановил его силы? Нет, Джибс просто извлек травяную затычку и понюхал…
Как жидкая каша, которая была внутри, оказалась у него во рту. Дин сам не смог бы объяснить. Должно быть, он решил попробовать ее на вкус и проглотил… нечаянно.
Вкус был отвратительный. Чтобы заглушить его. Дину пришлось высосать молоко из двух свежих кокосов. А в желудке у него тем временем происходило что-то весьма неприятное. Словно бы кто-то надувал его изнутри. Когда же Дина совсем замучила отрыжка, к ней прибавилось такое ощущение, будто он проглотил огромного холодного червяка и сейчас этот червяк не спеша ползет по его кишечному тракту.
Чтобы хоть как-то избавиться от этой мерзости. Дин встал и проделал пару упражнений от несварения желудка. Отрыжка прекратилась. А вот червяк прочно обосновался внизу живота, и теперь от него вверх и вниз распространялась зона холодного онемения. Когда Джибс перестал чувствовать свое тело от пупка до промежности, то обеспокоился всерьез.
И вдруг все исчезло. Все неприятные ощущения. Дин снова чувствовал себя прекрасно. Какое это было облегчение!
— О'кей! — сказал он вслух и, усевшись в тени кокосовой пальмы, развернул полотенце.
С первых же страниц Дин забыл обо всем. И не отрывался от дневника, пока не закончил чтение.
Еще минут тридцать он потратил, обдумывая прочитанное. Когда же все, что представляло интерес, осело у Дина в голове, он позволил себе сделать вывод, что
а) парень прекрасно пишет;
б) вести дневник — не такая уж плохая идея;
с) рукопись надо немедленно показать Рохану. Может быть, это излечит мальчика от излишней эйфории.
Найти Рохана оказалось совсем нетрудно. Он валялся на песке в той самой бухточке, которую Джибс видел вчера на экране дисплея. И он был один. Особенно обрадовало Джибса отсутствие АНКА.
— Хай! — сказал Дин, устраиваясь рядом на песке и кладя рукопись рядом. — А где девушка?
Рохан выразительно пожал плечами, а потом сказал:
— Доброе утро. Дин!
— Но с ней все в порядке?
Рохан еще раз пожал плечами:
— Конечно! Что с ней может случиться? А это что?
— Дневник твоего дяди!
— А… Фло говорила… Ты хочешь, чтобы я его прочел?
— Да.
— Хорошо!
— Рохан! — сказал Джибс очень серьезно. — Нам не худо бы поговорить!
— Разве мы не говорим? — Рохан прищурил один глаз.
— Мы беседуем! — сказал Джибс. — А я имел в виду серьезный разговор. Нужно решить: что мы будем делать?
— Прямо сейчас? — Рохан перестал щуриться и перевернулся на другой бок. — Это необходимо прямо сейчас. Дин?
— Это нужно было сделать еще вчера! Но, как ты понимаешь, мне не хотелось… Я не мог обсуждать это в присутствии нашего хозяина!
— Ты имеешь в виду моего брата?
— Да.
— Он был со мной далеко не все время.
— Все остальное время вы с Фло… были месте.
— То есть занимались любовью, ты это имел в виду
— Было бы кощунством вам мешать! — сказал Джибс и улыбнулся.
В этой улыбке Рохан сразу узнал прежнего Дина, добродушного, умного, с хитринкой старика, каким он увидел Джибса в первый раз в заповеднике. На того Джибса можно было положиться. Полностью. Сейчас перед ним сидел мужчина между тридцатью и сорока, и глаза этого мужчины таили опасный блеск.
— Дин! — проговорил Рохан. — Я очень признателен тебе за то, что ты меня не бросил!
На самом деле он предпочел бы, чтобы Джибс уплыл вместе с Тарарафе.
— Это был мой… долг!
— Дин! У тебя нет долгов передо мной, а если и есть — забудь! Брат сказал: каждый из нас может покинуть остров, когда пожелает. И у нас пока нет причины ему не верить.
— Хотя бы потому, что у нас нет выбора!
— Хотя бы поэтому.
Они долго молчали.
«Долг… — думал Джибс. — Мальчик мой, это был долг перед тобой…»
Рохан глядел на синюю водную гладь, уходящую вдаль, сливающуюся с более светлым небом, чувствуя, как на него нисходит покой. Он был выше мелочной суеты. Выше насущных проблем. Какая разница, что он будет делать! Важно —как! Если ничем не погрешить против себя и других. Бог позаботится обо всем. Рохан всегда мечтал о брате. И вот теперь Бог подарил ему брата. И какого! Фло права: этот остров — лучшее место на земле. Здесь можно жить и умереть, зная, что жизнь прошла, как один бесконечный счастливый день…
Мысли постепенно уходили, таяли, их место занимала сияющая, гладкая, как зеркало, равнина океана.
— Рохан!
Голос Джибса вывел молодого человека из отрешенного состояния.
— Рохан! О чем ты думаешь?
Молодой человек не ответил.
— Мы должны что-то делать! — настойчиво произнес Дин.
— Да, — сказал Рохан. — Если ты хочешь, возьми катер и отправляйся на материк. Вернешься за нами через десять дней.
— Почему именно через десять?
— Письмо! Я оставил отцу письмо, и надо его забрать до того, как отец прочтет! Джереми… слишком решителен! Но эти десять дней я не собираюсь ничего предпринимать. Я не хочу, Дин! Нам с Фло слишком хорошо здесь, чтобы все испортить бесполезной возней!
— Мой мальчик! — произнес Джибс. — Есть кое-что, о чем непременно следует побеспокоиться!
— Что же. Дин?
— Самолеты! — напомнил Джибс. — Они уничтожены! И тот, кто их послал, вряд ли махнет на это рукой!
Рохан снова посмотрел в сторону океана. Нет, Дин не отвяжется!
— Послушай, — сказал он терпеливо, — я разговаривал с братом! И брат сказал: мы можем не беспокоиться о собственной безопасности. И мы с тобой договорились, что доверяем АНКУ, не так ли? А теперь давай закончим этот разговор. Возвращается Фло, слышишь? Я не хотел бы загружать ее головку тревожными мыслями!
— Прочитай это! — Джибс кивнул на рукопись. — Может быть, у тебя будут другие мысли! И, ополоснув лицо морской водой, полез наверх. На тропе Джибс, к своему удивлению, встретил Флоренс. Он думал, что слова о ее возвращении — простой ход, чтобы закончить неприятный разговор. На девушке не было ни лоскутка. Никакой одежды, кроме собственных волос. И Джибс вдруг подумал, что наряд Евы — самый подходящий и естественный для Козьего Танца.
Это его шорты были не к месту.
— Привет, Дин!
Флоренс остановилась посреди тропы с явным намерением поболтать. Джибс ей нравился.
Но у американца не было сейчас желания разговаривать. Хотя Джибс и симпатизировал девушке. Более того, полагал, что договориться с ней куда легче, чем с Роханом. Но не стал бы этого делать. Джибс твердо знал: женщины существуют для того, чтобы доставлять мужчинам радость. И чтобы мужчинам было кого защищать и о ком заботиться. Без них многое в жизни теряло смысл. Но в одном он был совершенно согласен с Роханом: чем меньше у Фло будет поводов для беспокойства, тем меньше у них будет проблем. Не то чтобы он не доверял именно Флоренс Тейт. Наоборот, ей Джибс доверял больше, чем большинству женщин. Но от этого она не становилась мужчиной. И прекрасно!
— Привет! — откликнулся он радушно. — Славный был дождь, верно?
И, сойдя с тропы, довольно рискованным маневром, над самым обрывом, обошел девушку и скрылся за поворотом.
Флоренс недоуменно и немного обиженно посмотрела ему вслед, потом пожала плечами и начала спускаться.
Джибс сидел в тени дынного дерева, верхушку которого, несколько больших листьев на длинных стеблях, шевелил ветерок. Этот же ветерок приятно овевал лицо и грудь Дина. Рядом, на траве, лежал аккуратно разрезанный на дольки плод. Он был не таким большим, как на рынках континента, но все же приличных размеров и очень сладкий. Джибс не был голоден, но плоды дынного дерева были для него не едой, а лакомством. Дин любил сладкое. Может быть, потому, что в детстве фактически был лишен его.
