Джеффри Дивер - Исчезнувший
Вейру все же удалось вытащить оружие из кобуры, но Уэллес, помня о своих детях, мертвой хваткой вцепилась в его руку. Дуло пистолета развернулось в сторону пустого коридора. Хенк, стоя на четвереньках, судорожно хватал ртом воздух.
— Помогите! — кричала Уэллес. — Нападение на офицера! Помогите!
В конце коридора открылась дверь и оттуда кто-то выбежал. Однако коридор сейчас казался очень длинным — не меньше десяти миль, а Вейр постепенно одерживал верх. Они покатились по полу, его лихорадочно сверкающие глаза были совсем близко от Уэллес, ствол пистолета медленно разворачивался в ее сторону. В конце концов он оказался между ними. Задыхаясь, заключенный тянул палец к спусковому крючку.
— Нет, пожалуйста, не надо! — взмолилась Уэллес, но заключенный только жестоко улыбнулся. Черный глаз пистолета уставился на Линду, в любую секунду готовый выстрелить.
Перед глазами охранницы промелькнули образы ее маленькой дочери, мужа, матери…
Ну уж нет! — придя в ярость, подумала Уэллес и резко оттолкнулась ногой от стены. От неожиданности Вейр повалился на спину, а Линда упала на него сверху.
Пистолет оглушительно выстрелил, от сильной отдачи рука Уэллес дернулась назад.
По стене разлетелись брызги крови.
Нет, нет, нет!
Ну пожалуйста, пусть с Хенком будет все в порядке! — молча взмолилась она.
Ее напарник по-прежнему силился встать на ноги; пуля явно миновала его. И тут Уэллес вдруг осознала, что уже не борется за пистолет, а спокойно держит его в руке. Дрожа, она вскочила на ноги и попятилась.
О Боже…
Пуля угодила заключенному в голову. Стена была заляпана кровью и мозгом. Вейр лежал на спине, его остекленевшие глаза смотрели в потолок. Кровь из виска стекала на пол.
— Что я наделала, черт побери! — простонала дрожащая Уэллес. — О Боже! Помогите же ему!
В этот момент к ней подбежали сотрудники Управления исправительных учреждений. Она повернулась к ним, но тут заметила, что все они застыли на месте.
Может, у нее за спиной еще один преступник? Уэллес ахнула от ужаса. Быстро обернувшись, она увидела, что коридор пуст. Между тем ее коллеги все еще стояли на месте, зачем-то подняв руки. И что-то кричали. Оглушенная выстрелом, она никак не могла понять, что они хотят ей сообщить.
— Господи Иисусе, твое оружие, Линда! — наконец услышала она. — Да опусти же его! Посмотри, куда ты целишься!
К своему ужасу, она обнаружила, что размахивает своим «глоком», направляя его то в потолок, то на дверь, то на своих коллег — словно ребенок, вертящий в руках игрушечный пистолетик.
Поняв это, Уэллес расхохоталась как безумная. Уже положив пистолет в кобуру, она вдруг ощутила что-то твердое, прилипшее к ее брюкам, и машинально стряхнула это с себя. Это была окровавленная кость из черепа Вейра.
— Ой! — воскликнула Уэллес и, смеясь так, будто кто-то щекотал ее, плюнула на руку и начала сосредоточенно оттирать кровавое пятно. Ее движения становились все более лихорадочными. Потом Уэллес внезапно перестала смеяться и, упав на колени, разразилась мучительными рыданиями.
Глава 36
— Видела бы ты это, мама. Думаю, я поразила их. — Сидя на стуле, Кара держала в руках полуостывшую чашку кофе. — Целых сорок пять минут я полностью владела сценой.
— Ты…
Это не было воображаемым диалогом. Старая женщина пришла в сознание и произнесла это слово вполне уверенно.
Ты.
Однако Кара не знала, что именно хотела сказать ее мать.
Это могло означать: «Что ты сказала?»
Или: «Кто ты? Почему пришла в мою комнату и сидишь здесь с таким видом, будто мы давно знакомы?»
Или: «Я когда-то слышала слово „ты“, но не помню, что оно означает, а спросить стесняюсь. Я понимаю, что это важно, но не могу вспомнить. Ты, ты, ты…»
Тут мать Кары посмотрела в окно, на зеленые стебли плюща, и сказала:
— Все получилось прекрасно. Мы отлично с этим справились.
Кара знала, что, когда мать в таком состоянии, беседовать с ней бесполезно. Произнесенные фразы совершенно не связаны друг с другом. Иногда она теряет нить разговора и смущенно замолкает.
Поэтому Кара продолжала свой рассказ о только что состоявшемся представлении. А потом, с еще большим воодушевлением, поведала матери о том, как помогала полиции поймать убийцу.
На миг брови матери приподнялись; казалось, она узнала Кару, и сердце девушки учащенно забилось.
— Я нашла банку, — услышала, однако, Кара. — Я уже думала, что больше никогда не увижу ее.
И старая женщина откинулась на подушку.
Кара беспомощно сжала кулаки.
— Это я, мама! Я! Королевский отпрыск. Ты видишь меня?
— Тебя?
«Черт побери! Будь проклят демон, вселившийся в несчастную и овладевший ее душой! Оставь ее в покое! Верни ее мне!»
— Привет! — послышался в дверях женский голос.
Вздрогнув, Кара осторожно, словно исполняла «французский сброс», смахнула со щеки слезы и только после этого обернулась.
— Привет! — сказала она Амелии Сакс. — Ты все-таки выследила меня.
— Но я же коп. Мы всегда так поступаем. — Держа в руках две чашки от «Старбакса», Амелия вошла в палату. — Извини. Кажется, я перестаралась. — Она посмотрела на чашку в руках Кары.
Та смяла пустую картонку и, бросив в корзину, взяла у Сакс полную.
— Кофеин для меня никогда не лишний. — Она сделала глоток. — Спасибо. Как прошел банкет?
— Великолепно. Эта женщина, Джейнин, такая смешная. Том просто влюбился в нее. А Линкольн все время смеялся.
— На Джейнин все так реагируют. Добрая душа.
— В конце представления Бальзак слишком быстро тебя увел, — заметила Амелия. — Я хотела подойти, еще раз поблагодарить и сказать, что ты должна представить нам счет. Мы хотим компенсировать затраченное тобой время.
— Никогда об этом не думала. Ты познакомила меня с кубинским кофе, этого вполне достаточно.
— Да нет же, пришли мне счет, а я позабочусь о том, чтобы город его оплатил.
— Стану изображать из себя супервумен, — засмеялась Кара. — Эту историю я когда-нибудь расскажу своим внукам… Кстати, вечером я свободна — мистер Бальзак ушел к своему другу. Я собиралась к друзьям в Сохо. Поедешь со мной?
— Конечно, мы могли бы… Здравствуйте! — взглянув через плечо Кары, вдруг сказала Амелия.
Кара увидела, что ее мать с любопытством смотрит на Сакс.
— Сейчас она, по сути дела, не с нами.
— Это было летом, — проговорила старая женщина. — В июне — я совершенно в этом уверена. — Закрыв глаза, она откинула голову на подушку.
— С ней все в порядке?
— Это временное нарушение. Скоро она вернется. Иногда ее сознание выкидывает странные фокусы. А твои родители? — погладив мать по руке, спросила Кара.
— Обычная история. Отец умер. Мать живет рядом со мной в Бруклине — пожалуй, даже чересчур близко для полного спокойствия. Но мы с ней достигли… взаимопонимания.
Зная, что взаимопонимание между матерью и дочерью так же сложно и хрупко, как иные международные договоры, Кара воздержалась от вопросов. Еще успеет.
Внезапно раздался пронзительный сигнал, и обе женщины схватили свои пейджеры.
— Я отключила мобильный перед тем, как войти сюда. В вестибюле написано, что ими пользоваться нельзя. Не возражаешь? — Амелия указала на телефон.
— Нет, конечно.
Амелия набрала номер, а Кара встала, чтобы расправить одеяло на кровати матери.
— Помнишь кровать и завтрак в Уорике? Когда мы останавливались возле замка?
Помнишь? Скажи, что помнишь!
— Райм, это я, — сказала Амелия. Кара насторожилась, услышав: — Что? Когда?
Посмотрев на Кару, Амелия покачала головой.
— Сейчас отправлюсь туда… Я с ней. Да, сообщу. — И она повесила трубку.
— Что случилось? — спросила Кара.
— Боюсь, теперь я не смогу присоединиться к вам. Мы, должно быть, проглядели какую-то отмычку или ключ. В Центре предварительного задержания Вейр освободился от оков и нарвался на чью-то пулю. Он убит.
— О Боже!
— Я должна осмотреть место происшествия. — Подойдя к двери, Амелия взглянула на Кару. — Меня беспокоило, как его будут охранять во время суда. Он был слишком увертлив. И все-таки есть на свете справедливость, точнее, иногда бывает. Да, относительно счета. Удвой ту сумму, которую собиралась указать.
* * *— Констебль получил кое-какую информацию. — Голос в трубке звучал весьма уверенно.
— Он что, разыгрывает из себя детектива? — сухо спросил Чарлз Грейди.
Именно сухо — а не саркастически. Прокурор ничего не имел против Джозефа Рота. Тот, представляя интересы всякой мрази, как-то ухитрялся не запачкаться, а с прокуратурой и копами вел себя честно и относился к ним с уважением. Грейди платил ему тем же.
