Юхан Теорин - Мертвая зыбь
Автобус скоро будет в Стэнвике. Йерлоф просто обязан рассказать Йону о своем открытии. Он быстро поискал красную кнопку остановки по требованию и нажал.
Когда автобус медленно начал притормаживать у остановки в сотне метров от поворота к Стэнвику, Йерлоф положил юбилейную книгу и очки обратно в портфель и поднялся. Его ноги дрожали.
Средняя дверь с шипением открылась, Йерлоф спустился по ступенькам и вышел из автобуса на холод и ветер. Шёгрен снова дал о себе знать, но умеренно. Терпеть было можно.
Дверь у него за спиной закрылась, и автобус поехал дальше. Йерлоф оказался один на автобусной остановке. По-прежнему лил дождь. Раньше здесь был деревянный навес со скамеечкой, где можно спрятаться от дождя, пока сидишь и ждешь автобуса. Но сейчас — ничего.
Глуховатый звук автобусного мотора затих вдали. Йерлоф огляделся: вокруг — ни души. Он застегнул верхнюю пуговицу пальто и посмотрел на желтую табличку указателя у поворота на Стэнвик.
Осторожно, все время оглядываясь по сторонам, он перешел дорогу — не хватало еще попасть под машину. Но никаких машин и в помине не было. Дорога была совершенно пустая. Йерлоф довольно быстро прошел пятьдесят метров до поворота, но, когда свернул на дорогу к Стэнвику, холодный ветер подул ему прямо в лицо, и дело пошло медленнее.
Метров, наверное, через двести он остановился на обочине, потому что внезапно вспомнил, что в Стэнвике Йона Хагмана нет. Он остался в Боргхольме. Йерлоф стоял у дороги и щурил глаза от ветра. Как он мог об этом забыть? Они же попрощались с Йоном на автобусной станции, наверное, меньше чем полчаса назад. Но после того как Йерлофа осенило насчет фотографии из Рамнебю, у него все напрочь вылетело из головы.
Но может быть, все-таки в Стэнвике есть кто-нибудь? Джулия, скорее всего, еще не вернулась, но Астрид должна быть дома. Она почти всегда дома. Так или иначе, ничего другого ему не оставалось, как идти в Стэнвик. До Марнесса он не доберется.
Он чувствовал, что идти ему теперь намного тяжелее: холод донимал, несмотря на пальто, ветер продувал насквозь и накидывался со всех сторон. Йерлоф брел, наклонив голову.
Он начал считать шаги: один, два, три. После двадцать пятого он поднял голову и посмотрел вперед. Но полоска вдали, там, где заканчивалась пустошь и начинался поселок, не стала ближе.
В первый раз Йерлоф заволновался. Он почувствовал себя пловцом, который, не подумав, решил переплыть холодное озеро, но, не проплыв и половины, обессилел. Он не мог вернуться к шоссе, но и продолжать двигаться вперед было не менее трудно.
Неожиданно левая нога подвернулась, и он едва не упал в придорожную канаву. С трудом, помогая себе палкой, он все-таки устоял и в этот момент услышал звук — отдаленный шум мотора.
Машина, и она едет из Стэнвика.
Когда машина подъехала ближе, Йерлоф увидел, что она большая и блестящая. Темно-зеленый «ягуар». «Ягуар» не проехал мимо Йерлофа. Машина затормозила, и слегка тонированное боковое стекло автоматически поехало вниз. В окне показалось лицо с седой бородой.
— Алло, — крикнул довольный жизнью голос.
Йерлоф сразу узнал его обладателя — Гуннар Лунгер из Лонгвика.
Каждый раз, когда им доводилось встречаться, владелец отеля заводил разговор о новых моделях кораблей, и особого счастья от встречи с ним Йерлоф не испытывал. Но, несмотря ни на что, он понимал, что деваться ему некуда.
Йерлоф усталым жестом поднял руку и сказал:
— Добрый день, Гуннар.
Ветер почти заглушил его голос, и он сделал шаг вперед.
— Привет, Йерлоф, — крикнул Лунгер из машины. — И куда же это ты собрался?
Вопрос был довольно дурацкий. Соответственно только таким мог быть и ответ. Но тем не менее Йерлоф кивнул, указывая на поселок, и на полном серьезе ответил:
— Туда, в Стэнвик.
— Что, повидать кого-нибудь?
— Да вроде. — Йерлофа качнуло ветром. — Астрид.
— Астрид Линдер? — спросил Лунгер. — Да, похоже, ее нет дома. Я, когда мимо проезжал, света не видел.
— Да ну?!
Если и Астрид в Стэнвике не было, то тогда там вообще никого, и ему остается только одно: ждать, пока ветер с моря не заморозит его до смерти. А завтра полиция найдет его холодное застывшее тело тоже, может быть, под каким-нибудь кустом. Он подумал и сказал Лунгеру:
— Гуннар, а не подвезешь меня в Марнесс? Может быть, ты мимо поедешь?
— Конечно… я как раз собирался в скобяной отдел заглянуть.
— Точно?
— Да точно, точно.
Лунгер наклонился и открыл дверцу.
— Давай запрыгивай.
— Ты меня выручил.
Йерлоф медленно забрался в машину и пристроил портфель и трость.
Внутри оказалось тихо и очень тепло. Отопление было включено, наверное, на полную, из вентиляторов дул теплый воздух. Желтая куртка Лунгера была расстегнута, и, хотя Йерлоф все еще не согрелся, он тоже расстегнул свое пальто.
— Ну ладно, поехали, — сказал Лунгер, — вперед, в Марнесс.
Он нажал на педаль газа, и большой автомобиль так рванул с места, что Йерлофа прижало к сиденью.
— Ты не очень торопишься, Йерлоф? — спросил Лунгер.
Йерлоф покачал головой:
— Да нет, но мне бы лучше…
— Хорошо, тогда мы успеем кое-что посмотреть.
Они уже подъезжали к шоссе. Там по-прежнему было пусто. Лунгер повернул, но на юг, а не на север.
— Я вообще-то не думаю, что… — начал Йерлоф, но Лунгер перебил его:
— Ну а как дела с моделями?
— Хорошо, — сказал Йерлоф, хотя за всю минувшую неделю до них не дотронулся. Даже ни разу и не вспомнил. — Заезжай ко мне в Марнесс, если выберешь время до Рождества, и посмотришь…
Лунгер кивнул. Они ехали по шоссе недолго, наверное, несколько сотен метров, потом он опять повернул. Это была узкая каменистая дорога без указателя, которая петляла между вспаханными полями и старой каменной стеной. Дорога шла куда-то на восток, похоже, к морю.
— Я вот только подумал… не слишком поздно сделать у них корпуса красными? — спросил Лунгер. — Если получится, будет очень красиво.
— Почему же нет, можно сделать. — Йерлоф кивнул и спросил: — Гуннар, а куда мы вообще-то едем?
— Да недалеко, скоро будем на месте.
Потом он замолчал, и они продолжали медленно катить по узкой дороге. Все, что Йерлофу оставалось делать, — так это смотреть на монотонное движение «дворников» по ветровому стеклу.
Он поглядел вниз на подставку между сиденьями. Там лежал мобильник Гуннара — черный, с серебряными краями и очень маленький, такой ему раньше не попадался. Наверное, наполовину меньше, чем был у Джулии.
— Так куда же мы все-таки едем, Гуннар? — спросил он тихо.
Лунгер ничего не ответил. Казалось, что он больше не слышит Йерлофа. Он смотрел прямо перед собой на подмокшую дорогу и объезжал выбоины и камни, слегка поворачивая руль. Он улыбался.
Йерлоф почувствовал, как его лицо покрывается потом.
Он должен что-то сказать, что-нибудь такое непринужденное, какую-нибудь вежливую, ни к чему не обязывающую фразу. Ну, скажем, спросить у Гуннара, как обстоят дела с гостиничным бизнесом. Но Йерлоф устал, мозги не работали, в голове пусто, и сегодня совсем неподходящее время для светских бесед.
В конце концов, помолчав, он все же задал вопрос:
— А ты когда-нибудь был в Южной Америке, Гуннар?
По-прежнему улыбаясь, Лунгер покачал головой:
— К сожалению, нет. — И добавил: — За все время я только до Коста-Рики и добрался.
Эланд, сентябрь 1972 годаСиний «вольво» ехал по высоко поднятому над водой новому мосту. На пассажирском сиденье — Нильс Кант. Он смотрел в окно на Кальмарский пролив. Уже была вторая половина дня. Над водой висела пелена, над проливом собирался густой туман, готовый вот-вот накрыть остров.
— Туман вечером будет, — проговорил он.
— Мы на это надеялись, — сказал с соседнего водительского сиденья Фритьоф.
— Мы? — спросил Нильс. — Вас что, несколько?
Фритьоф кивнул:
— Ты с ними скоро встретишься.
Нильс не хотел сейчас об этом думать. Он пытался выкинуть все из головы. Опять посмотрел на воду и как наяву увидел себя там, внизу, в заливе, как он, совсем молодой, еще и двадцати нет, плывет с острова на материк.
Как ему только удалось так долго продержаться в холодной воде? Сейчас Нильсу было сорок шесть, и он едва ли смог проплыть и сотню метров.
Эландский мост оказался огромным, многие сотни, а может быть, тысячи тонн стали и бетона, несколько километров настоящего широкого шоссе над водой. Нильс никогда и представить себе не мог, что что-нибудь подобное свяжет его родной остров с материком.
— А сколько этому мосту лет? — поинтересовался он.
— Совсем новый, — ответил Фритьоф.
Он был очень неразговорчив. Накануне вечером в Йончёпинге он пришел к Нильсу, принес ему темную, неброскую одежду, заставил натянуть пониже черную вязаную шапку, и они отправились. Едва ли Фритьоф за все время произнес хоть слово.
