Чеви Стивенс - Родная кровь
Всю неделю я исправно занималась работой и домашними делами, но чувствовала себя слабой, одинокой… и злой. Я не знала, что делать с этой новой реальностью, с ужасом, связанным с моим зачатием. Мне хотелось похоронить знание об этом, закопать его где-то на заднем дворе, подальше от чужих глаз. Кожа покрывалась мурашками при мысли о том, с каким злом я столкнулась. Какое зло породило меня. Я оттирала свое тело в душе, но ничего не помогало. Грязь засела глубоко внутри меня.
Когда я была маленькая, мне казалось, что мои биологические родители заберут меня, если я буду хорошо себя вести. Если я влипала в какие-то неприятности, то боялась, что мои настоящие мама с папой узнают об этом. Каждую свою хорошую оценку в школе я зарабатывала для того, чтобы они поняли – я умница. Когда папа смотрел на меня так, словно пытался понять, кто же впустил меня в его дом, я говорила себе, что мои настоящие мама и папа найдут меня. Глядя, как папа играет с Мелани и Лорен, только что сказав мне, что слишком устал, чтобы играть со мной, я говорила себе, что мои настоящие мама и папа найдут меня. Когда папа вез моих сестер в бассейн, а меня оставлял подстригать лужайку, я говорила себе, что мои настоящие мама и папа найдут меня.
Но они так и не нашли меня.
А теперь мне хотелось забыть о том, что они вообще существуют. Но что бы я ни делала, как бы ни пыталась отвлечься, я не могла избавиться от мрачного, гнетущего чувства, от которого у меня сдавливало грудь и немели ноги. Большую часть недели Эвану нельзя было дозвониться – он как раз вел туристов по маршруту. Когда он наконец позвонил, я пыталась слушать его рассказ о новостях на турбазе, старалась отвечать к месту. Я даже рассказала ему, как прошел день Элли. Потом, сославшись на усталость, я попыталась закончить разговор. Я собиралась во всем ему признаться. Мне просто нужно было время.
Но на следующее утро Эван решил выяснить, что же происходит.
– Что стряслось? Ты больше не хочешь выходить за меня замуж?
Он смеялся, но в его голосе слышалась тревога.
– Думаю, ты сам не захочешь жениться на мне, после того, как услышишь это. – Я вздохнула. – Я узнала, почему Джулия солгала.
Я покосилась на дверь, думая о том, что Элли вот-вот проснется.
– Джулия? Я не понимаю, о ком…
– Моя биологическая мать. На прошлой неделе мне позвонил детектив. Он сказал мне, что мою мать на самом деле зовут Карен Кристиансон.
– Но почему ты не сказала мне, что выяснила это? – опешил Эван.
– Потому что я узнала, что мой настоящий отец – Кемпинговый Убийца.
Эван немного помолчал.
– Да ладно. Ты же не хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что мой настоящий отец – маньяк, Эван. Он изнасиловал мою мать. Я…
Я не осмеливалась произнести то, что вызывало мои ночные кошмары. Мой отец до сих пор где-то там.
– Сара, погоди. Я пытаюсь осознать все это. Я замолчала.
– Сара?
Я кивнула, зная, что он меня не видит.
– Я не… Я не знаю, что делать.
– Начни с самого начала и расскажи мне, что происходит.
Я откинулась на подушку, от уверенности в голосе Эвана чувствуя себя немного лучше.
– То есть ты не знаешь наверняка, что Джулия – это Карен? – переспросил он, когда я закончила рассказ.
– Я смотрела ее фотографии в Интернете. Это точно она.
– Но у тебя нет доказательств того, что Кемпинговый Убийца – твой отец. Все это лишь догадки. Она могла начать встречаться с каким-то другим парнем вскоре после инцидента.
– Жертвы изнасилования обычно не начинают встречаться с парнями вскоре после, как ты выразился, инцидента. А еще у нее дома живет женщина. Мне кажется, Джулия – лесбиянка.
– Может быть, сейчас она предпочитает женщин, но, возможно, так было не всегда. Вполне может быть, что она уже была беременна, когда маньяк напал на нее. Или этот частный детектив лжет тебе, чтобы ты заплатила побольше.
– Он раньше был полицейским. Он не поступил бы так.
– Это он так говорит. Могу поспорить, он звонил тебе и говорил, что сможет выяснить еще больше, если ты ему заплатишь.
– Он не такой.
Но что, если Эван прав, а я просто делаю поспешные выводы? Но потом я вспомнила выражение лица Джулии.
– Нет, она правда испугалась.
– Ты заявилась к ней домой и потребовала, чтобы она поговорила с тобой. Такого кто хочешь испугается.
– Дело не только в этом. Я нутром чую. Эван немного помолчал.
– Сбрось мне ссылки на и-мейл. И фотографии, которые тебе прислал детектив. И ссылку на его веб-сайт. Сегодня утром я свободен, поэтому попытаюсь разобраться сам и позвоню тебе после полудня. И тогда мы поговорим обо всем этом, ладно?
– Может быть, мне стоит позвонить Джулии?
– Вот это действительно плохая идея. Ничего не делай.
Я не ответила.
– Сара? – строго произнес Эван.
– Да.
– Ничего не делай!
– Ладно, ладно.
Элли уже возилась с Олешкой в своей комнате, так что пришлось прощаться.
Я пыталась делать вид, что все хорошо, пока мы с Элли готовили сосиски в тесте, рисуя на них улыбки кетчупом, но всякий раз, когда я заглядывала в ее глаза, мне хотелось плакать. «Что я скажу, когда она вырастет и начнет задавать вопросы о моей семье?»
Я отвезла Элли в школу, взяла Олешку и пошла прогуляться, надеясь, что на свежем воздухе мне станет лучше. Но, войдя в лес в заповеднике, я сразу поняла, что это была плохая идея. Обычно мне нравится запах сосновых иголок и упругость земли под ногами, еще влажной после вчерашнего дождя. Нравятся деревья – можжевельники, ели, пихты. Но сейчас их кроны нависали надо мной, погружая все в сумрак, воздух казался душным, шаги – слишком громкими. Я испуганно вглядывалась в темные уголки, замечая сучковатый пенек с одной-единственной веткой, торчавшей вбок прямо у корневища, мертвое дерево, папоротник, овраг, засыпанный гниющими листьями. «Он насиловал ее в таком месте?» Олешка спугнул косулю, и она убежала. Я видела ужас в ее глазах и думала о том, как Джулия бежала по лесу, как ветки царапали ее до крови, как она прерывисто дышала. Как маньяк гнался за ней, словно за диким зверем.
Вернувшись домой, я зашла в мастерскую.
Вообще-то я собиралась заказать новые материалы, почистить инструменты и развесить их по местам, но, увидев хаос, царивший здесь, поняла, что сейчас не смогу с этим разобраться. Стамески, резиновые молотки, крепежи, шлифовальные инструменты, щетки, тряпки, салфетки – все было разбросано по мастерской. Взяв веник, я принялась подметать пол.
Эван позвонил в обед, как и обещал, но связь все время прерывалась.
– Я позвоню… когда… воды… следующий… мобильный… горах…
После обеда я снова пошла в мастерскую и принялась шлифовать шкафчик красного дерева в стиле рококо. Убирая царапины на его поверхности, я наслаждалась запахом свежего дерева и шуршанием наждачной бумаги. С каждым моим движением мышцы расслаблялись, а разум успокаивался. Но потом красное дерево напомнило мне о кабинете Джулии. Неудивительно, что она не захотела говорить со мной: ей по-прежнему больно от того, что случилось, а увидев меня, она вновь все вспомнила. Но ей не нужно меня бояться! Или она опасается, что я выдам ее тайну?
Я перестала шлифовать шкаф. Если я сумею убедить ее в том, что никому ничего не скажу…
Телефонная трубка лежала у меня на столе. Рабочий номер Джулии был записан на бумажке, лежавшей у компьютера.
Послышались четыре долгих гудка, потом включился автоответчик.
– Вы дозвонились до профессора Ларош кафедры истории искусства. Пожалуйста, оставьте сообщение.
– Здравствуйте, это Сара Галлагер. Я не хотела вас беспокоить, просто…
Я начала паниковать, понимая, что не знаю, что говорить. А что, если я скажу что-то не то? «Подожди. Успокойся». Я глубоко вздохнула.
– Я хотела извиниться за то, что ворвалась в ваш дом, но теперь я понимаю, почему вы так расстроились. Мне просто нужно узнать историю болезней в вашей семье. Я надеюсь, что мы сможем поговорить. – Я дважды надиктовала на автоответчик свой номер телефона и адрес электронной почты. – Я знаю, вам многое пришлось пережить, но я хороший человек. И у меня есть семья… Я не знаю, что мне сказать дочери, и…
К моему ужасу, голос у меня задрожал и я начала плакать.
Я положила трубку. Мне хотелось оторвать себе руку, чтобы больше не звонить этой женщине. И в то же время во мне нарастало желание оставить ей еще одно сообщение, чтобы извиниться за первое, а потом еще одно, чтобы рассказать все, что было у меня на уме. Но звонить я не стала. В течение следующего часа я обдумывала свой звонок, и с каждым разом мне становилось все хуже.
Вечером позвонил Эван, но мне было так стыдно за то, что я не послушалась его совета, что я ничего ему не рассказала.
Эван проверил все ссылки и согласился с тем, что Джулия Ларош действительно очень похожа на Карен Кристиансон, но он до сих пор не был уверен в том, что Кемпинговый Убийца – мой отец.
