Итан Блэк - У Адских Врат
— Уверен, проблем не будет. Ты голоден?
— Еще немножко пролилось на клавиатуру, но я не знал, как ее вытереть, не трогая клавиши… ну, чтобы не дать неправильную команду. Не хотел все испортить.
— Какая забота, — замечает Камилла.
— Садись поешь. Я проверю, — вздыхает Воорт.
— Да, садись, Микки. — Камилла встает, чтобы принести еду. И добавляет: — Пока не упал.
Поднявшись наверх, Воорт видит, что на клавиатуру попало гораздо больше «Лафройга», чем «немножко». На клавишах тает лед, на буквах «t» и «g» лужицы воды. Капли текут под другие буквы, ручейками стекают со стола. Полтора часа уходит на то, чтобы все вытереть и перезагрузить компьютер, еще полчаса — чтобы заставить программы работать, заново распечатать рапорты и все выключить. Закончив, Воорт выдергивает вилку из розетки. Потом оттирает запах виски при помощи ароматического мыла и бумажных полотенец.
К тому времени как он заканчивает, музыка внизу умолкает. Смех тоже. Свет в коридорах выключен. Из одной из гостевых спален доносится храп. Значит, Микки остался, не поехал домой. Уже легче.
Но когда Воорт добирается до собственной спальни, он видит, что Камилла завернулась в одеяло и повернулась к нему спиной. Торшер не горит. Спина под слишком большой для нее футболкой вздрагивает в такт с неровным дыханием. Она не спит.
— Камилла?
Нет ответа.
— Он спас мне жизнь.
Камилла оборачивается. В глазах — боль и смущение.
— Знаю, — жалобно говорит она. — Я ведь тоже была в воде. Когда он появился на той лодке, я сначала решила, что это мираж.
Воорт молчит. Начинает раздеваться.
— Ты прав, — покаянно вздыхает Камилла.
— Он просто пролил немного виски.
— Наверное, я злюсь на себя за то, что сержусь на него. Микки просто не имеет права быть слабым. Ты и он — самые сильные мужчины, каких я знаю. А я сержусь из-за того, что он отнимает время, которое ты мог бы провести со мной. Эгоистка.
Она снова отворачивается.
«Она потеряла работу. А я несколько недель пренебрегал ею, потому что покрываю Микки. Я даже не знаю, что она делает по ночам, пока я печатаю его рапорты. Слишком вымотан, чтобы спрашивать. По правде сказать, семье от нее больше толку, чем от меня».
— Ты не эгоистка, — говорит Воорт.
Он целует ее в плечо и голый залезает под одеяло. От нее потрясающе пахнет: духами, тальком и каким-то особым женским ароматом. Когда Воорт обнимает ее, у него уже стоит. Член прижимается к ягодицам. Идеально подогнано, мелькает мысль.
— Ты говорила о десерте. Его еще можно получить?
Камилла поворачивается к нему. Целует в щеку. И снова отворачивается.
«Похоже, нельзя».
Камилла лежит лицом к открытому окну, предпочитая жениху уличные шумы — ночное беспокойство бессонного города.
Через некоторое время Воорт засыпает; ему снится Тина Тадессе.
Она не сводит с него черных глаз, обнимает сильными тонкими руками. Во сне он чувствует теплый мускусный запах, смешанный с ароматом духов.
— Войди в меня, Воорт, — шепчет она. Очень, очень возбуждающе.
Даже во сне он заходит в этот день слишком далеко.
Глава 3
— Почему у нас больше денег, чем у других людей?
Восьмилетний Конрад Воорт стоит в форме детской бейсбольной лиги на крыше дома и снизу вверх смотрит на Большого Билла. Восхитительно теплая июльская ночь. Радио настроено на репортаж с матча «Нью-Йорк мете». Внизу полдюжины дядюшек развалились в деревянных креслах — пьют пиво, смеются над тем, как плохо сыграл Сталлоне в «Рокки-3», восторгаются игроком «Окленд атлетикс» Рики Хендерсоном.
— Билли Мартинс — величайший менеджер из ныне живущих.
Лето просто великолепное. Рон Рейган — президент, а мэр Коч[7] — главнокомандующий Полицейского управления Нью-Йорка — только что вернулся после дружеского визита в Каир.
— Обретут ли руины Нью-Йорка через тысячу лет такое же величие, как пирамиды Египта? Не думаю, — заявил Коч по возвращении.
Билл Воорт смотрит на сына сверху вниз; кажется, он всегда знал, что вопрос о деньгах когда-нибудь возникнет.
— У нас больше, потому что твой тезка выиграл сражение, а не проиграл его. Потому что Воорты разумно вкладывали деньги. Нам с тобой повезло, парень. Везение в жизни необходимо. Почему ты спрашиваешь?
— Потому что игрок с первой базы из «Пауэллз райдерз» заявил, что я — богатенький придурок и что я живу классно потому, что он живет в дерьме. Так ему отец сказал.
Дядя Брам кричит:
— Эй, Билл, комиссар превращается в маленького коммуняку! Пошли-ка его в русский колхоз!
Дяди смеются.
Но Конраду как-то неуютно на душе при мысли о тощем, сердитом мальчике. Он вспоминает, что, когда игра закончилась, тот устало поплелся из парка в сторону бедных кварталов — в другую часть острова. В район, куда несутся под вой сирен полицейские машины. В район, который мелькает в заголовках криминальной хроники в «Дейли ньюс». В район, который показывают по Второму каналу, в новостях о пожарах, перестрелках, арестах наркоманов, беспорядках.
— Эй, Хрущев, будешь бифштекс? — говорит дядя Брам, подавая тарелку. — Или ты предпочел бы помои, какие едят русские? Я дрался с красными в Корее, чтобы малыши вроде тебя могли есть бифштексы.
— Отстань от него, — вмешивается дядя Вим, один из самых любимых родственников Конрада.
Когда на следующее утро Конрад просыпается, папа сидит у него на постели с таким выражением на лице, от которого у мальчика всегда теплеет на душе, он чувствует, что его высоко ценят и в то же время испытывают. Билл говорит:
— Ты хотел велосипед. Я подумал, что сегодня можно было бы купить…
— Спасибо!
— Позавтракаем оладьями с черникой в «Атинз дайнер». Потом отправимся в «Байк-сити», присмотрим тебе велик — легкий-легкий и такой быстрый, чтобы в следующий раз я за тобой в Центральном парке не смог угнаться.
Через час отец и сын в большом «бьюике» едут на север по Шестой авеню в сторону моста Трайборо и «Байк-сити» — сказочного, на взгляд Конрада, места, где продаются почти все двухколесные конструкции, известные в цивилизованном мире. Однако вместо «Байк-сити» папа сворачивает в Гарлем — мимо 125-й улицы, мимо винных магазинов и похоронных бюро, — потом выезжает на Стоу-Драйв и останавливается на заваленной булыжниками парковке, возле обгоревших многоквартирных домов.
В пол-одиннадцатого утра так жарко, что дюжина мальчишек и девчонок носится под струей, бьющей из поливающего улицу водоразборного крана. Капли воды сверкают на ярком солнце, брызгают на покосившийся грузовик у обочины, ободранный и заброшенный.
На улице сто градусов по Фаренгейту,[8] и в прогнозе обещали новые температурные рекорды. Кондиционер выключен, в машину проникает влажная жара. Конрад опускает стекло. Из-за проблесковых маячков на крыше дети держатся от машины подальше.
— Папа, зачем мы здесь?
— Просто посиди, дружок.
— Можно включить кондиционер?
— Не сейчас, начальник.
Конраду уже случалось сопровождать папу на работу, бывать на месте преступления. В будни он часто проводит вторую половину дня в Полис-плаза, 1, где считается кем-то вроде полицейского талисмана. Он не чужой в Гарлеме, но не очень понимает, зачем они приехали сюда сегодня, когда не нужно раскрывать преступлений.
Потом папа заводит машину, нажимает кнопку электростеклоподъемника. Струя прохладного воздуха омывает Конрада, а «бьюик» едет прочь из Гарлема, на север и наконец вплывает на огромную парковку мечты всех детей — торгового центра «Байк-сити» в Бронксе. И папа выбирает велосипед: сверхлегкая алюминиевая рама, выкрашенная блестящей черной краской, переключатели передач «Сан-тур», амортизатор и — самый писк — пятнадцать скоростей.
Это не просто велосипед. О таком мечтает любой мальчишка. Сел на него — и можно представить, что ведешь болид на гонках в Индианаполисе, гонишься за бандитами, сражаешься со звездолетом Чужих или мчишься на велике по небу, как мальчишки в фильме «Инопланетянин».
— Нравится, Конрад?
— Он лучше всех!
— Мы можем купить эту машинку или… — говорит папа, к разочарованию сына отходя от кассы и сворачивая в другой проход, — …«пежо», который стоит вдвое дешевле. Тогда мы сможем купить два велосипеда и отдать один кому-нибудь из детей у того крана. Или какому-нибудь другому бедному ребенку, вроде твоего приятеля в парке.
Конрад хмурится.
— Или, — продолжает папа, направляясь к другому стенду, — мы можем купить «рейли», который стоит втрое меньше первого велосипеда, и купить два велосипеда для других детей, или, если хочешь, поедем в магазин попроще, купим десять уцененных моделей и отдадим девять. Выбирать тебе. Я сегодня решил, так или иначе, потратить определенную сумму. Расходы запланированы.
