Шон Хатсон - Язычник
— Ты поступил очень хорошо, — ответила она, проводя его в гостиную.
Когда Коннелли вошел, Джули просматривала какой-то журнал. Подняв глаза, она увидела его, строго улыбнулась и кивнула в знак приветствия.
— Мартин, это моя сестра Джули, — объявила Донна. — А это Мартин Коннелли, литературный агент Криса.
Они чопорно пожали друг другу руки, и Коннелли посмотрел на Донну.
— Извини меня, может, мне не следовало приезжать, — сказал Коннелли. — Я только хотел знать, все ли с тобой в порядке. Я не задержусь надолго. — Он вновь улыбнулся Джули.
— Садись и выпей чего-нибудь.
— В таком случае я предпочел бы кофе. Ведь я за рулем, — объяснил Коннелли.
— Сейчас сварю, — вмешалась Джули. — А вы пока поговорите. — И она вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Коннелли подошел к камину и посмотрел на окантованные, под стеклом, обложки, которые там висели. Донна внимательно наблюдала за ним.
Ему было что-то около тридцати пяти — тридцати шести лет, он был безукоризненно одет (она вспомнила, что он всегда одевался безукоризненно), а его светло-коричневые волосы имели тщательно ухоженный вид. Он был литературным агентом ее мужа последние пять лет. Но их отношения никогда не были чисто деловыми, к ним примешивалась глубокая взаимная симпатия. Хотя эта симпатия и не перешла в настоящую дружбу, они высоко ценили друг друга, оба были люди очень способные и в необходимых случаях умели быть жестокими. Это было ужасающее сочетание.
— У тебя есть деньги? — спросил у нее Коннелли.
— С голода не умру, Мартин.
— Я всегда следил за страховым полисом Криса и тому подобными вещами. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Но если тебе что-нибудь потребуется, хоть самая малая малость, сейчас же позвони мне. Идет?
Она улыбнулась.
— Без шуток, Донна, — настаивал он. — Обещай мне, что позвонишь.
— Обещаю.
Он достал пачку сигарет, серебряную зажигалку и закурил. Сквозь облачко голубоватого дыма он бесстрастно разглядывал Донну. Хотя под глазами у нее были темные круги, а волосы растрепаны, она все равно выглядела чрезвычайно привлекательно. Прежде он всегда видел ее изысканно одетой, с безупречным макияжем. Иногда она казалась ему просто ошеломительно красивой. Он был немного смущен, когда она вдруг подняла глаза и перехватила его оценивающий взгляд.
— Долго ли пробудет здесь твоя сестра? — спросил он, чтобы нарушить неловкое молчание.
— Сколько пожелает. Во всяком случае, пока не закончатся похороны.
— А ты знаешь, когда они состоятся?
Она покачала головой.
— Все это должно определиться завтра, — сказала Донна.
— Тебе понадобится какая-нибудь помощь?
— Думаю, нет. Но все равно спасибо. Дел будет много, но, возможно, это и к лучшему, не будет времени обдумывать все случившееся.
— Понимаю тебя. Подобные размышления не ведут ни к чему хорошему. — Он почувствовал, что неудачно выразился, и извинился.
— Ничего, Мартин. Говори, что думаешь. Нельзя же пережевывать одно и то же всю свою жизнь. Крис мертв, и тут уж ничего не поделаешь. Закрывать на это глаза отнюдь не значит облегчить свое существование.
— Ты знаешь, что во все свои контракты он неизменно вписывал условие, что в случае его смерти ты наследуешь все его гонорары? — уточнил Коннелли.
Она кивнула.
— Мы познакомились с Крисом еще до того, как он стал прилично зарабатывать. Кое-какие люди говорили мне тогда, что я просто сумасшедший, что его поддерживаю, он никогда не будет преуспевать. Но когда он все же стал хорошо зарабатывать, те же люди начали утверждать, что именно поэтому я его и поддерживаю.
Она покачала головой.
— Обычная людская зависть. Жен преуспевающих людей упрекают, что их удерживают лишь деньги. Бывает и наоборот. Каждую преуспевающую женщину непременно норовит обобрать какой-нибудь живоглот, каждого преуспевающего мужчину преследует какой-нибудь вымогатель. — Он улыбнулся и сделал затяжку. — Такова жизнь.
Теперь улыбнулась Донна. Атмосфера в комнате немного разрядилась.
Коннелли отошел от камина и сел напротив нее. Когда она провела рукой по лицу, он вновь метнул на нее быстрый взгляд.
— Многое ли ты знаешь о Крисе? — спросила она.
Коннелли нахмурился.
— Что ты хочешь сказать? — произнес он с чуть заметным замешательством.
— Что ты знаешь о его работе, о его характере? Чем он занимался в свободное время? Знаешь ли ты, о чем он думал?
Коннелли был явно озадачен.
— Можешь ли ты утверждать, что знал его, Мартин? Знал как человека, а не просто клиента?
— Странный вопрос, Донна. Я не понимаю, к чему ты клонишь?
Их разговор был прерван появлением Джули, которая принесла поднос с кофе, молоком и сахаром. Она поставила поднос на столик, налила по чашке кофе для Донны и Коннелли и сказала, что ей надо распаковать кое-какие вещи.
— А вы пока поговорите. — Она улыбнулась Коннелли — Приятно было познакомиться. — Она снова исчезла, и Донна услышала ее шаги на лестнице.
Коннелли положил в чашку несколько кубиков сахара и не спеша помешал кофе ложечкой.
— Почему ты спрашиваешь, знал ли я Криса?
— Ведь вы были довольно близки. Он наверняка что-нибудь рассказывал. О себе, о его работе, обо мне.
— Донна, я был его литературным агентом, а не исповедником. Если мои клиенты хотят поделиться со мной своими проблемами, это их дело. Я их ценю и только рад, что они не довольствуются чисто профессиональным общением.
— Крис рассказывал тебе о своих проблемах?
— О каких проблемах? — Коннелли был застигнут врасплох ее неожиданным натиском. — Почему ты думаешь, что у него были какие-то проблемы? А если и были, ты должна знать о них лучше, чем я. Ведь это ты была его женой.
— Я еще не забыла этого, Мартин, — язвительно сказала она. — Но может быть, он говорил тебе то, чего не мог сказать мне?
Коннелли покачал головой.
— Не говорил ли он тебе, что у него роман?
Коннелли спокойно посмотрел на нее.
— Почему ты так думаешь? — спросил он. — И даже если у него был роман, в чем я сомневаюсь, почему ты уверена, что он рассказывал мне об этом?
— Ты же был в близких отношениях со своими клиентами. Вот он и мог рассказать тебе об этом.
— Что могло внушить тебе мысль, что у него был роман? Ведь он любил тебя. Зачем бы ему путаться с другими женщинами?
— Даже теперь, когда он мертв, ты защищаешь его. Это что, профессиональная этика, Мартин?
— Я знаю, как ты страдаешь, Донна. Но то, что ты говоришь, чушь. — В голосе Коннелли прорезались нотки гнева. — Был ли у Криса роман, или нет, он мне ничего об этом не рассказывал. Ты имеешь в виду это сообщение в газетах, будто его нашли в машине с женщиной. Но это же обычная утка.
— Это чистая правда. Его в самом деле нашли с женщиной.
— Но это не означает, что она была его любовницей. Господи Иисусе, Донна. Попробуй размышлять логически.
— Я уже не знаю, что мне думать, Мартин, — прошипела она. — Скажу одно. Если ты не хочешь ранить мои чувства, лучше уж не скрывай правду. Я уже не могу страдать сильнее, чем страдаю.
— Подумай, что ты говоришь, Донна, — сказал Коннелли, пытаясь не поддаваться чувствам. — Твой муж мертв, а у тебя на уме только одно: изменял он тебе или нет?
Последовало неловкое молчание.
Донна подперла подбородок рукой, отвернулась. Коннелли не отводил от нее глаз. Когда он отхлебнул кофе, оказалось, что он уже остыл. Он поставил чашку обратно на поднос, встал и сделал шаг по направлению к ней.
— Донна, поверь, он никогда не говорил мне об этом. Я знаю столько же, сколько и ты. — Ему очень хотелось притронуться к ее плечу, но он подавил это искушение. — Если бы я знал что-нибудь, я бы не стал скрывать.
— Честное слово, Мартин? — спросила она, глядя на него с вызовом.
— Лучше я пойду, — спокойно произнес он. — Тебе надо разобраться в себе.
Она тоже встала и проводила его к парадной двери; стоя на крыльце, она коснулась губами его щеки.
— Не забудь, — сказал он. — Если тебе что-нибудь понадобится, только позвони.
Она кивнула. Она провожала его взглядом, пока он не подошел к своему «порше» и не сел за руль. Затем повернулась и вошла в дом. Коннелли посмотрел ей вслед и отъехал от дома.
С лестничной площадки, прячась за шторами, Джули тоже наблюдала за отъездом литературного агента.
Глава 14
В этот день они полностью выложились. Встали рано утром и принялись за все, что требовало их внимания. Теперь, когда уже смеркалось, они ужинали в столовой, то и дело поглядывая друг на дружку и улыбаясь.
Впервые за два дня Донна сделала макияж и, хотя выглядела бледной и утомленной, все же чувствовала себя получше.
В этот день, когда они заезжали в больницу за вещами Криса, Донна плакала, но Джули втайне этого ожидала.
Его окровавленная одежда лежала сейчас наверху, в одной из пустующих спален, разложенная на кровати перед ожидающей ее стиркой. Она с неудержимой силой притягивала к себе Донну, несмотря на мольбы Джули, она то и дело поднималась в эту комнату и подолгу смотрела на рваную одежду.
