Лумис Грег - Синайский секрет
— Весь народ Израиля и правительство.
Джейкоб решил не уточнять, что не считает эти понятия синонимами.
— Нам нужно было избавиться от этого психа, устроившегося на границе с сектором Газа. Он спровоцировал бы палестинцев на новую войну.
И снова Джейкоб промолчал, не желая упоминать о том, что к этому не только палестинцев, но и их вроде бы более миролюбивых братьев по вере толкают прежде всего действия самих израильтян, начиная с нашумевшего визита премьер-министра на Храмовую гору и кончая многочисленными мерами, направленными на предотвращение действий террористов-смертников.
— А то и что-нибудь похуже. Много хуже. Причем политики ни за что не позволили бы нам вломиться туда без очень серьезного основания. Как тебе удалось заманить Рейлли в этот кибуц?
Джейкоб попробовал кофе, который своей консистенцией больше всего походил на моторное масло, и поспешно закусил пирожным.
— Я этого не сделал. Цвелк все устроил своими руками.
Грубер понимающе кивнул.
— Н-да, я должен был сам догадаться. Даже ты не смог бы устроить, чтобы девчонку похитили и спрятали прямо у него. Но разгромил ты эту богадельню по высшему разряду!
— Профессия такая, — ответил Джейкоб, ощущая серьезную неловкость.
Он был очень рад, что сделал нечто такое, из-за чего израильское правительство оказалось у него в долгу, но ему страшно не хотелось, чтобы у Лэнга возникло хоть малейшее подозрение, что им манипулировали.
— И что, он ни разу не поинтересовался, как случилось, что цистерна оказалась в нужном месте и что ты так быстро догадался, какой вам нужен кибуц, и определил его спутниковые координаты? Или…
Джейкоб, похоже, совсем засмущался; во всяком случае, он на мгновение застыл, держа в одной руке чашку, а в другой — кунафу.
— Так случилось, что ваши с ним интересы совпали.
Он очень хотел, чтобы этот окольный разговор поскорее дошел до предусмотренного финала, но не удержался от вопроса.
— И все же мне интересно — как вам стало известно, что Цвелк узнал о рукописи из Мелька?
— Проще простого. О ее существовании уже много веков ходили легенды. Трудность состояла в том, чтобы без шума найти ее и уничтожить. У Цвелка в монастыре был свой человек. Но работал он и на него, и на нас.
— И вы решили, что он пойдет на все, чтобы содержание документа не выплыло на свет.
Это было утверждение, а не вопрос.
— В этом можно было не сомневаться. Исторические доказательства того, что мы владели этой землей, и есть то моральное право, позволяющее нам говорить о собственной нации. Любой истинный сионист готов на смерть ради подкрепления этих доказательств.
— Значит, ваш двойной агент сообщил, что земля у вас под ногами, похоже, загорелась?
Грубер утвердительно кивнул, посмотрел по сторонам, как будто боялся, чтобы его не подслушали, и вновь подался вперед, готовый, наконец, перейти к сути.
— Рейлли много знает?
Джейкоб положил пирожное в блюдечко и невинными глазами посмотрел на собеседника.
— О чем?
Грубер нахмурился.
— Не крути мне мозги! О системе оружия, конечно. Ты же сам предложил мне переправить порошок и коробку на улицу Царя Соломона. Рейлли имеет представление о том, что это такое, как оно работает и что можно сделать с его помощью?
Джейкоб сделал очередной маленький глоток густого горького кофе, чтобы получить мгновение на раздумье. Можно было не сомневаться, какая участь будет ждать его друга, если он скажет правду.
— Мне кажется, что ты полностью убедил его своим трепом насчет проблем с историческим обоснованием происхождения страны.
В глазах Грубера сверкнуло недовольство, которое, как хорошо понимал Джейкоб, могло быть смертельно опасным.
— Я не об этом спросил.
Джейкоб пожал плечами.
— Если ты хочешь знать, догадывается ли он о том, какую энергию можно получить, используя параметры Ковчега, то, думаю, ни в малейшей степени. Он, черт возьми, адвокат, а не физик.
Грубер откинулся на спинку стула. Ответ, похоже, удовлетворил его.
— Что ж, приятно слышать. Вообще-то он неплохой парень, твой американец. Но национальная безопасность превыше всего, верно? А если он начнет о чем-нибудь догадываться, ты ведь поставишь нас в известность, да?
Джейкоб откусил еще кусочек пирожного.
— Да.
«Вот только сначала пробегусь голышом по Трафальгар-сквер».
Грубер отодвинулся вместе со стулом от стола, так что ножки громко и противно заскрипели по асфальту, поднялся и бросил на стол несколько шекелей. Он заплатил и за себя, и за Джейкоба.
— И это я тоже рад слышать. — Он взял свою газету. — И на улице Царя Соломона твоим словам тоже будут рады. Они пойдут на все, чтобы сохранить тайну.
Предупреждение было далеко не пустым. Канадская Королевская конная полиция только хвасталась, утверждая, что от нее никогда никто не уходил, а вот в отношении «Моссада» это было чистой правдой. Пусть даже поиски занимали не один год. Убийц израильских спортсменов на Олимпийских играх в Мюнхене возмездие настигло лишь через полтора десятка лет.
Джейкоб провожал взглядом удалявшегося Грубера и думал, так ли пугают Лэнга его нынешние собеседники.
По пути в аэропорт — они ехали в лимузине, который им предоставил Грубер, — Лэнг решил задать Джейкобу вопрос, неотвязно занимавший его мысли.
— Слушай, а Ковчег?..
Джейкоб отвернулся от окна и в который раз скрипнул зубами, прочитав недвусмысленное предупреждение о том, что в принадлежащих правительству транспортных средствах курение строго (повтор: строго!) запрещено.
— Что — Ковчег?
— Израилю ведь удалось сделать на его базе какую-то систему оборонительного оружия?
Джейкоб глянул вперед и, убедившись, что стекло, отделявшее водителя от пассажирского салона, поднято, процедил сквозь зубы:
— Поверь, лучше тебе об этом не знать.
Глава 62
Южный вокзал Вены
Отделение полиции
Виднер Гюртель
Вена
Через три дня
Лэнг стоял в кабинете Рауха и, сложив руки за спиной, глядел в окно и ожидал инспектора.
Где-то там Джейкоб показывал Алисии город. Вернее, те его части, которые они не успели посмотреть вчера втроем. Экскурсию они начали с короткой поездки на поезде в Шенбрунн, летний дворец Габсбургов. Здесь жил последний настоящий австро-венгерский император Франц-Иосиф, выделивший один день в неделю для того, чтобы его подданные могли встретиться с их монархом и лично рассказать о любой обиде, реальной или мнимой, которую претерпели от императорского правительства. Император прожил долгую жизнь, увидел, как в его армии на смену коннице начала приходить авиация, и умер в 1916 году.
Потом они посетили Художественно-исторический музей, где посмотрели поразительное собрание картин мастеров шестнадцатого-семнадцатого веков. Потом на ленч ели блюда австрийской кухни в ресторане «До и Ко» с видом на собор Святого Стефана.
Если судить по аппетиту, Алисия, казалось, забыла о своем заточении в кибуце или, по крайней мере, вполне отошла после него. Впрочем, она призналась, что на ночь оставляет свет в спальне. Лэнг с удовольствием проводил время в ее обществе, но сознавал, что надеяться на то, что она снова пригласит его к себе в спальню, пока не стоит. Он расценил это как недвусмысленный знак того, что именно его она считает виновным в своих мытарствах. Интересно, долго ли еще ждать восстановления прежних отношений…
Щелкнувший за спиной Лэнга язычок замка вернул его к реальности от воспоминаний, которые вот-вот должны были обрести откровенно эротическую направленность.
Инспектор Раух указал Лэнгу на стул, стоявший перед его столом, а сам уселся на свое место. Пару секунд они смотрели друг на друга через бумажное море, и лишь потом австриец коротко кивнул.
— Доброе утро, мистер Рейлли.
— Am Morgen, Herr Inspector, — ответил Лэнг, порывшись в остатках немецкого языка, сохранившихся у него в памяти со времен работы во франкфуртском отделении Управления. — Wie geht’s?[71]
— Очень хорошо, спасибо, — ответил Раух, недоумевая, сколько еще времени будет продолжаться этот двуязычный обмен любезностями. — Надеюсь, вчера вы смогли полюбоваться нашим городом?
Лэнг улыбнулся. Вчера за ним по пятам весь день ходила, не проявляя при этом особого искусства слежки, целая толпа полицейских в штатском. Инспектор, несомненно, опасался, как бы он снова не исчез.
— Спасибо, замечательно. Между прочим, хочу поблагодарить вас за то, что вы разрешили мне быть на свободе, а не ввергли в ваше узилище.
Раух кивнул. Решение оставить Рейлли на свободе в ожидании выводов полиции принимал не он. Указание поступило из Хофбурга, с Миноритенплатц, 3 — аж из аппарата канцлера. Было ясно, что тут приложили руку власти Израиля. Рейлли и Аннулевиц целый день совещались за наглухо закрытыми дверями с Грубером и еще целой толпой народа, представлявшего, как решил Раух, израильскую разведку. Любой, даже не проработав много лет в полиции, как инспектор, мог бы понять, что американцу известно нечто такое, о чем евреи предпочитают не распространяться.
