Нора Робертс - Коллекционер
– Все заняты, – повторила Лайла.
– Благодарим за помощь.
Файн подождала, пока Лайла выйдет, и вернулась к столу.
– Послушайте, я уже сказал вам все, что мог, – начал Аш, поднимаясь. – И повторил пару раз. Мне нужно связаться с семьей. Необходимо немного времени, чтобы осознать все.
– Понимаю. Нам может понадобиться еще одна встреча с вами. И мы позвоним, когда можно будет войти в квартиру. Сожалею о вашей потере, мистер Арчер.
Аш молча кивнул и вышел.
Он немедленно заметил брюнетку в тонком летнем платьице. Юбка цвета травы, длинный прямой хвост волос цвета крепкого мокко.
Она спускалась вниз.
Аш слышал не весь ее разговор с детективом Файн, но достаточно, чтобы понять: она имеет какое-то отношение к этому делу.
Хотя народу на лестнице было почти столько же, сколько в коридорах и комнате для допросов, он легко догнал девушку и коснулся руки.
– Простите, мисс… извините, я не расслышал вашего имени.
– Лайла. Лайла Эмерсон.
– Лайла. Я хотел бы поговорить с вами, если у вас найдется несколько минут.
– О’кей. Вы работаете с детективами Файн и Уотерстоном?
– Можно сказать и так.
На первом этаже, где суетились копы и объяснялись с охранниками посетители, Лайла отколола бедж и положила на стойку сержанта. После секундного колебания Аш вынул из кармана свой и сделал то же самое.
– Я брат Оливера.
– Оливера? – растерянно повторила она, из чего мужчина заключил, что она не была знакома с Оливером. Но ее глаза широко раскрылись:
– О… мне так жаль. Так жаль.
– Спасибо. Если вы поговорите со мной, это может…
– Не уверена, что стоит делать это.
Лайла оглянулась, оценивая обстановку. И снова взглянула в его печальное лицо.
– Не знаю…
– Чашка кофе. Позвольте мне угостить вас кофе. В кафе. Здесь, за углом. И там, возможно, полно полицейских. Пожалуйста.
Глаза у него, как у кота Мейси: зеленые и проницательные. Но полные грусти. И черты лица резкие. Словно кто-то вырезал их острым и умелым лезвием. Щетина придавала мужчине интригующе опасный вид, но глаза…
Он только что потерял брата, и более того, этот брат унес две жизни. Смерть и так достаточно тяжела. Но убийство и самоубийство… какой болью это отзовется в семье, которую Оливер оставил?
– Хорошо. Но лучше там, на другой стороне улицы.
– Спасибо. Аш, – представился мужчина, протягивая руку. – Аштон Арчер.
Что-то щелкнуло в мозгу при звуках имени. Но она в свою очередь протянула руку.
– Лайла.
Аш вывел ее на улицу, кивнул, когда Лайла показала на кафетерий.
– Мне действительно очень жаль, – сказала она, когда они ожидали зеленого света на светофоре, стоя рядом с женщиной, которая с кем-то горячо спорила по мобильному телефону.
– Представить страшно, что это такое: потерять брата. У меня его нет, но все равно… У вас есть еще братья и сестры?
– Да.
Они стали переходить улицу. Аш взглянул на нее:
– Нас четырнадцать… теперь тринадцать. Несчастливое число.
Женщина с телефоном маршировала рядом с Лайлой. Голос становился все выше и пронзительнее. Впереди гарцевала пара девочек-подростков, щебеча и хихикая над парнем по имени Брэд.
Свет переключился. Загудели клаксоны.
Она его не расслышала.
– Простите, что?
– Тринадцать. Несчастливое число.
– Нет, я не про это. Вы сказали, что у вас тринадцать братьев и сестер.
– Двенадцать. Я тринадцатый.
Он открыл дверь кафетерия. Их встретили запах кофе, выпечки и гул голосов.
– Ваша мать, должно быть…
Сумасшедшая.
– …удивительная женщина.
– Мне нравится так думать. Но все это единоутробные и единокровные братья и сестры, – пояснил Аш, поспешно занимая кабинку на двоих. – Мой отец был женат пять раз. Мать – три.
– Это… сильно!
– Да, современная американская семья.
– На Рождество у вас, должно быть, сумасшедший дом. Они все живут в Нью-Йорке?
– Не совсем. Кофе? – спросил Аш, когда подошла официантка.
– Можно мне лимонаду? Я не пью кофе.
– Для меня кофе. Черный.
Он немного помолчал, изучая Лайлу. Хорошее лицо, что-то в нем свежее и открытое, хотя он видел следы усталости и стресса, особенно в глазах, глубоких, темно-карих, таких же красивых, как волосы, только с тонкой золотистой обводкой по радужке.
Глаза цыганки, подумал он и, хотя в ней не было ничего экзотического, отчего-то увидел ее в красном. Красный корсаж с широкой юбкой и множеством цветастых оборок. В танце, в полуповороте, с развевающимися волосами. Смеющейся. С таборными кострами на заднем фоне.
– С вами все в порядке? Ох… Глупый вопрос, – подосадовала она на себя. – Конечно, нет.
– Нет. Простите.
Не время и не место, сказал он себе и снова подался вперед.
– Так вы не знали Оливера?
– Нет.
– А женщину? Как ее имя? Розмари?
– Сейдж[5]. Нет, я никого из них не знала. Я временно живу в том же комплексе и, выглянув из окна, увидела…
– Что вы увидели?
Аш импульсивно положил ладонь на ее руку и тут же отнял, почувствовав, как она напряглась.
– Я видела женщину. Расстроенную, плачущую, и как кто-то ее ударил.
– Кто-то?
– Его не видела. Но видела вашего брата раньше. Видела их в квартире вместе, несколько раз. Разговаривали, ссорились, мирились. Вы знаете, как это бывает.
– Не уверен, что знаю. Окна вашей квартиры выходят прямо на ее окна? Их, – поправился Аш.
– Не совсем, и это не моя квартира. Я же сказала, живу там временно.
Лайла замолчала, пережидая, пока официантка поставит на стол лимонад и кофе.
– Спасибо, – поблагодарила она с улыбкой. – Я останусь там на несколько недель, пока жильцы в отпуске и… знаю, вам покажется, что я сую нос в чужую жизнь, но мне нравится наблюдать за людьми. Я бываю во многих интересных местах и беру с собой бинокль, чтобы…
– Разыгрывать Джимми Стюарта[6].
– Да!
В коротком слове смешались облегчение и смех.
– Да, как в фильме «Окно во двор», только тут я не ожидаю увидеть, как Раймонд Берр складывает части тела своей жены в большой сундук и выносит. Или это был чемодан? Так или иначе, не считаю это шпионажем, по крайней мере не считала, пока не случилось убийство. Для меня это как театр. Весь мир – сцена, а мне нравится быть зрителем.
Аш терпеливо выслушал Лайлу, прежде чем перейти к делу.
– Но вы не видели Оливера. Не видели, как он ударил женщину? Толкнул?
– Нет. Я так и сказала полиции. Видела, как кто-то ударил ее, но в поле моего зрения Оливер не появился. Блондинка плакала, умоляла и была очень испугана, все это я поняла по ее лицу. Сразу взяла телефон и стала набирать девять-один-один. И тут… она вылетела из окна. Стекло разбилось, и женщина вылетела в окно и упала.
Аш снова положил руку на ее пальцы, потому что они дрожали.
– Не расстраивайтесь.
– Эта картина постоянно появляется перед глазами. Вижу, как разлетается стекло, как женщина летит, широко раскинув руки, ноги болтаются. Слышу ее крики, но все это у меня в голове. Я ее не слышала. Мне очень жаль, что ваш брат, но…
– Он этого не делал.
Она промолчала и, подняв стакан, стала пить.
– Оливер просто не был на это способен, – продолжал Аш.
В глазах девушки застыло сочувствие и сострадание.
Она не валькирия. Слишком сильно чувствует.
– То, что случилось, – ужасно.
– Вы считаете, я не могу смириться с тем, что мой брат мог убить, а потом покончить с собой. Дело не в этом. Я знаю, что он не мог. Мы не были близки. Я не встречался с ним месяцами, а если и встречался, то ненадолго. Оливер больше дружил с Гизелой, они почти ровесники. Но она в…
Печаль свалилась на него неподъемным камнем.
– Я не совсем уверен. Может, в Париже. Мне нужно выяснить. Он был настоящим прыщом на заднице. Куча обаяния, куча дерьма и куча больших идей без здравого смысла и понимания того, как их осуществить. Но Оливер никогда не ударил бы женщину.
Аш вспомнил, что Лайла наблюдала за ними.
– Вы сказали, что они много ссорились. Вы когда-нибудь замечали, что он ее бьет?
– Нет, но…
– Плевать, если брат был под кайфом или пьян, все равно он не ударил бы женщину. Не убил бы. И себя бы не убил. Вечный оптимист. Вот кем был Оливер.
Лайла хотела быть бережной. Хотела быть доброй.
– Иногда мы знаем людей не так хорошо, как думаем.
– Вы правы. Он был влюблен. Оливер всегда либо был влюблен, либо искал любовь. Уж таков он был. Когда брат был готов к разрыву, то выскальзывал, как уж, немного выжидал, посылал женщине дорогой подарок и записку с сожалениями. «Это не ты виновата, это я», что-то в этом роде. Слишком много драматических разрывов, так что он старался расставаться быстро и жестко. И я знаю, что он был слишком тщеславен, чтобы сунуть дуло пистолета в рот и спустить курок. Если бы Оливер задумал покончить с собой, а он никогда не дошел бы до такой степени отчаяния, он выбрал бы таблетки.
– Думаю, это был несчастный случай. Я имею в виду гибель женщины. Момент был слишком напряженным. Вероятно, ваш брат был вне себя.
