Сидни Шелдон - Звезды светят вниз
Ни одного вечера не проходило за столом без ожесточенных споров. Шотландцы готовы были биться об заклад по любому поводу. Прадеды многих принадлежали к воинственным кланам, и правнуки считали себя обязанными не уронить чести ни перед кем не склонявших головы предков.
– Род Брюсов не отличался храбростью. От англичан они бежали с трусливым подвыванием, как шелудивые псы.
– Ты, Кен, несешь несусветную чушь, как обычно. Брюс-то как раз и встал первым против англичан. Это Стюарты покрыли себя вечным позором.
– Болван! У вас дома все такие недоумки?
Атмосфера за столом медленно накалялась.
– А ты знаешь, чего Шотландии не хватало? Толковых вождей вроде Роберта Второго. Вот это был настоящий рыцарь. И детей успел настругать – двадцать одного сына!
– Да, зато половину их произвели на свет какие-то уличные девки.
Диспут исподволь перетекал в иное русло.
Лара слушала и не могла поверить: неужели им интересно спорить о том, что было шесть сотен лет тому назад?
Видя смущение девушки, Максуин советовал:
– Не принимай их болтовню близко к сердцу, ласточка. Шотландец затеет драку и в пустом доме.
Масла в огонь ее воображения подлили строки Вальтера Скотта:
Вот юный Лохинвар ступил на поле боя —
Храбрей воителя по всей границе нет.
В руке его лишь меч, и ни к чему доспехи.
Любовник пылкий, в битве он неустрашим —
Где рыцаря найдешь достойней?
Далее в поэме говорилось о том, как Лохинвар, рискуя жизнью, спас свою возлюбленную, которую жестокосердные родители выдали замуж за другого:
Любовник пылкий, в битве он неустрашим —
Где рыцаря найдешь галантней?
Придет время, думала Лара, сюда явится прекрасный Лохинвар, чтобы спасти и меня.
Однажды, когда Лара наводила порядок в кухне, под руку ей попалась страница из рекламного журнала. С глянцевого листка на нее смотрел высокий мужественный блондин в темно-синем фраке с белоснежной бабочкой под уголками стоячего воротничка сорочки. Пронзительно-голубые глаза и едва заметная улыбка делали молодого человека похожим на принца. Вот он, мой Лохинвар. Он уже здесь, он ищет меня. Я буду стоять у раковины, мыть посуду, а он бесшумно подойдет сзади, обнимет мои плечи, негромко скажет: «Позвольте, я вам помогу». Тогда я повернусь, загляну ему прямо в душу и спрошу: «Вы можете вытереть тарелки?»
Голос Берты за ее спиной произнес:
– Могу я – что?
Лара оглянулась. Господи, да она грезила вслух! Кухарка стояла совсем рядом.
– Ничего.
* * *Больше всего дух ее захватывали рассказы о злопамятных расчистках земель[5]. Истории эти продолжались из вечера в вечер, но ничуть не надоедали.
* * *– Давай-ка еще раз, – просила Лара, и Максуин никогда ей не отказывал.
– Пошло это все с 1792-го и тянулось, чтоб не соврать, лет семьдесят. Первый год кампании назвали тогда Бладхна нан Ко-арах, то есть годом Овцы. Землевладельцы решили, что стада овец принесут им куда большую прибыль, чем нищие арендаторы. В Хайлендс потянулись огромные гурты скота, и вскоре люди поняли: животные смогут тут безбедно прокормиться всю зиму. Так было положено начало расчисткам.
Неимущие пришли в ужас. Над долинами стоял стон: Мо трайге орт а тир, тан каорих хор а техд! Горе тебе, о земля, полчища овец идут! За первой сотней последовала вторая, третья, потом тысяча, потом десятки тысяч.
Богатство само текло лордам в руки, оставалось только избавиться от арендаторов, которые день и ночь гнули спины на своих крошечных участках. Господь свидетель, у простого народа и собственности-то никакой не было. Работяги жили в сложенных из обломков камня лачугах без печных труб, даже без окон. И с насиженных мест их погнали.
– Как? – Глаза Лары расширились от волнения.
– Правительственные войска получили приказ занимать деревни и выселять оттуда всех обитателей. Солдаты приходили в деревню, давали крестьянам шесть часов на сборы, а затем прикладами в спину выталкивали их из домов. Урожай часто погибал на корню, хижины сносили. Четверть миллиона мужчин, женщин и детей были лишены своего жалкого имущества, вытеснены на голый берег моря.
– Но почему у них отняли их землю?
– Видишь ли, землей они и не владели. Они только арендовали – кто акр, кто два – у своего хозяина. Плату хозяин взимал либо трудом, либо товаром, а взамен разрешал обрабатывать участок, выращивать на нем мелкую живность, иметь пару коз.
– Что происходило с теми, кто не хотел уезжать? – затаив дыхание, шепотом спрашивала Лара.
– Стариков, которые пытались отстоять свои права, сжигали вместе с их лачугами. Правительство не знало пощады. Да, жуткие были времена. Люди не имели корки хлеба, жизни тысяч голодных уносили эпидемии холеры.
– Какой страх!
– Страх, страх, милая. Спасались кашей из семян подорожника – когда его находили. Лишь одной вещи власть не сумела лишить жителей Хайлендс – их гордости. Люди сопротивлялись, как могли. Жилища были разрушены, и они ночевали под открытым небом, спасая оставшиеся пожитки из руин. От дождей их укрывали дырявые навесы из холстины. Все это я знаю от своего прапрадеда. Такова история. Она выжжена в наших душах.
В воображении Лары представали тысячи обездоленных, объятых отчаянием горцев, она слышала стоны и плач детей.
– И чем же все кончилось, Мунго?
– Многие из тех, кто выжил, садились на утлые суденышки и в поисках лучшей доли отправлялись на чужбину. Тысячи гибли от лихорадки и дизентерии. Частые штормы сбивали их посудины с курса, у них кончалось продовольствие, самые слабые умирали от голода. До берегов Канады сумели добраться лишь сильнейшие. И новая родина дала смельчакам то, чего в прежней жизни они никогда не имели.
– Землю, – догадалась Лара.
– Ты права, моя девочка.
Когда-нибудь, подумала она, у меня тоже будет своя земля, и никто – никто!– ее уже не отнимет.
* * *Поздним июльским вечером, когда Джеймс Камерон лежал в постели с очередной шлюхой, с ним случился удар. До этого Джеймс крепко выпил, поэтому, увидев его опрокинувшимся навзничь, девица из заведения мадам Кристи решила, что ее клиент просто заснул.
– Очнись, ну же! Ты у меня не один, другие тоже ждут. Просыпайся, Джеймс, просыпайся!
Рот Камерона судорожно хватал воздух.
– Ради Христа, – едва слышно прохрипел он, – вызови врача.
Прибывшая карета «скорой помощи» отвезла Джеймса в небольшую больничку на Куорри-стрит, и доктор Дункан послал за Ларой. С тяжелым чувством в груди девушка вошла в приемный покой.
– Что с отцом? Он мертв?
– Успокойся, Лара, – ответил Дункан. – Пока нет. Ему стало плохо с сердцем.
– Он... будет жить? – неповинующимся языком выговорила Лара.
– Право слово, не знаю. Мы делаем все возможное.
– Можно мне пройти к нему?
– Не сейчас. Лучше утром.
Растерянная, она отправилась домой. Господи, сделай так, чтобы отец не умер. У меня, кроме него, никого нет!
В пансионате Лару дожидалась Берта.
– Что случилось?
Девушка рассказала.
– О Боже! Да еще в пятницу!
– А при чем здесь пятница?
– По пятницам твой отец собирал плату за жилье. Насколько я знаю Макаллистера, не получив денег, этот негодяй без колебаний вышвырнет нас на улицу.
Раньше, уходя в запой, Камерон неоднократно поручал дочери обойти все пять ночлежек и потребовать с постояльцев арендную плату. По возвращении Лара вручала деньги отцу, а на следующий день он передавал их банкиру.
– Что же делать? – простонала Берта.
И Лара приняла решение.
– Не беспокойся. Я сама обо всем позабочусь.
За ужином она обратилась к сидевшим вокруг стола мужчинам:
– Джентльмены, попрошу у вас минуту внимания. – В зале наступила тишина, ужинавшие устремили на девушку недоуменные взгляды. – Отец... неважно себя чувствует. Его отвезли в больницу, чтобы выяснить, в чем дело. Пока его не будет, собирать деньги буду я. После ужина жду вас в канцелярии.
– Надеюсь, с Джеймсом ничего серьезного? – поинтересовался кто-то.
– Так... – заставила себя улыбнуться Лара. – Ничего особенного.
Покончив с вечерней трапезой, мужчины один за другим потянулись в комнатку канцелярии.
– Надеюсь, красавица, твой отец скоро вернется...
– Дай знать, если понадобится помощь...
– Молодчина! Не вешай носа...
– А как же с другими пансионатами? – озабоченно спросила Берта. – Ведь осталось еще четыре.
– Знаю. Займись посудой, а я схожу.
– Желаю удачи, – с сомнением в голосе бросила ей вслед Берта.
* * *К удивлению Лары, задача ее оказалась проще. Большинство постояльцев проявили к Джеймсу искреннее участие и без всяких вопросов внесли плату.
