Майкл Крайтон - Опасный пациент
Армейская комиссия изучила ракету Герхарда и отправила ее на полигон Уайт-Сэндз для запуска. После запуска вторая ступень воспламенилась до момента отделения, и ракета взорвалась на высоте две мили. Но к тому времени Герхард получил четыре патента на свою систему наведения и несколько заманчивых предложений из ряда колледжей и промышленных фирм. Он их все отверг и поручил своему дяде инвестировать гонорары за патенты, а достигнув шестнадцатилетия, купил себе «Мазерати». Он нанялся на работу в компанию «Локхид» в Палмдейле, в Калифорнии, но через год уволился, потому что не имел возможности должностного роста – из-за отсутствия инженерного диплома. К тому же сослуживцы открыто недолюбливали семнадцатилетнего коллегу, разъезжавшего на «Мазерати» и предпочитавшего приходить на работу в лабораторию около полуночи. Считалось, что в нем отсутствует «дух коллективизма».
Вот тогда-то Макферсон и взял его в Центр нейропсихиатрических исследований для разработки электронных компонентов, совместимых с человеческим мозгом. Макферсон как глава ЦНПИ провел собеседования с десятками кандидатов, которые считали эту работу «научным вызовом» и «интересной возможностью для прикладного использования теоретических разработок», но только Герхард сказал, что ему все это кажется ужасно занятной игрой – и его немедленно взяли в штат.
У Ричардса был приблизительно аналогичный жизненный опыт.
Он закончил среднюю школу и полгода проучился в колледже, а потом загремел в армию. Уже попав было в полк для отправки во Вьетнам, он предложил некоторые улучшения в армейских системах электронной разведки. Его предложения оказались удачными, и Ричардс отправился не на поля сражений, а в военные лаборатории в Санта-Монике. После демобилизации он тоже пришел в ЦНПИ.
Близнецы– вундеркинды! Росс улыбнулась.
– Привет, Джан! – сказал Герхард.
– Как дела, Джан? – сказал Ричардс.
Они обменялись рукопожатием. Эти двое были единственными в Центре, кто осмеливался обращаться к Макферсону просто «Род». И Макферсон смирился с этим.
– Все отлично, – ответила она. – Мы представляли нашего пациента третьей стадии на конференции. Я хочу на него взглянуть.
– А мы как раз заканчиваем проверку его компьютера, – сказал Герхард. – Все в норме, – он указал на стол с микроскопом, окруженным множеством электронных датчиков и дисплеев.
– А где компьютер?
– Под стеклом.
Она присмотрелась повнимательнее. Пластиковый пакетик размером с почтовую марку лежал под окуляром микроскопа. Сквозь прозрачную оболочку она увидела плотную паутину миниатюрных электронных компонентов и проводков. Из пакетика торчали сорок контактов. С помощью микроскопа ребята исследовали все электроды – один за другим.
– Осталось проверить логическую цепь, – сказал Ричардс. – У нас на всякий случай есть страховочный блок поддержки.
Джанет подошла к полкам с картотекой и стала просматривать карточки тестов. Просмотрев несколько карточек, она спросила:
– А нет ли у вас психодексных карточек?
– Есть. Вон там, – сказал Герхард. – Тебе нужны пятипространственные или "н" – пространственные?
– "Н" – пространственные.
Герхард выдвинул ящик и вытащил лист картона.
Еще он вынул плоскую планшетку. К планшетке на цепочке был привязан заостренный металлический штырек, похожий на карандаш.
– Но это же не для вашего пациента третьей стадии? – спросил он.
– Для него, – ответила Росс.
– Вы уж и так использовали на него много психодексов…
– Нужна еще одна – для истории болезни.
Герхард отдал ей карточку и планшетку.
– Ваш пациент понимает, что с ним делают?
– Он понимает почти все.
Герхард покачал головой.
– Он, наверно, совсем спятил.
– Да, – сказала Росс. – В том-то все и дело.
На седьмом этаже она зашла в кабинет дежурных медсестер и попросила историю болезни Бенсона. В кабинете сидела новенькая.
– Извините, но родственникам не разрешается знакомиться с медицинскими записями.
– Я доктор Росс.
Сестра смутилась.
– Извините, доктор. Я не обратила внимания на ваш значок. Ваш пациент находится в палате семьсот четыре.
– Какой пациент?
– Малыш Джерри Питерс.
Доктор Росс подняла брови.
– Разве вы не педиатр? – спросила сестра.
– Нет, я психиатр Центра нейропсихиатрических исследований. – Она услышала гневные нотки в собственном голосе и расстроилась. Впрочем, разве она не привыкла с юности то и дело слышать: «Но вы же не хотите стать врачом, вы, очевидно, хотите стать медсестрой?» или «Ну, для женщины самое милое дело – педиатрия, то есть это самое естественное…»
– А, значит, вам нужен мистер Бенсон из семьсот десятой. Его только что…
– Спасибо! – Росс взяла историю болезни и пошла к палате Бенсона.
Она постучала – и услышала выстрелы. Потом открыла дверь. Свет был потушен – горел только ночник у кровати, но комната купалась в голубом сиянии, струящемся от телеэкрана. Человек на экране говорил:
– …умер, не успев упасть на землю. Две пули попали в сердце.
– Вы здесь? – спросила она и шире открыла дверь.
Бенсон поглядел на вошедшую. Он улыбнулся и нажал кнопку на панели около кровати – телевизор погас. Его голова была обернута полотенцем.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она и села на стул около его кровати.
– Голым, – ответил он и указал на полотенце. – Вот смех! Только когда тебя обреют наголо, осознаешь, сколько у тебя волос на голове. – Он дотронулся до полотенца. – Женщине, наверное, еще хуже.
Он поглядел на нее и сконфузился.
– Это совсем не смешно, – ответила она.
– Пожалуй, – он откинулся на подушку. – После этой процедуры я посмотрел в мусорную корзину – и просто оторопел. Как же много волос! Голове сразу стало холодно. Вот что самое занятное – то, что голове холодно. Потому мне и повязали полотенце. Я им сказал, что хочу взглянуть на голову – хочу, мол, посмотреть, как она выглядит лысой – а они говорят: лучше не надо. Ну, я подождал, пока они уйдут, потом пошел в ванную. А когда вошел туда…
– Да?
– …Я не стал снимать полотенца. – Он рассмеялся. – Не смог. Что бы это значило?
– Не знаю. А вы как думаете?
Он снова рассмеялся.
– Слушайте, почему психиатры никогда не отвечают на прямо поставленный вопрос? – Он закурил и бросил на нее надменный взгляд. – Мне сказали, чтобы я не курил. А я все равно буду.
– Какая разница? – Она внимательно смотрела на него. Похоже, он находился в хорошем расположении духа, и ей не хотелось портить ему настроение. Но, с другой стороны, негоже вступать с ним в панибратские беседы накануне операции на мозге.
– Несколько минут назад заходил Эллис, – сказал он, затягиваясь. – Он проставил на мне какие-то метки. Хотите посмотреть? – он чуть приподнял полотенце справа, обнажив бледно-белую кожу черепа. Под ухом виднелись два крошечных голубых крестика. – Ну и как? – ухмыльнулся он.
– Нормально, – сказала она. – Как вы себя чувствуете?
– Отлично. Просто отлично.
– Волнуетесь?
– Нет! А о чем волноваться? Не о чем. В ближайшие несколько часов я весь в вашем распоряжении – вашем и Эллиса…
– Мне кажется, перед операцией люди обычно волнуются.
– Ну вот опять – сердобольный психиатр. – Он улыбнулся, потом нахмурился и закусил губу. – Конечно, волнуюсь.
– Что вас тревожит?
– Да все! – он впился в сигарету. – Все буквально! Волнуюсь, как буду спать. Как буду чувствовать себя завтра. Как буду себя чувствовать, когда все кончится. А что, если кто-то допустит ошибку? Что, если я превращусь в овощ? А если больно будет? А если…
– Умрете?
– Ну да! И это тоже.
– Но это правда несложная операция. Это не сложнее, чем вырезать аппендицит.
– Могу поспорить: вы так говорите всем пациентам, которым предстоит трепанация черепа.
– Нет, правда. Это простая, быстрая операция. Она продлится полтора часа.
Он слегка кивнул. Она не поняла, удалось ли ей его убедить.
– Знаете, – сказал он, – мне почему-то кажется, что ничего не будет. Я все думаю, что завтра утром в самый последний момент ко мне придут и скажут: «Вы здоровы, Бенсон, можете отправляться домой».
– Мы надеемся, что вы выздоровеете после операции, – проговорив эти слова, она почувствовала себя виноватой, но ложь получилась очень естественной.
– Ох, какая же вы благоразумная. Бывают минуты, когда мне от всего этого тошно.
– Как сейчас?
Он снова дотронулся до полотенца.
– Вы только представьте: они же собираются проделать у меня в голове дырки и сунуть туда провода!!
– Так вы все знаете?
– А как же! Ну да ладно, теперь-то что об этом!
– Вы сердитесь?
– Нет. Просто боюсь.
– Хорошо, что боитесь. Это совершенно нормальное состояние. Но только старайтесь не злиться.
Он затушил сигарету в пепельнице и тут же закурил новую. Сменив тему, он указал пальцем на планшетку, которую она держала под мышкой.
