Карл Хайасен - Клинический случай
Немного накренясь на правый борт, Клио спросила:
– Я должна знать, Таггер. Это действительно ты заварил эту кашу? И все сам, один?
– Не смешите меня. Я лишь старый, усталый автор некрологов.
– Если бы, – фыркнула она.
Тут встряла Карла:
– Клио, дорогуша, у вас весь рукав в сальсе.
– Черт! Это же «Версаче».
Официант принес нам содовую, и Клио принялась оттирать пятно. Я спросил ее, правда ли, что звукозаписывающая компания расторгла с ней договор. Ну и что с того, ответила она, все равно это была дерьмовая шарашка.
– После суда я заключу невероятно выгодный контракт. У моего нового менеджера все на мази.
– Супер, – кивнул я, и, кажется, она была довольна. – А нового продюсера вы себе уже заимели?
Вместо ответа Клио раскрошила зубами кубик льда.
– Или нового телохранителя?
– Это не смешно, чувак. Когда все закончится, – сказала она, – я подам на твою вшивую газету в суд и получу с вас двадцать миллионов баксов.
– Когда все закончится, Синди Циглер, вы окажетесь в тюрьме.
– Ага, размечтался.
Карла, естественно, уловила, что наше благодушие сходит на нет.
– Клио, перед тем как попрощаться, я хотела кое-что спросить: там, в клипе, это были вы или дублерша?
Вдова встрепенулась:
– Разумеется, я. Вся, до последнего завитка.
Ее арест не сходил с нашей первой полосы: Певица обвиняется в убийстве своего знаменитого мужа. Таков был заголовок. И подпись:
Джек Таггер,штатный журналистВпервые за четыре года я отослал статью матери. Я также сохранил копию для Анны, по ее просьбе. Они с Дереком были в Италии, где он собирал материал для нового шпионского романа «Служанка епископа». Анна известила меня об этом открыткой, сопроводив информацию мягкой шуткой.
История о смерти Джеймса Брэдли Стомарти получила широкий отклик в желтой прессе и повлияла на музыкальный рынок. К началу процесса «Джимми и Блудливые Юнцы» снова были на коне. Звукозаписывающая компания выбросила на рынок переиздание «Плавучей богадельни» и «Болезненного жжения» двойным альбомом с «неизданным» в качестве бонус-треков. Только за первые три недели танцевальный ремикс песни «Клинический случай» с сайта группы скачали шестьдесят две тысячи поклонников. Был выпущен новый клип с Кейт Хадсон[141] в роли «двуличной стервы», туда были вмонтированы ранее нигде не показанные кадры с концертов «Блудливых Юнцов», в том числе и тот, где Джимми изображал похотливого Пэта Робертсона.
Группа снова стала зарабатывать деньги. Чудесным образом часть сборов просочилась в наследство Джимми, и маленькие обездоленные «морские ежи» теперь смогут больше времени провести на островах.
Суд над Клио длился три недели. Дэнни Гитт прилетал с Сейшельских островов, чтобы дать показания: он рассказал про ссору между Джимми и его супругой, имевшую место в студии, и про их разногласия из-за песни. Тито Неграпонте приехал из Калифорнии с карманами, набитыми обезболивающими, поэтому Рик Таркингтон принял мудрое решение не вызывать его для дачи показаний. Да это и не потребовалось. Дженет Траш оказалась убойным свидетелем: она опровергла все заявление вдовы о том, что песня «Сердце на мели» была плодом совместного творчества.
Я предполагал, что адвокаты Клио попытаются втянуть в процесс меня, но, должно быть, они решили, что это выйдет им боком. Их клиентка уже и так многое должна была объяснить, ни к чему приплетать сюда еще и криминальные забавы Джерри и Лореаля. Не удивительно, что вдова Стомарти отказалась дать показания в свою защиту. Ее адвокаты не растерялись и выдвинули версию, что это сам Джимми перед своим фатальным погружением случайно принял слишком большую дозу. Их коронным свидетелем был офтальмолог на пенсии, который заявил, что нельзя полностью исключать вероятность того, что дальнозоркий человек мог неправильно прочитать вкладыш к бенадрилу.
Присяжные заседали менее трех часов. Клио признали виновной, и судья назначил ей наказание от двадцати лет до пожизненного. В день вынесения приговора номером 9 в хит-параде журнала «Биллборд» была песня «Устрица Синди» (автор Джимми Стома).
«Сердце на мели» заняло в хит-параде пятую строчку.
А Дженет Траш готовилась к переезду из своего скромного домика в Беккервилле в трехкомнатную квартиру с видом на океан в Силвер-Бич. Оттуда она собирается управлять делами умершего брата и благотворительным фондом, носящим его имя. Песни, записанные в Эксуме, были приобретены за 1,6 миллиона долларов компанией «Кэпитол Рекордз», альбом «Сердце на мели» должен выйти через полтора месяца. В пресс-релизе компании говорилось, что у них хватит материала еще на два альбома.
Перед тем как подписать договор, Дженет позвонила мне из Лос-Анджелеса, чтобы посоветоваться.
– Ну а что бы сделал сам Джимми? – спросил я ее.
– Взял бы денежки, – ответила она. – Так чего же я раздумываю?
О том, что Дженет поменяла бирки на гробах, она не рассказала больше ни одной живой душе. Постановление суда об эксгумации было вынесено после того, как кое-кто кое на что намекнул Рику Таркингтону. Я был единственным журналистом, который написал, что в гробу Джимми был обнаружен его любимый альбом «Дорз». В конце концов путаницу, приведшую к ошибочной кремации Юджина Марвина Брандта, списали на Эллиса, вороватого директора похоронной конторы, который заявил о своей невиновности, но при этом тихо уладил проблему с Герти Брандт вне суда; до меня дошел слух, что речь шла о шестизначной цифре. Возможно, он бы отделался меньшей суммой, если бы не спер тапочки с мертвого тела Юджина и не надел их в тот день, когда судебный курьер нашел его на поле для гольфа в Порт-Малабар.
Расследование, обвинение и вынесение приговора Клио дало нашей газете материала на тринадцать передовиц, и все их написал я. Поговаривали, что Рэйс Мэггад III в ярости от того, что моя подпись снова появляется на первой полосе, но Аксакал отказался убирать ее и отнимать у меня материал. Обычно такое поведение главного редактора приводило к его скорому увольнению, но вскоре такой практике, надеюсь, придет конец.
Тем утром, когда Клио вынесли обвинительный приговор, я пришел в редакцию и попросил Эмму меня уволить. Она отказалась. Тогда я отвел ее в подсобку на третьем этаже, снял с нее трусики, и мы занялись любовью.
– Ты напрашиваешься на неприятности, – предостерегла она меня.
После обеда я повторил.
– Ты зашел слишком далеко. Из-за тебя я пропустила собрание, – заявила Эмма, когда мы чуть-чуть отдышались. – Джек, ты уволен.
– Спасибо. Увидимся вечером.
К моему приходу у Чарлза Чикла, эсквайра, все документы по фонду были уже готовы – мне оставалось только поставить подпись. Рэйс Мэггад III томился в ожидании на улице, поэтому мы с Чарлзом не особо поспешали. Я поблагодарил его за то, что он тянул с документами до окончания истории с Джимми Стомой. А затем мы обсудили рыбалку на окуня и достижения «Флоридских Аллигаторов».
Наконец Чарли сказал:
– Вы готовы? – Мы промариновали Мэггада целый час.
– Подайте сюда этого несносного павиана, – гаркнул я.
Секретарша пригласила в кабинет президента издательской группы «Мэггад-Фист», и мистер Чикл с извинениями удалился.
– Садитесь, мастер Рэйс! – рявкнул я.
Он был одет в бесподобный шерстяной костюм, но в остальном выглядел ужасно: измученный и невыспавшийся, с мешками подбегающими зелеными глазами. Даже волосы его отказывались блестеть.
– Здравствуй, Джек! – выплюнул он.
– Вы так и не сказали мне, понравился ли вам некролог старика.
– Разве? Что ж, я нашел его приемлемым.
– Я передам вашу похвалу автору.
Мэггад нахмурился:
– Но я думал, его написал ты.
– Мне помогал стажер по имени Эван Ричардс. Умный парень. Но он не вернется в «Юнион-Реджистер», потому что заметил, что под вашим руководством она изрядно захирела.
Я напомнил молодому Рэйсу, что с нашего последнего разговора прошло семь месяцев и за это время произошли важные перемены. «Мэггад-Фист» потеряла крупную сумму в результате антимонопольного процесса в Вашингтоне и была вынуждена продать две прибыльные радиостанции. Курс акций компании упал с 40 1/2 до 22 1/4 – самый низкий показатель за пять лет. Две конкурирующие медиакорпорации – немецкая и канадская – решительно порывались подмять компанию под себя.
А Макартур Полк, один из крупнейших акционеров, скончался.
– Может, для разнообразия расскажешь мне то, чего я не знаю? – буркнул Мэггад.
– О, у меня отличная новость, босс. С завтрашнего дня вы больше не будете платить мне зарплату.
– Ура! Где шампанское? – Молодой Рэйс оказался в таком незавидном положении, что я дал ему спустить пар. – Газеты должны приносить деньги, Таггер, поэтому не будь таким наивным и самоуверенным. Журналистика перестанет существовать, если не будет приносить доход.
