Джон Гришем - Камера
– Да. Мне хотелось бы увидеть мистера Эллиота Крамера.
– Вы по вопросам поставок?
– Нет.
– Значит, покупатель?
– Нет.
Молодой человек покрутил в пальцах карандаш.
– Тогда позвольте спросить, что привело вас к нам?
– Необходимость встретиться с мистером Крамером. Он здесь?
– В это время мистер Крамер обычно находится на главном складе, это к югу от города.
Адам сделал шаг вперед и протянул юноше визитную карточку.
– Адам Холл, адвокат из Чикаго. Мне действительно нужно видеть мистера Крамера.
Приняв карточку, молодой человек окинул гостя подозрительным взглядом.
– Будьте добры, подождите минуту.
С этими словами он скрылся. Адам подошел к витрине с кассовым аппаратом. В памяти всплыла статья, хранившаяся в его архиве вместе с сотнями других газетных вырезок. Представители семейства Крамеров на протяжении нескольких поколений считались в Дельте преуспевающими торговцами. Какой-то давний их предок прибыл сюда на пароходе, открыл мелочную лавку. С годами дело крепло, доходы росли. Ко времени взрыва Крамеры были весьма состоятельными людьми.
Ожидание явно затягивалось. К исходу двадцатой минуты Адам, испытав облегчение, готов был уже уйти. Что ж, попытку-то он все-таки предпринял. Если мистер Крамер против встречи, то ничего не поделаешь.
Но в это мгновение за спиной раздались шаги, и Адам обернулся. Перед ним стоял пожилой джентльмен с визитной карточкой в руке. Высокий и худощавый, без следа улыбки на строгом, гладко выбритом лице. Густые волосы отливали благородной сединой, карие глаза были печальны. Он смотрел на посетителя и молчал.
В голове Адама мелькнула мысль: нужно было уйти. Однако тут же ее сменила другая: “А зачем я тогда сюда ехал?” И он решился:
– Добрый день. Мистер Эллиот Крамер?
Джентльмен едва заметно кивнул, как бы удивившись вопросу.
– Меня зовут Адам Холл, я адвокат из Чикаго. Я внук Сэма Кэйхолла и в настоящее время представляю его интересы. – Судя по всему, мистер Крамер уже знал это, поскольку на его лице не дрогнул ни один мускул. – Мне хотелось бы поговорить с вами.
– Поговорить о чем? – О Сэме.
– Надеюсь, он горит сейчас в геенне огненной. – Фраза прозвучала так, будто Эллиот Крамер собственными глазами видит языки адского пламени. Его карие глаза были почти черными.
Не в силах выдержать проницательный взгляд, Адам чуть склонил голову. Что тут можно ответить?
– Да, сэр. – Он знал: вежливость на Юге – превыше всего. – Понимаю ваши чувства и не виню вас. Мне нужно лишь несколько минут.
– Сэм отважился испросить прощения?
То, что собеседник назвал деда Сэмом, поразило Адама. Не мистером Кэйхоллом, не Кэйхоллом, а просто Сэмом, как если бы речь шла о старом друге, решившем-таки восстановить мир после нелепой ссоры. “Скажи: “Я прошу прощения” – и распря будет забыта, Сэм”.
Почему не произнести слова, которые старик так хочет услышать? Можно поведать о раскаянии, долгие годы мучающем Сэма, о его жажде искупить свою вину. И все же Адам не нашел в себе сил солгать.
– Это что-нибудь изменило бы? – спросил он. Эллиот Крамер опустил визитную карточку в нагрудный карман пиджака. Его отсутствующий, ничего не выражающий взгляд переместился с Адама на окно.
– Нет. Это следовало сделать много лет назад.
В тоне старика не было сожаления. Медленно, в глубокой задумчивости произнесенная фраза звучала так, будто время для отца Марвина Крамера остановилось. В его словах слышалась застарелая, однако не ставшая привычной боль.
– Мистер Крамер, Сэм не знал, что я буду здесь, поэтому он не мог послать вам свои извинения. Вместо него их приношу я.
Устремленный в прошлое взгляд не дрогнул. Шестым чувством Адам понял: его слушают.
– Во всяком случае, от имени дочери Сэма и себя лично уверяю вас, мистер Крамер: мы искренне сожалеем о случившемся.
– Почему Сэм не сказал этих слов еще тогда?
– Я не могу ответить на ваш вопрос.
– Ясно. Вы – новичок.
Вот оно, могущество прессы. Естественно, мистер Крамер читает газеты.
– Да, сэр. И я пытаюсь спасти его жизнь.
– Почему?
– По ряду причин. Казнь Сэма не вернет вам сына и внуков. Он совершил ужасную ошибку, но такую же ошибку совершит и правительство, если убьет его.
– Думаете, я не слышал этого раньше?
– Безусловно, слышали, сэр. Я хорошо понимаю ваши чувства… Могу я попросить у вас пять минут?
– Три из них уже прошли. В вашем распоряжении осталось две.
Крамер посмотрел на часы и сунул руки в карманы брюк. Взгляд он по-прежнему не отводил от окна.
– Одна из газет в Мемфисе позволила себе процитировать вас, сэр. Вы говорили, что намерены присутствовать при казни Сэма Кэйхолла, что обязательно заглянете ему в глаза.
– Совершенно верно. Правда, сомневаюсь, что мне это удастся.
– Почему же?
– По причине загнивания системы правосудия. С Кэйхоллом власти нянчатся уже почти десять лет. Он находится под охраной государства, пишет апелляцию за апелляцией. Минуту назад вы сами заявили, что пытаетесь спасти его жизнь. Наша система порочна. Я не жду от нее справедливости.
– Уверяю вас, с ним не нянчатся. Скамья смертников – жуткое место. Сюда я приехал прямо оттуда.
– Верю, верю. Но он живет. Дышит полной грудью, сидит перед телевизором, читает книги. Он беседует с вами, строчит ходатайства. Сэм располагает временем подготовиться к смерти. Он произнесет молитву, простится с родственниками. У моих внуков этого времени не было, мистер Холл. Они не успели обнять родителей. В ту минуту они играли, и их просто разорвало на куски.
– Понимаю, мистер Крамер. Однако казнь Сэма не вдохнет в них жизнь.
– Нет, не вдохнет. Зато принесет облегчение нам. Она умерит нашу боль. Миллионы раз я молил Бога о том, чтобы Он дал мне силы увидеть Сэма мертвым. Пять лет назад у меня случился инфаркт. Две с половиной недели я пролежал под капельницами и выкарабкался только потому, что обещал себе пережить убийцу. Я приеду в Парчман, мистер Холл, если только врачи разрешат мне это. Посмотрю, как он будет умирать, а потом вернусь домой и начну считать дни до собственных похорон.
– Очень жаль, если вы испытываете лишь такие чувства.
– Мне тоже жаль. А еще я жалею о том, что услышал когда-то имя Сэма Кэйхолла.
Адам отступил на шаг, прислонился к деревянной раме витрины с кассовым аппаратом. Опустив голову, он рассматривал квадратики паркета. Эллиот Крамер упорно не отводил взгляда от окна. Солнце уже скрылось за крышами соседних домов, на полки маленького музея легли густые тени.
– Из-за Сэма я потерял отца, – тихо промолвил Адам.
– Сочувствую. Где-то я читал про него. Покончил с собой после третьего процесса, так?
– Да. Сэму тоже пришлось несладко. Сначала он разрушил собственную семью, а потом – вашу. Вина на нем куда большая, чем мы с вами в состоянии представить.
– Может, смерть снимет с него этот тяжкий груз.
– Может быть. Но почему не остановить готовящееся убийство?
– Что, по-вашему, в моих силах?
– Я слышал, вы давно дружите с губернатором.
– Какое вам дело до моих друзей?
– Это правда, не так ли?
– Губернатор – из местных. Я знал его еще мальчишкой.
– Я же познакомился с ним на прошлой неделе. В его власти проявить милосердие.
– Особо рассчитывать на это не стоит.
– Особых расчетов у меня и нет. Я в безвыходном положении, мистер Крамер. Фактически мне нечего терять, кроме деда. Если вы и ваша семья будете настаивать на казни, губернатор наверняка прислушается к вашему мнению.
– Вы правы.
– Но если вы выступите против, то он почти с той же вероятностью опять займет вашу сторону.
– Значит, все зависит от меня. – Впервые за время разговора Эллиот Крамер сдвинулся с места. Пройдя мимо Адама, он остановился у окна. – Вы не только в безвыходном положении, мистер Холл. Вы еще и на редкость наивный человек.
– Не спорю.
– Оказывается, я всесилен. Узнай я об этом раньше, ваш дед был бы уже мертв.
– Сэм не заслуживает смерти, мистер Крамер, – сказал Адам, направляясь к двери. Он не ждал найти здесь понимание, важнее было показаться старику на глаза, заставить его задуматься о других.
– Ее не заслуживали ни мои внуки, ни мой сын. У порога Адам остановился.
– Прошу извинить за внезапное вторжение. У меня есть сестра, двоюродный брат и тетя, дочь Сэма. Знайте: это – вся его семья. Казнь Сэма жестоко накажет и нас. В случае помилования он все равно не покинет стен тюрьмы. Он уже стар и очень скоро умрет естественной смертью.
– Его казнь накажет и вас?
– Да, сэр. Жизнь его семьи – бесконечная трагедия. Хочется избежать ее продолжения.
Крамер обернулся к двери. Лицо его ничего не выражало.
– Мне жаль вас.
– Благодарю за то, что уделили мне время, сэр.
– Всего доброго.
Адам вышел на улицу и неспешно направился в центр. Дойдя до парка, опустился на ту же самую скамью неподалеку от двух бронзовых фигурок. Несколько минут он просидел неподвижно, однако ощущение покоя вытеснялось тут мучительным осознанием вины. Качнув головой, Адам встал и медленно двинулся дальше. Метров через двести зашел в кафе, чтобы выпить чашку чая и съесть сандвич. За соседним столиком негромко разговаривали трое. Пару раз прозвучало имя Сэма Кэйхолла, однако деталей он не расслышал.
