Джон Гришэм - Клиент
— Нет, есть. Я могу соврать.
* * *Речь шла о запросе по поводу отсрочки, обычная скучная юридическая тягомотина, но глупо было бы говорить о скуке, когда дело касалось Барри Ножа, а в защиту его выступал Уиллис Апчерч. Если добавить к этому огромное тщеславие Роя Фолтригга и опыт общения с прессой Уолли Бокса, то небольшое слушание превращалось в обсуждение вопроса о жизни и смерти. Судебный зал судьи Джеймса Лемонда был битком набит любопытными, представителями прессы, любознательными юристами, у которых не было более важных дел и которые случились поблизости. Они многозначительно переговаривались, не упуская из виду репортеров. Камеры и журналисты привлекают юристов не меньше, чем кровь привлекает акулу.
За загородкой, отделявшей главных действующих лиц от зрителей, в тесном кружке своих помощников стоял Рой Фолтригг. Они шептались, хмурились и вообще вели себя так, будто готовились к вторжению. Рой был в своем выходном темном костюме-тройке, белой рубашке, сине-красном галстуке, при идеальной прическе и в прекрасно начищенных ботинках. Он стоял лицом к аудитории, но, разумеется, был слишком занят, чтобы кого-нибудь замечать. Через проход от компании Фолтригга спиной к зрителям сидел Барри Мальданно и делал вид, что никого не замечает. Одет был исключительно в черное. Идеальный хвостик слегка касался воротничка. Уиллис Апчерч сидел на уголке стола для защитников, тоже лицом к прессе, и увлеченно разговаривал со своими помощниками. Он обожал внимание прессы еще больше, чем Фолтригг, если такое вообще можно было бы себе представить.
Мальданно ничего еще не знал об аресте Джека Нэнса шесть часов назад в Мемфисе. Он не знал, что Кэл Сиссон вывернулся наизнанку. Он так ничего и не слышал о Боно и Пирини и отправил Гронка утром в Мемфис, понятия не имея о ночных событиях.
Зато Фолтригг был на высоте. Он собирался использовать разговор, записанный в баре, чтобы добиться в понедельник обвинения Мальданно и Гронка в препятствии правосудию. Добиться приговора будет проще пареной репы. Они у него в кармане. Для Мальданно он будет просить пять лет.
И все же трупа у Роя не было. И судебный процесс против Барри Мальданно по обвинению в препятствии правосудию не принесет ему той популярности, какую он мог бы извлечь из грязного дела об убийстве с представлением глянцевых фотографий полуразложившегося тела, отчетов патологоанатомов и экспертов по баллистике насчет входных и выходных пулевых отверстий и траекторий полета. Такой судебный процесс длился бы несколько недель, и каждый вечер Рой появлялся бы в вечерних новостях. Он очень ясно представлял себе это.
Утром он отправил Финка назад в Мемфис с повестками от Большого жюри для Марка и его адвоката. Это несколько оживит события. Где-нибудь днем мальчишка у него заговорит, и, если повезет, к вечеру в понедельник у него уже будут останки Бойда Бойетта. Увлеченный этой мыслью, он просидел в офисе до трех утра. Он важно подошел к столу секретаря, хотя ему там ничего не было нужно, потом прошествовал назад, бросая взоры на Мальданно, который не обращал на него внимания.
Судебный пристав остановился перед судейским местом и, повернувшись лицом к залу, велел всем сесть. Суд начинает свою работу. Председательствует уважаемый Джеймс Лемонд. Из боковой двери появился Лемонд в сопровождении помощника, который нес тяжелую стопку дел. Хотя ему было уже за пятьдесят, среди федеральных судей Лемонд считался ребенком. Один из многих, назначенных Рейганом, он был совершенно типичным судьей — деловым, неулыбчивым, никаких выкрутасов, только дело. Он работал прокурором Южного округа штата Луизиана до Роя Фолтригга и своего преемника ненавидел так же, как и все остальные. Через шесть месяцев после вступления в должность Рой устроил себе поездку по округу, во время которой он выступал с речами и демонстрировал графики и схемы, а также приводил статистические данные, доказывающие, что его контора работает теперь значительно эффективнее, чем в былые годы. Больше обвинительных заключений. Торговцы наркотиками за решеткой. Общественные деятели трясутся от страха. Уголовники испуганы, потому что он, Рой Фолтригг, является теперь федеральным прокурором округа.
Это турне было большой глупостью с его стороны: оно оскорбило Лемонда и разозлило остальных судей. Они сразу невзлюбили Роя.
Лемонд оглядел переполненный зал заседаний. Все уже расселись.
— Бог ты мой, — начал он, — я безмерно тронут тем интересом, который вы все проявили, но, честно говоря, у нас сегодня простое рассмотрение запроса по поводу отсрочки.
Он взглянул на Фолтригга, который восседал в окружении своих шестерых помощников. С двух сторон Апчерча сидело по местному адвокату, а за спиной — два помощника рангом пониже.
— Суд готов приступить к рассмотрению запроса от обвиняемого Барри Мальданно об отсрочке. Суд напоминает, что дело назначено к рассмотрению через три недели, считая с ближайшего понедельника. Мистер Апчерч, вы подали запрос, вам слово. Пожалуйста, покороче.
Апчерч поразил всех и был действительно краток. Он просто напомнил о покойном Джероме Клиффорде, о котором все уже знали, и пояснил суду, что у него назначено на тот же день дело в федеральном суде Сент-Луиса. Говорил бойко, спокойно и вообще чувствовал себя как дома в незнакомом зале заседаний. Он довольно толково объяснил, что отсрочка необходима, поскольку ему требуется время для подготовки к защите на суде, который скорее всего будет очень затяжным. Он уложился в десять минут.
— На какой срок вы просите отсрочку? — спросил Лемонд.
— Ваша Честь, у меня все очень далеко расписано. Я буду счастлив познакомить вас со своим расписанием. Было бы справедливо, учитывая все обстоятельства, получить отсрочку на полгода.
— Благодарю вас. Что-нибудь еще?
— Нет, сэр. Благодарю вас, Ваша Честь.
Апчерч уселся на место. Одновременно Фолтригг поднялся со своего и направился к подиуму прямо перед судьей. Он взглянул на свои записки и открыл уже было рот, как Лемонд опередил его.
— Мистер Фолтригг, вы, конечно, не будете отрицать, что защита в данных обстоятельствах имеет право на более продолжительный срок?
— Нет, Ваша Честь, я этого не отрицаю. Но полагаю, что полгода — это слишком много.
— А сколько предлагаете вы?
— Месяц или два. Видите ли, Ваша Честь, я…
— Я не собираюсь, мистер Фолтригг, сидеть тут и слушать препирательства насчет двух месяцев, или трех, или шести. Если вы согласны, что обвиняемый имеет право на отсрочку, тогда я рассмотрю этот запрос и назначу дело к рассмотрению тогда, когда мне это будет удобно.
Лемонд знал, что Фолтриггу отсрочка нужна еще больше, чем Мальданно. Он просто не мог себе позволить и заикнуться о ней. Обвинение обязано всегда нападать. Обвинители не должны просить для себя отсрочки.
— Да, разумеется, Ваша Честь, — громко заявил Фолтригг. — Но мы считаем, что без нужды дело затягивать не следует. И так оно слишком долго тянется.
— Вы что, хотите сказать, что это суд затягивает дело, мистер Фолтригг?
— Нет, Ваша Честь, это делает обвиняемый. Он подает все возможные в американской юриспруденции запросы, чтобы задержать предъявление обвинения. Он использует все приемы, все…
— Мистер Фолтригг, не забывайте, мистер Клиффорд умер. Никаких запросов он больше не подаст. Теперь у обвиняемого новый адвокат, который, как я понимаю, пока подал только один запрос.
Фолтригг взглянул в свои записи и начал медленно краснеть. Он не ожидал взять верх в этом незначительном деле, но и не ожидал, что ему надают пинков.
— Вы можете сказать что-нибудь путное? — поинтересовался судья, как будто до сих пор Фолтригг говорил одну только ерунду.
Рой схватил свой блокнот и ринулся на место. Довольно жалкое зрелище. Надо было послать кого-нибудь вместо себя.
— Что-нибудь еще, мистер Апчерч? — спросил Лемонд.
— Нет, сэр.
— Прекрасно. Спасибо всем за внимание, проявленное к этому делу. Простите, что мы так быстро закруглились. В следующий раз постараемся потянуть подольше. Новая дата суда будет сообщена позднее.
Лемонд встал буквально через несколько минут после того, как уселся, и удалился. Репортеры вышли из зала, за ними, разумеется, Фолтригг и Апчерч, которые направились в разные концы холла, где устроили импровизированные пресс-конференции.
Глава 29
Несмотря на то что Слик Мюллер часто писал о бунтах, изнасилованиях и избиениях в тюрьме, он всегда находился по эту сторону решетки и никогда, по сути дела, не был в тюремной камере. Хотя ему страшно было даже о ней подумать, он держался уверенно, изображая из себя опытного репортера, безгранично верящего в Первую поправку.[7] Он явился с двумя адвокатами, высокооплачиваемыми жеребцами из большой юридической конторы, услугами которой «Мемфис пресс» пользовалась десятилетиями. Адвокаты в течение двух последних часов неоднократно уверяли его, что Конституция Соединенных Штатов Америки стоит на страже его интересов и защитит в этот тяжелый день. Слик надел джинсы, пиджак-сафари и тяжелые туристские ботинки — эдакий битый дождями и ветрами репортер.
